Страница 2 из 13
— Caballeros? — проговорил он.
Они ели жареное мясо, пили кофе и слушали рассказы Троя о войне, потом курили и смотрели, как древние желтые такси вброд пробираются по залитым водой мостовым. По Хуарес-авеню дошли до моста через Рио-Гранде{3}.
Трамваи уже не ходили, улицы были почти свободны — как от торговцев, так и от транспорта. Сияющие во влажном свете фонарей рельсы бежали к пропускному пункту и дальше, где, впечатанные в мост, напоминали гигантские хирургические зажимы, скрепляющие эти чуждые друг другу хрупкие миры; тучи в небе тем временем сдвинулись и, уже не накрывая горы Франклина, ушли на юг, по направлению к темным силуэтам горных хребтов Мексики, ясно прорисовавшихся на фоне звездного неба. Мужчины перешли мост, по очереди протиснулись через турникет и оказались — слегка пьяные, в небрежно заломленных шляпах — уже в Эль-Пасо (штат Техас), на улице Саут-Эль-Пасо-стрит.
Когда Джон-Грейди разбудил его, было еще темно. Джон-Грейди был уже одет, успел наведаться на кухню, пообщался с лошадьми и стоял теперь с чашкой кофе в руке, откинув к косяку дерюжную занавесь дверного проема, ведущего в спальную клетушку Билли.
— Эй, ковбой, — позвал он.
Билли застонал.
— Пора идти. Зимой отоспишься.
— Ч-черт.
— Пошли. Ты уже чуть не четыре часа прохлаждаешься.
Билли сел, сбросил ноги на пол и сгорбился, обхватив голову руками.
— Не понимаю, как ты можешь так долго дрыхнуть.
— Черт тебя возьми, тебе по утрам будто кто шилом в зад тычет. А где положенный мне кофе?
— Вот еще, буду я тебе кофе носить. Давай подымай зад. Жрачка на столе.
Протянув руку, Билли снял с гвоздя над постелью шляпу, надел, выровнял.
— О’кей, — сказал он. — Я встал.
По центральному проходу конюшни Джон-Грейди двинулся к выходу во двор — тому, который в сторону дома. Пока шел, кони в денниках приветствовали его ржаньем. Знаю, отвечал он им, ваше, ваше время. В торце конюшни, пройдя мимо соломенного жгута, длинной плетью свисавшего с сеновала, он допил остатки кофе, выплеснул гущу, подпрыгнул, в прыжке хлопнул ладонью по жгуту и, оставив его раскачиваться, вышел вон.
Все были за столом, ели, когда Билли толкнул дверь и вошел. За ним вошла Сокорро, взяла поднос с крекерами, понесла к печи, там, переложив на противень, сунула в духовку и, почти сразу вынув из нее горячие крекеры, ссыпала их на поднос и подала к столу. На столе стояла миска с омлетом, другая с овсянкой, сосиски на тарелке и в плошке соус; помимо этого соленья в мисках, салат пико-де-гальо, масло и мед. Умыв над раковиной лицо, Билли принял от Сокорро полотенце, вытерся и, положив полотенце на прилавок, шагнул через свободное место на скамье к столу; уселся, потянулся за омлетом. Оторвавшись от газеты, Орен наделил его долгим взглядом и продолжил чтение.
Ложкой наложив себе омлета, Билли поставил миску и потянулся за сосисками.
— Доброе утро, Орен, — сказал он. — Доброе утро, Джей Си.
Джей Си оторвал взгляд от тарелки:
— А ты опять, что ли, всю ночь медведей пугал?
— Ну было дело, пугал, — сказал Билли. Протянув руку, взял с подноса крекер, вновь прикрыл поднос салфеткой, потянулся за маслом.
— А ну-ка, дай я на твои глазки погляжу, — сказал Джей Си.
— Да все у меня с глазами нормально. Передай-ка мне лучше сальсу{4}.
Он густо покрыл свой омлет острым соусом.
— Огонь надо выжигать огнем. Правильно я говорю, Джон-Грейди?
В кухню вошел старик в брюках со спущенными подтяжками и рубашке из тех старинных, к которым воротнички пристегивались, но на нем она была без воротничка и сверху расстегнутая. Он только что брился: на его шее и мочке уха виднелись следы крема для бритья. Джон-Грейди пододвинул ему стул.
— Садитесь, мистер Джонсон, — сказал он. — Вот сюда. Я-то уже все.
Он встал с тарелкой в руке, хотел отнести ее в раковину, но старик сделал знак, чтобы парень сел на место, а сам прошел дальше, к плите.
— Сядь, сядь, не надо, — сказал он. — Мне только чашку кофе.
Сокорро сняла одну из белых фарфоровых кружек с крюка под буфетной полкой, налила и, повернув ее ручкой от себя, подала старику, который взял кружку, кивнул и пошел назад через кухню. У стола остановился, дважды большой ложкой зачерпнул из сахарницы песка, бросил в кружку и ушел, на ходу помешивая ложкой. Джон-Грейди поставил свою чашку и тарелку около раковины, взял с прилавка бадейку с ланчем и вышел следом.
— Что это с ним? — сказал Джей Си.
— Да ничего, все нормально, — сказал Билли.
— Я, в смысле, с Джоном-Грейди.
— Я понял, о ком ты.
Орен сложил газеты и бросил на стол.
— Так. Вот этого лучше даже не начинать, — сказал он. — Трой, ты готов?
— Я готов.
Они встали из-за стола и вышли. Билли продолжал сидеть, ковыряя в зубах. Бросил взгляд на Джея Си.
— Ты чем с утра намерен заняться?
— Еду в город со стариком.
Билли кивнул. Снаружи во дворе завели грузовик.
— Ладно, — сказал Билли. — Уже, кажись, достаточно рассвело.
Встал, подошел к прилавку, взял свой бидончик с завтраком и вышел. Джей Си протянул руку, взял газету.
За рулем урчащего на холостых грузовика был Джон-Грейди. Билли сел с ним рядом, поставил бидончик с завтраком в ноги, закрыл дверцу и повернулся к водителю.
— Что ж, — сказал он. — Ты готов сегодня наработать точно на те деньги, что платят за день?
Джон-Грейди врубил передачу, и они покатили от дома прочь.
— От зари до зари повкалываешь, и божий доллар твой, — сказал Билли. — Люблю такую жизнь. Ты эту жизнь любишь, сынок? Я люблю эту жизнь. Ты ведь тоже ее любишь, правда же? Но уж как я ее люблю, так это ж — господи! Вот люблю, и все.
Он полез в нагрудный карман рубашки, достал из лежавшей там пачки сигарету, поднес огонек зажигалки и сидел курил, пока они катили по дороге, там и сям перечеркнутой длинными утренними тенями столбов, кольев изгороди и деревьев. Белое солнце в пыльном лобовом стекле слепило глаза. Коровы стояли вдоль забора и мычали вслед грузовику; Билли их внимательно рассматривал.
— Коровы, — сказал он.
Полдничали на травяном склоне среди рыжих глинистых откосов в десяти милях к югу от центральной усадьбы ранчо. Потом Билли лег, сунув под голову свернутую куртку, шляпой накрыл глаза. Выглянув из-под шляпы, прищурился на серые осыпи отрогов гор Гваделупес в восьмидесяти милях к западу.
— Ненавижу сюда наведываться, — сказал он. — Чертова здешняя земля не способна удержать даже столб забора.
Джон-Грейди сидел по-турецки, жевал травинку. В двадцати милях южнее виднелась полоса живой зелени, вьющаяся вдоль русла Рио-Гранде. А перед ней — огороженные серые поля. За трактором, волочащим по серым осенним бороздам хлопкового поля культиватор, тянулся хвост серой пыли.
— Мистер Джонсон говорит, министерство обороны посылало сюда людей с приказом обследовать семь штатов Юго-Запада, найти, где самые тощие земли, и доложить. И вроде ранчо Мэка оказалось как раз в их середке.
Билли поглядел на Джона-Грейди и снова устремил взгляд к горам.
— Как думаешь, это правда? — спросил Джон-Грейди.
— Хрен знает.
— Джей Си говорит, старик Джонсон дурнеет и дурнеет, прям совсем спятил.
— Да он и спятимши поумней будет, чем Джей Си в самом блеске разума, так что Джей Си-то уж молчал бы.
— Ты думаешь?
— Со стариком все нормально. Просто старый, да и все тут.
— Джей Си говорит, он слегка двинулся с тех пор, как умерла его дочь.
— Ну-у… Так это и нормально, как же иначе-то? Она для него много значила.
— Да-а.
— Может, нам Делберта спросить? Что думает насчет этого Делберт.
— А Делберт не такой дурак, как кажется, кстати говоря.
— Ну, будем надеяться. Между прочим, за стариком всегда водились некоторые странности, да и сейчас водятся. А вот места тут изменились. И никогда уж прежними не будут. Может, мы все слегка спятивши. Думаю, если у всех крыша съедет одновременно, никто и не заметит, правда же?