Узники крепости Бадабера

Дошла очередь и до Андрея.

В комнате, в которую его ввел лысый, за столом сидел Раббани. Его белый костюм был в бурых пятнах, а сам он, раскрасневшийся, дышал тяжело и прикладывал к лоснящемуся от пота лбу платок. За его спиной стоял ухмыляющийся Абдурахман, чуть дальше — Махмуд, такой же красный и потный.

— Ну что, Рафхат, ты нам скажешь? Что узнал о плохих шурави? Тебе известно про заговор? — с трудом справляясь со словами, спросил Абдурахман, — Я заверил господина Раббани, что ты хороший мусульманин и правдивый шурави.

— Но я ничего не знаю про заговор, — пожал плечами Андрей.

— Плохо, Рафхат. Абдул Рахман — нехороший человек. Он имеет два лица: добрый и злой. Злой лицо Рахман хочет убежать из Бадабера. Господин Раббани знает об этом, находясь в Пешеваре, а я здесь рядом и не знаю. Ты мне говорить про заговор не хочешь. Плохо!

— Я бы все рассказал, но Сергей, то есть Абдул Рахман, — поправился Андрей, — при мне об этом не говорит. Другие тоже держатся со мной настороженно, — заторопился Андрей с ответом, зная, что за этим «плохо» может последовать.

Раббани что-то быстро заговорил, и комендант согласно закивал головой.

— Мы тебе верим, но ты должен узнать все про заговор. Господин Раббани приказал посадить тебя к другим шурави. Два дня тебе сроку. Не узнаешь все в указанный срок, будет и с тобой так, — кивнул он в угол.

Только сейчас Андрей увидел то, что еще несколько минут назад было человеком.

«Боже! Они убили его, изверги! Вот откуда у Раббани бурые пятна на пиджаке. Через два дня таким вот кровавым месивом буду и я», — пронеслось в голове, отчего холодным потом обдало тело, а к горлу подкатился комок. С трудом справившись с тошнотой, Андрей спросил:

— Он — мертв?

— Смерть в Бадабера — награда, — засмеялся вошедший в комнату Варсан. Он подошел к распластанному на полу телу, наклонился, рассматривая. — Здесь умирают очень медленно и тебе, Андрюша, лучше этого не испытывать, А товарищ твой жив, но я ему не завидую.

Лысый и еще один подручный Абдурахмана, подхватив под руки Вячеслава, выволокли его из комнаты.

Не обращая внимания на Раббани, Варсан, подтолкнув Андрея в плечо, кивнул:

— Пойдем провожу в твои апартаменты, — и когда вышли из комнаты, уже тише, продолжил: — А ты не удивился, что Раббани знает про заговор?

Андрей промолчал.

— Правильно. У него свой человек среди пленных афганцев. Этим трусам верить нельзя…

— Зачем вы это все мне говорите? — прервал Варсана Андрей.

Американец засмеялся и доверительно сообщил:

— Думаешь, я поверил, что ты будешь доносить Абдурахману на своих? Прислуживать этому надутому индюку?.. Нет, конечно. Я хорошо изучил русских. Ты парень крепкий, а такие не продают своих товарищей, такие не пропадут нигде: ни в Бадабера, ни в Америке. Помнишь наш разговор и мое предложение? Не передумал?

Андрей покачал головой.

— Ну-ну, думай. Только поспеши, а то через два дня и я тебе не смогу помочь. Твой товарищ — живой, но он — живой труп. Ты тоже можешь стать таким. Извини, но Америке нужны здоровые и сильные люди.

В камере Андрея встретили враждебно, никто не подал руки, а Игорь, подойдя вплотную, коротко ударил ему в лицо.

Ничего не понимая, Андрей растерянно произнес:

— За что, ребята?

— Молчи, предатель! Как такую сволочь еще земля носит? — пробасил Виктор.

— Почему ты меня называешь «предателем»? Кого я предал?

— Меня! Его! Всех нас! — выкрикнул Игорь.

— Я никого не предавал, — сорвался на крик Андрей. — Я даже не представляю о чем идет речь!

— Молчи, иначе прибью! — заорал Игорь, подступая к Андрею со сжатыми кулаками и готовностью выполнить свою угрозу, но Аркадий его остановил.

— Оставь его. Не стоит руки марать о дерьмо.

Андрея оставили в покое. Четверо парней отвернулись от своего соотечественника.

«Почему? — ломал голову несчастный. — Почему? Я ничего не сделал?».

Андрей сидел у двери, как и вошел, не смея шагнуть.

«Надо что-то придумать. Я должен знать в чем меня обвиняют, должен…». И он решился.

— Вот что, парни, — решительно поднялся Андрей и направился в центр камеры. — Если виноват — судите! Я готов ответить на любой ваш вопрос!

Воцарилось длительное тягостное молчание, которое первым нарушил Виктор. Медленно ворочая языком, он, будто накладывая пласт за пластом слова, спросил:

— Тебя и Славку оставили на площади, так?

— Точно, — кивнул Андрей.

— Но его принесли полуживого, а тебя даже не тронули, так?

— Так! И что с того следует?

— Его спрашивали про заговор, но он ничего не сказал и его избили.

— Меня тоже спрашивали про заговор и я тоже ничего не сказал, — твердо произнес Андрей.

Игорь соскочил с нар и, процеживая сквозь зубы слова, просипел:

— Не смеши, паря! Все мы прошли через их лапы и еще не было ни одного случая, чтобы после таких вопросов шкуру не спускали?

— А мне что, шкуру самому с себя содрать, чтобы вы мне поверили? Да я знать ничего не знаю о каком-то там заговоре. Единственное, что мне поручил Раббани, так это в два дня разузнать об этом. — Вот! Вот! Видите! Я печенкой чувствую эту мразь! — обрадованно заорал Игорь. — Он стукач. Как пить дать, стукач!

— Все, тихо! — резко оборвал Игоря молчавший до того Саша — Мухаммед Азиз младший. Но, как понял Андрей, в камере он был старшим. — Вечером выясним все у Сергея. А ты, — кивнул он отверженному, — пока дыши. Прав Игорь — задушим, — угрюмо произнес он. — Не прав — на коленях попросим прощения.

Почти касаясь локтями, Сергей, Александр и Василек отбивали поклоны Аллаху во время вечернего намаза. Остальные узники тоже усердствовали, гудя голосами громче обычного.

— Обстановка такова: больше тянуть с побегом не имеет смысла, иначе будет поздно, — раскрыв ладони перед лицом, тихо проговорил Сергей. — Абдурахман что-то пронюхал, иначе они бы не избили так Славку. — Переждав пока затихнет Аллах акбар», Сергей продолжил: —С афганцами все обговорено: они поддержат. Надо дождаться только момента, когда придут машины с оружием, Керим знает дорогу через отроги Хайбера. Главное, как можно быстрее достичь гор, а это можно сделать только на машинах. Моджахедов у пулемета на вышке берут на себя Виктор и Алексей. Самое главное — сделать все тихо, чтобы не поднять охрану. Если удастся, то у нас будет час-пол- тора времени, а там…, пока дозвонятся до Пешевара, пока вышлют вертолеты…, мы уже будем в горах.

— Что делать с новичком? — ткнувшись лбом в песок, спросил Саша. — Ему поставили задачу в два дня узнать про наш план.

— Это он сам сказал?

— Да. Но мы Андрея не знаем, не знаем на что он способен. Если завтра не придут машины, то послезавтра его возьмут на допрос. Может и проболтаться…

— Он ничего не знает.

— Мог догадаться, что-то услышать, заметить…

— Гадать не будем, — оборвал Александра Сергей. — Держите его в неведении, а начнем действовать, с ним решим окончательно. Все, парни, кончай разговоры, а то вон тот чернобородый, — скосил он глаза на охранника, — что-то подозрительно на нас смотрит.

Бархануддин Раббани нервничал. В последнее время у него ничего не ладилось: одна частная телекомпания заплатила ему кругленькую сумму, но он не смог удовлетворить ее запросов по обеспечению заказанного сюжета и доллары пришлось вернуть; в штаб-квартире «Исламского общества» была задумана крупная политическая акция по дискредитации высшего командного состава правительственных войск, но из-за какой-то девчонки, ее упорства затухла в самом начале; теперь еще и в Бадабера — его детище, неспокойно. «Шурави что-то замышляют, но что? Удалось только выяснить, что готовится побег, но когда и каким образом? Конечно, спокойнее бы было всех русских уничтожить, не дожидаясь развития событий, но уж очень не хотелось Раббани расставаться с «ветеранами» Бадабера. Ему хотелось выяснить: сколько же лет может прожить человек в нечеловеческих условиях, а кроме того, «работа с шурави», так он называл истязания советских парней, разгоняло ему кровь.