Страница 2 из 21
Вроде один, но вот только позади зверюги я увидел кое-что, заставившее меня содрогнуться. Дерево, а к нему привязана девушка. Как ни странно, она не металась и не кричала. Наверное, потеряла сознание от ужаса. Что ж, немудрено. Она, видимо, смотрела на убийство, совершившееся перед ее глазами, и готовилась стать следующей жертвой. И стала бы ею, если бы не мое внезапное появление.
Времени на размышления у меня не было совсем: медведь развернулся в мою сторону для нападения. Окровавленная морда с торчащими клыками была по-прежнему опущена в траву, но, по рассказам опытных охотников, я знал — так всегда бывает перед решительным броском. Он зарычал — утробно и угрожающе.
«А Петька врал, что тут нет медведей, — мелькнуло у меня в голове. — В шестидесятых годах извели!»
Ну да, как бы не так!
Надо сказать, что на медведей я никогда не охотился. Кабаны — да. Зайцы, лисицы, хотя их везде уже мало осталось. Ну, птицы, конечно. А чтоб медведи — это нет.
Ну, в первый раз…
Вскинув ружье, я постарался прицелиться точно между глаз животного. Медведь двигался ко мне будто бы неторопливо, но было ясно: у меня есть один выстрел. Один выстрел — один шанс. Если я промахнусь, то перезарядить ружье точно не успею, — обезумевший от крови и человечины зверь налетит на меня, собьет с ног, и все, пиши пропало. На лесной поляне появится второй обглоданный труп, а вскоре и третий, но я этого уже не увижу.
Беда была в том, что я не готовился к этой встрече. Готовился-то охотиться на кабана, а встреча с медведем — всегда риск, настоящий. Дыхание перехватило, руки ощутимо тряслись.
Нормально! Пошатнувшись от сильной отдачи в плечо, я почти сразу увидел, что не промахнулся. Это было главное — попасть. Потому что два жакана, попавшие в голову, не оставляют медведю никаких шансов — это конец.
Зверь встал на задние лапы, открыв грязное брюхо, покрытое окровавленной шерстью с налипшей травой, а затем повалился назад, на спину. От грохота двух выстрелов с деревьев сорвались стаи птиц, которые теперь с тревожными криками кружились над головой.
Теперь передо мной на поляне лежали два трупа — обглоданный человеческий и целехонький медвежий. А в следующее мгновение я уже переводил ошалелый взгляд на край поляны, где находилась привязанная к дереву девушка в полуобморочном состоянии. Руки ее были закручены назад, голова откинута. Пора было заняться и ею.
В эту минуту я внезапно пожалел о том, что сам не могу потерять сознание. В конце концов, все это уже слишком для обычного неподготовленного человека. Проснуться в незнакомом лесу, тут же подвергнуться нападению медведя, убить его, да еще и обнаружить явно приговоренную к страшной смерти в звериных лапах девушку! Нет, ну как тут не захотеть зажмуриться и потерять сознание! Я же не Джеймс Бонд, а нормальный человек…
Убедившись в том, что яростная зверюга мертва, и даже для надежности пнув тушу ногой, я приблизился к барышне и занялся ею. С каждой минутой мое смятение росло, потому что с самого момента пробуждения я все время сталкивался с чем-то неожиданным и непонятным.
Девушка была привязана какой-то странной веревкой, сплетенной из коры дерева — осины или бука. А может быть, из стеблей папоротника, я в этом не слишком разбираюсь. И одежда на ней казалась также необычной. Длинное платье из некрашеной холстины, а на ногах — искусно сплетенные, хотя уже несколько изношенные лапти. Согласитесь, так ходят только сумасшедшие художницы или подобного рода эксцентричная публика…
Вытащив складной нож, я перерезал путы, и в этот момент выяснилось, что девушка вполне в сознании. Видимо, она прикидывалась до тех, пор, пока не убедилась в моих добрых намерениях. Что ж, весьма предусмотрительно с ее стороны.
— Кто вы? — стараясь унять волнение, спросил я. — И вообще, что здесь произошло? На вас напали?
В голове у меня уже имелся некий схематический план дальнейших действий. Врачу «Скорой», да еще в Москве, часто приходится принимать стремительные решения — жизнь заставляет, ситуации бывают совершенно дикие. Сейчас отведу девушку в поселок, найдем участкового, и если он не пьян с утра, напишем заявление. И пусть дальше милиция разбирается, что тут произошло.
Но тут девушка заговорила.
Это не был русский язык. И не был белорусский, хотя в глухих местах под Полоцком, где мы находились, некоторые старики еще могут связать несколько слов по-белорусски — я даже сам слышал. Но нет, девушка ответила мне на чем-то совершенно невообразимом. Я понимал ее хорошо, но оставалось лишь удивляться, отчего это происходит. Или у меня появились новые лингвистические способности?
— Нас хотели убить, — затараторила спасенная мною жертва. — Нас с Хельги схватили прямо в поле, где мы гуляли, и притащили сюда. И привязали, и оставили медведям.
Она с ужасом покосилась в сторону обглоданного трупа, лежавшего неподалеку.
— Хельги погиб первым, — пробормотала она, опуская голову. — А первой могла быть я. Просто медведь раньше увидел Хельги, вот так и случилось…
Она опустилась на корточки, а потом села на землю под деревом, обхватив руками колени под длинным платьем. Глаза ее блуждали, но к смертельно бледному до того лицу возвращался слабый румянец. Только сейчас я рассмотрел ее. Девушке было на вид лет двадцать. Высокого роста, но не крупная, с длинными золотистыми волосами, рассыпающимися по спине.
«Да она красавица», — невольно отметил я про себя, а вслух поинтересовался:
— Хельги — это он? — И указал на труп несчастного. — Кто он вам? Муж или друг? И кто напал на вас?
Каким-то образом она поняла меня, хотя я сам мог говорить только по-русски. У меня появилась паранормальная способность не только понимать незнакомый язык, но и говорить на нем? Вот именно в этот момент я впервые понял, что со мной и вокруг меня что-то не так. Что я оказался в каком-то другом мире…
— Хельги — сын князя Рогвольда, — ответила девушка. — А я — Любава, служанка княжны Рогнеды.
Воцарилось молчание, пауза зависла. Услышанное повергло меня в некоторый шок.
— Да? — нерешительно промямлил я. — Вот оно что. Значит, сын князя Рогвольда и служанка княжны Рогнеды… М-м-м… Удивительное дело!
А что бы вы сказали в ту минуту на моем месте? Просто мне стало совершенно ясно, что, когда мы придем в поселок, участковым дело не ограничится. Придется нам с Петей везти несчастную в Полоцк, в психиатрическую больницу.
Собственно, а что тут удивительного? Медицина знает массу случаев кратковременного помешательства на почве страха. А уж девушка его натерпелась по полной программе: привязали ее реально, и убитый мною медведь был вполне конкретным. Отчего же неподготовленному человеку не рехнуться от таких ужасов?
— А напал на вас кто? — спросил я уж на всякий случай, ожидая услышать что-нибудь об инопланетянах или, на худой конец, об агентах ЦРУ. Надо же было выяснить характер бреда…
— Это они, — с отвращением прошептала Любава, и светло-серые глаза подернулись пеленой презрения. — Это люди конунга Вольдемара. Князь отослал нас с княжной и с Хельги подальше от города, когда войско приблизилось, но нас все равно схватили. Схватили и привязали тут: знали, что медведь придет. Как он рвал Хельги!
От нахлынувшего жуткого воспоминания и, вероятно, от общего стресса девушка громко зарыдала.
«Пусть поплачет, — решил я. — Может быть, так скорее пройдет шок, и разум к ней вернется».
Сказав несколько успокоительных слов, я не удержался и погладил девушку по золотым волосам. Может быть, окажись спасенная мною не такой красивой, а покорявее, я удержался бы от этой ласки. Но обстоятельства нашего знакомства вкупе с красотой Любавы произвели должное впечатление: никогда прежде я даже не мечтал о столь романтической встрече…
Поднявшись на ноги, я приблизился к растерзанному медведем трупу, который оказался совсем голым, даже без остатков одежды. Странно, что злодеи не оставили на несчастном даже трусов, этого обычно не берут.