Прощальный взгляд

— А меня очень интересуют ваши воспоминания, — сказал я, — особенно относительно того револьвера, который вы купили в сентябре сорок первого года. Не исключено, что прошлой ночью из него застрелили человека.

— Кого?

— Некоего Сиднея Хэрроу.

— Никогда не слышал о нем, — сказал Роулинсон так, словно ставил под сомнение существование Хэрроу. — Он умер?

— Да.

— И вы хотите доказать, что мой револьвер имеет какое-то отношение к убийству?

— Не совсем так. Одно из двух: либо убийца стрелял из него, либо нет. Так вот, хочу выяснить, что было на самом деле.

— Разве баллистической экспертизой нельзя этого определить?

— Можно. Но экспертиза еще не производилась.

— Тогда мне, пожалуй, лучше подождать результатов экспертизы, верно?

— Если убийца — вы, тогда, конечно, мистер Роулинсон.

Он покатился со смеху, чуть было не потерял верхнюю челюсть, однако успел подхватить ее большим и указательным пальцами и водворить на место. В дверях появилась миссис Шеперд с подносом.

— Что вы смеетесь? — спросила она.

— Да, вас бы это не рассмешило, миссис Шеперд. Вам недостает чувства юмора.

— А вам приличия. Кто бы мог подумать, что вам за восемьдесят и вы когда-то были президентом банка... — Она грохнула подносом о стол, как бы ставя точку. — Вам с молоком или с лимоном, мистер Арчер?

— Просто крепкий чай.

Она разлила чай в две чашки тончайшего фарфора от разных сервизов. «Кто же Роулинсон на самом деле, бедняк или скупец, — думал я, глядя на остатки былой роскоши, — и что, черт подери, стряслось с его банком?»

— Мистер Арчер подозревает, что я совершил убийство, — сказал он не без бахвальства.

Но миссис Шеперд это сообщение ни в коей мере не рассмешило. Ее смуглое лицо стало еще темнее, у рта и глаз обозначились угрюмые морщины.

— Раз так, к чему скрывать от него правду? — накинулась миссис Шеперд на старика. — Вы же помните, что отдали револьвер дочери, и отлично помните когда.

— Помолчите.

— Вот еще! Вы, чего доброго, дошутитесь, а я этого не допущу. Умный-то вы умный, а от безделья каких только глупостей не надумаете.

Однако Роулинсона эти нападки ничуть не рассердили. Его скорее радовала чуть ли не супружеская заботливость миссис Шеперд. К тому же, по всей видимости, он просто забавлялся, а утаивать ничего не хотел. Зато миссис Шеперд встревожилась не на шутку.

— Кого застрелили?

— Некоего Сиднея Хэрроу, — он временно подвизался в роли сыщика.

— Не знаю, кто бы это мог быть, — покачала она головой. — Выпейте-ка чаю, пока горячий. Хотите фруктового кекса, мистер Арчер? У меня остался с рождества.

— Нет, благодарю вас.

— А я, пожалуй, не откажусь, — сказал Роулинсон, — и положите наверх еще ложечку мороженого.

— Мороженое у нас вышло.

— Похоже, что у нас все вышло.

— Нет, еды у нас хватает, а вот денег в обрез.

С этими словами миссис Шеперд удалилась. С уходом добродушной и энергичной экономки в комнате стало неуютно. Роулинсон беспомощно озирался, словно его вдруг одолели все старческие недуги разом.

— Мне очень жаль, что ей взбрело в голову навести вас на след моей дочери. Но я надеюсь, что вы не броситесь очертя голову к Луизе. Потому что это пустой номер.

— Почему?

— Я действительно подарил дочери револьвер в сорок пятом году. Но у нее его украли много лет спустя, в пятьдесят четвертом году, если быть точным, — даты он приводил торжественно, гордясь своей памятью. — Однако к вашей истории это никакого отношения не имеет.

— Кто украл револьвер?

— Откуда мне знать? Дом моей дочери ограбили.

— А для чего вы вообще подарили ей револьвер?

— Ну, это давняя история, и довольно грустная, — сказал он. — Муж моей дочери оставил ее, притом оставил без всяких средств к существованию с Джин на руках.

— С Джин?

— Ну да, с моей внучкой Джин. Две слабые женщины остались одни в доме, ну вот Луиза и решила на всякий случай завести оружие, — внезапно ухмыльнулся он. — По-моему, надеялась, что он вернется.

— Кто вернется?

— Ее муж. Мой неподражаемый зять Элдон Свейн. Я ни минуты не сомневаюсь, что, если б Элдон вернулся, она бы его застрелила. И получила бы на то мое благословение.

— За что вы так не любите своего зятя?

Он засмеялся, но тут же оборвал смех.

— Бесподобный вопрос. Но, с вашего позволения, я, пожалуй, не стану на него отвечать.

Миссис Шеперд принесла два тончайших ломтика кекса. Я вмиг проглотил свой, она это заметила.

— Вы голодны. Я сделаю вам бутерброд.

— Не стоит беспокоиться. Я сейчас еду домой, там и пообедаю.

— Ну что вы, какое беспокойство.

Однако Роулинсон явно не желал делить со мной ее внимание.

— Мистеру Арчеру угодно узнать, — сказал он с шутовским видом, — чем мне насолил Элдон Свейн. Ну как, рассказать ему?

— Нет. Вы и так слишком много болтаете, мистер Роулинсон.

— О махинациях Элдона всему свету известно.

— Вовсе нет, о них уже давно забыли. Не стоит ворошить прошлое. Все могло обернуться еще хуже. Шеперду я так же сказала. Когда начинаешь ворошить старое, того и гляди, накличешь новую беду.

— А я думал, ваш муж в Сан-Диего, — раздраженно сказал старик: он ревновал.

— Рэнди Шеперд мне не муж, а бывший муж.

— Вы с ним виделись?

Она пожала плечами.

— А что мне делать, если он приходит. Я его не приваживаю.

— Значит, вот куда у нас идет кофе и мороженое.

— Ну уж нет. Никогда Шеперду не перепадало ни кусочка и ни цента вашего.

— Обманщица!

— Вы не смеете меня обзывать мистер Роулинсон. Такого я и от вас не потерплю.

Роулинсон повеселел: весь пыл ее души и внимание опять принадлежали ему.

Я поднялся.

— Что ж, мне пора.

Они не стали меня удерживать. Миссис Шеперд пошла со мной до двери.

— Ну как, не зря потратили время, узнали, что вам нужно?

— Кое-что узнал. Вы не можете сказать мне адрес дочери мистера Роулинсона?

— Конечно, сэр. — Она продиктовала мне адрес, здесь же, в Пасадене. — Только не говорите ей, что адрес вам дала я. Миссис Элдон Свейн меня не больно жалует.

— По-моему, вы от этого не слишком страдаете, — ответил я. — Скажите, Джин Траск приходится дочерью миссис Свейн?

— Да. Неужто и Джин тут припутана?

— Увы, это не исключено.

— Вот жалость-то! Я ведь Джин помню еще невинным ангелочком. Они с моей дочкой так дружили — водой не разольешь. А потом рассорились, — тут она сообразила, что сболтнула лишнее, и прикусила язык. — Я и сама что-то слишком разболталась, того и гляди, накличу беду.

Глава 11

Луиза Свейн жила в бедном районе неподалеку от Фэр-Оукс, на полпути между Старым городом и гетто. На углу, под фонарем, на выхваченном из тьмы пятачке, копошились ребятишки всех оттенков кожи.

Над дверью оштукатуренного коттеджа миссис Свейн горел фонарь поменьше, у обочины перед домом стоял фордовский «седан», он был заперт. Посветив фонариком, я прочел паспорт: машина была зарегистрирована на имя Джорджа Траска, проживающего в Сан-Диего, Бейвыо-авеню, 4545.

Записав адрес в книжку, я вытащил контактный микрофон и обогнул оштукатуренный коттедж по бетонной тропке, которая при необходимости могла служить и подъездной дорожкой. Под проржавевшим навесом стоял допотопный черный «фольксваген» с помятым крылом. Укрывшись в тени навеса, я встал под забранным жалюзи окном.

Микрофон мне не понадобился. Я и так отчетливо слышал голос разъяренной Джин.

— Я ни за что не вернусь к Джорджу...

— Послушай моего совета и возвращайся к нему, — отвечала более сдержанно женщина постарше. — Джордж тебя еще любит, он сегодня ни свет ни заря приехал справляться о тебе, но так будет не вечно.

— А меня это ничуть не трогает.

— И напрасно. Потеряешь его и останешься одна, а пока этого не испытаешь, не понять, что такое одиночество. И не думай, что я возьму тебя к себе.