Страница 5 из 115
Он, проливавший кровь в битвах с Антантой, после позорного мира был уволен из армии, как и сотни тысяч других. На поношенном кителе оберлейтенанта артиллерии в память о войне остались Железные кресты обоих классов и Галлиполийская звезда за оборону Дарданелл в 1915 году. Этот турецкий орден Железного Полумесяца, полученный им из рук самого Мустафы Кемаля, он заслужил при штабе генерала фон Сандерса, руководившего турецкими войсками на побережье у Чанак-Кале. Они таки заставили тогда англичан и австрало-новозеландцев убраться из пролива со всеми своими кораблями. Но славные дни империи миновали. Наступили дни позора республики, униженной всеми, кем только можно. Потолкавшись несколько лет в рядах «Стального шлема», он прочитал как-то 25 пунктов программы Адольфа Гитлера, о котором шумели тогда все газеты, и принял их все до единого, как говорится, душой и телом. Выйдя из «шлема», он вступил в НСДАП и в ее штурмовые батальоны, а через год был зачислен в особый охранный отряд в одном из штурмбанов СА. Из этих отрядов и сложились в конечном итоге СС.
Цибелиус никогда особенно не проявлял служебного рвения. Он любил поратовать за великую Германию, поразглагольствовать о ее будущем, но активно бороться за это будущее не спешил. Он вообще был человеком с ленцой, постоянно занятым прежде всего поисками личной выгоды. Может, поэтому за двадцать лет, начав службу в СС как бывший и заслуженный офицер кайзеровской армии сразу со звания унтерштурмфюрера, он не сильно продвинулся в чинах, не дотянув к пятидесяти годам до ранга полковника. Его деятельность до войны была малоинтересна. Частые перемещения с места на место, ни на одном из которых он не достигал успеха, но и не допускал особых провалов. Перед войной его перевели в СД, и в составе этой службы он прибыл в оккупированную Польшу. Будучи в тот момент штурмбаннфюрером СС, он возглавил одну из айнзатцгрупп: жег синагоги, уничтожал университетскую профессуру, в общем, всего понемногу и, как всегда, без особых успехов. Затем была Франция. Потом Греция и Югославия. Во все эти страны Цибелиус приезжал со своей командой позади продвигающихся войск и тем не менее заслужил-таки орла на черно-белую ленточку Железного креста 2-го класса.
В 1941 году он прибыл в Советский Союз. Отправлял в Германию скот, выявлял коммунистов и евреев. Однажды, в первую зиму, потеряв всякую бдительность, его подвыпившая команда попала в засаду. Почти всех перебили, а самого Цибелиуса ранило в ногу и оглушило гранатой. Он заполз под машину и прикинулся мертвым, а поскольку был в простом мужицком тулупе, партизаны не обратили на него особого внимания, обыскивая тех, кто выделялся погонами и петлицами. Правда, кто-то стащил с него меховые сапоги. К тому времени, когда его вытащили подоспевшие через час эсэсовцы, он уже потерял достаточно крови и приморозил пальцы ног.
Цибелиуса отправили в тыловой госпиталь, где он после курса лечения упросил главного врача дать ему направление в Германию для долечивания. Больше в Россию он уже не поехал. Поныв везде, где можно, о своем пошатнувшемся здоровье и больных ногах, он был переведен в штат управления лагерей. Поработав заместителем коменданта во Флоссенбурге, а затем в Бухенвальде, он с повышением звания до оберштурмбаннфюрера СС был назначен комендантом одного из филиалов Берген-Бельзена. Здесь, к своему полному удовлетворению, Иоахим Цибелиус закрепился надолго.
Однажды, весной сорок третьего, к нему в Берген-Бельзен – концентрационный лагерь, располагавшийся на полпути между Ганновером и Гамбургом, – попал некий Юрген Ларсен по прозвищу Крокус. До ареста он был владельцем небольшой медальерной мастерской в Штутгарте. С началом войны его фирма полностью перешла на производство военных значков, погонных звездочек, алюминиевых орлов для фуражек и прочей военной бижутерии. Не имея собственной лицензии от Президенц-канцелярии, фирма «Ларсен и Ко» работала в качестве филиала известной мастерской Фрица Циммермана. Однако эта деятельность наполовину немца, наполовину скандинава, а Цибелиус был уверен, что на третью половину и еврея, была не единственной для Ларсена. И возможно даже, не основной. Однажды он попал в поле зрения КРИПО, как клиент черного рынка. Его следы зафиксировали в Берлине, Лейпциге и Дрездене. Понятно, что специализировался ювелир Ларсен не на тряпье и консервах, а на драгоценностях. Сдал его на допросе один из бывших подельников. Влиятельного заступника не оказалось, и ювелир был осужден на пять лет лагеря. Его мастерскую прибрал, как водится в таких случаях, хозяйственный департамент СС, в ведении которого еще до войны находилось, к примеру, чуть ли не всё производство фарфора в рейхе.
В лагере Ларсен сразу столкнулся с Цибелиусом, живо интересовавшимся теми из своих подопечных, кто мог быть при деньгах или иметь состоятельных родственников. Папа Циба, как за глаза называли Цибелиуса рапортфюреры, блокфюреры и прочий унтерский персонал охраны, прекрасно понимал, что у этого ювелира просто не могли не остаться золото и камни. Они ждут его где-то в потаенном месте, и если дождутся, то обеспечат старость этого пройдохи. А у него, оберштурмбаннфюрера СС Иоахима Цибелиуса, кроме денег да кое-какой недвижимости, ни черта не накоплено. Недвижимость, когда с неба падают бомбы, не очень надежное средство вложения капитала. К тому же от нее мало толку, если требуется срочно уносить ноги. И, что бывает с немецкими деньгами в трудные для государства времена, он прекрасно помнил. А здоровье уже совсем не то. Простатит и гипертония были далеко не единственными напоминаниями о приближающейся старости. Но главное – он вторично не переживет краха. В первый раз он был молод и зол, а теперь, если снова всё пойдет прахом, ему уже не дождаться очередного возрождения. Да и будет ли оно после всего, что они наворотили? Нет, надо было всерьез позаботиться о надвигающейся старости и подстраховаться на случай преждевременного крушения «тысячелетнего рейха».
Он устроил Ларсена старшим писарем, подняв на самую вершину иерархической лестницы, которая существовала и среди заключенных. Ювелир имел хороший почерк, умел великолепно рисовать, и комендант лагеря отвел ему отдельное помещение не только для работы, но и для жилья. Оно располагалось в том же здании, что и служебная квартира лагерфюрера. Хромой от природы, Ларсен носил на левой ноге ортопедический ботинок и не мог быть полезен в другом месте более, чем здесь.
Цибелиус уже в первый месяц несколько раз заходил в комнату Крокуса и от нечего делать разговаривал с ним о том и о сем, при этом и то и се касалось драгоценных камней и металлов. Коменданта интересовали цены, возможность купить и продать, качество и гарантии этого качества. Он расспрашивал об истории черного рынка и существующих на нем правилах. И Ларсен, с первой же беседы поняв, что нужно коменданту, удовлетворял его любопытство в той мере, в какой считал это необходимым.
Он рассказывал лагерфюреру о знаменитых камнях, которые видел сам или хорошо знал. При этом Ларсен отмечал неподдельный интерес и даже наблюдал блеск в глазах своего грубого и жестокого собеседника.
– Вы знаете, герр лагерфюрер, что такое правильно расколоть алмаз на части? О, такую операцию с дорогими камнями могут делать лишь несколько человек в мире! Одним точным ударом после месяцев кропотливой подготовки и раздумий. Подведет рука, и камень погублен вместе с карьерой ювелира.
Когда же речь заходила о конкретных камнях, Ларсен говорил о них так, будто они с Цибелиусом находились в музее и камни сверкали прямо перед ними. Алмазы Минас, Регент, Нассак, Рубин Черного принца…
– А вот наши великолепные экземпляры, хранящиеся в дрезденском «Зеленом своде», – алмазы Белый, Желтый и Зеленый Дрездены. Белый Дрезден, например (он же Белый Саксонец), был приобретен Августом Вторым Сильным, курфюрстом Саксонским, в самом начале XVIII века за один миллион талеров. Великолепный алмаз белого цвета в 50 каратов! А Зеленый Дрезден имеет изумительный яблочно-зеленый цвет и высшую степень прозрачности. Он весит 41 карат. А у Желтого Дрездена в 38 каратов есть три младших брата такого же желтоватого оттенка, но меньших размеров,