Узники крепости Бадабера

Девушка лежала на полу, свернувшись калачиком. Волна нежности, жалости захлестнула Андрея.

— Зарина! — воскликнул он, падая перед девушкой на колени. — Что же ты? Как же ты? — путался в словах юноша.

Зарина открыла глаза, брови ее, напряженно сдвинутые к переносице, расслабились, девушка слабо улыбнулась.

— Андрюша, — прошептала она запекшимися губами. — ты… Я знала, что увижу тебя.

— Нам надо спешить. Ты сможешь идти?

— Не знаю.

Девушка сделала попытку подняться, но, застонав, опустилась опять на пол.

Только сейчас Андрей обратил внимание на то, что некогда розовая кофточка свисала с плеч грязными от крови и грязи лохмотьями, а сквозь дыры проглядывало тело, испещренное вздутыми багровыми рубцами.

— Сволочи! — задохнулся от негодования Андрей. — Звери!

— Уходи, — прошептала девушка. — Ты же сказал, что надо спешить.

Андрей скинул с себя рубаху, разорвал ее и осторожно обернул ею покорную от слабости Зарину. Взвалив девушку на плечо и прихватив автомат, он по ступеням медленно начал подниматься на выход. Во дворе его ожидал Игорь.

— Сбежали, гады! Один только этот замешкался, — кивнул он на тело Махмуда. — Давай автомат, мешается ведь. Я вас прикрою.

Побег не удался. Предательство Мухамад Ислама — Вячеслава разрушило планы заговорщиков. Единственная очередь, выпущенная по узникам из пулемета, уничтожила одну машину и, как оказалось впоследствии, вывела из строя другую. Эта очередь оборвала жизнь и Керима, сидевшего за рулем автомобиля.

Выпущенные Вячеславом охранники подняли тревогу и более четырехсот курсантов учебного центра и охрана Бадабера обложили восставших в тюремной и складской зонах.

— Единственно, что нам остается — это дождаться ночи. В темноте можно попробовать выбраться из крепости, не неся больших потерь. Оружия и боеприпасов у нас много, вода есть, будем сражаться.

Сергею никто не возражал. Все понимали, что пока не стемнеет, пройти через лагерь беженцев, а потом более десяти километров по открытой местности — немыслимо. Ночь же может предоставить шанс на спасение. Согласились с этим и афганцы. Однако, не все взяли в руки оружие. Четырнадцать афганских пленных, заявив, что восстание обречено на поражение, ушли обратно в подземелье.

Но это понимали и моджахеды. Майор Кудратулла приказал штурмовать тюремную и складскую зоны, чтобы уничтожить восставших шурави. Курсанты и охранники полезли на стены, но советские и афганские парни открыли пулеметный и автоматный огонь с караульных вышек, крыш складов, из-за высоких дувалов. Ни один из наступавших не смог ступить на территорию тюремного двора, а до трех десятков самых, ретивых моджахедов осталось лежать под стенами и висеть на стенах крепости.

Когда солдаты охраны и десяток моджахедов под прикрытием трофейного БТРа попытались пройти через внутренние ворота со стороны учебного центра в складскую зону, восставшие открыли такой плотный огонь, что резина колес полетела клочьями, а БТР тут же сел на диски. В довершение всего почти в упор, по застрявшей в воротах машине выпустили «стингер». Но и восставшие несли потери: Василек, прикрывавший часть стены от жилой зоны, был убит пулей в лоб; ранены Аркадий и Саша, в рядах афганцев были раненые и убитые.

Андрею была поставлена задача не пропустить моджахедов со стороны центральных ворот. Он и еще четверо афганцев залегли на крыше продовольственного склада, как раз напротив створа. Установив два пулемета, они били по верхнему срезу дувала и надстройки над воротами, пресекая любую попытку проникнуть на территорию, удерживаемую восставшими.

Вскоре атаки прекратились. Моджахеды и охранники, убедившись в бесплодности попыток, откатились к палаткам беженцев, изредка постреливая в сторону крепостной стены.

Андрей, оставив за себя старшим высокого горбоносого и заросшего черным волосом афганца, спустился с крыши и побежал в склад, где среди тюков с одеждой оставил Зарину. Девушка металась в бреду. Андрей принес воды и, намочив клочок ткани, обтер ей лицо, шею, руки, приподняв голову, напоил. Зарина открыла глаза.

— Андрюша, — протянула она руку. — Ты не оставишь меня? Мне плохо…Андрей склонился над девушкой и коснулся губами ее пылающего лба. Нежность, жалость, негодование захлестнули его, перехватив горло. — Не тревожься, милая, я с тобой. Я не оставлю тебя. Попей еще воды, станет легче, — как можно ласковее произнес он.

— Мне то холодно, то жарко. А ты знаешь, — шептала Зарина, — последние дни я постоянно думала о тебе.

— Я это чувствовал.

— …мысленно говорила с тобой…

— Зарина, милая, я хочу, чтобы ты это знала, — горячо зашептал Андрей на ухо девушке, — ты — самое дорогое, что у меня есть. Я люблю тебя.

Девушка слабо улыбнулась.

— Я боялась, что ты мне этого не скажешь, вернее, не успеешь сказать, — помолчав, она тихо продолжила: — Никогда не думала, что слово «любимый» впервые произнесу в тюрьме. Тебе, наверное, надо уходить?

Виновато отведя глаза в сторону, Андрей кивнул.

— Но ты придешь ко мне?

— Конечно, как только смогу.

— Андрюша, я прошу тебя, принеси мне в следующий свой приход пистолет. Все может произойти, — грустно произнесла девушка, — если ты погибнешь, я не хочу жить. Я просто не вынесу пыток и издевательств. Обещаешь мне выполнить мою просьбу?

— Хорошо. Я достану для тебя оружие. Но ты даже не думай о смерти. Нам еще предстоит долгая жизнь, мы же любим друг друга.

В дверях склада Андрей столкнулся с Сергеем, голова которого была перебинтована полоской серой ткани. По его глазам он понял, что старший товарищ слышал его разговор с Зариной.

— Как она? — кивнув в черную пустоту склада, спросил Сергей.

— Плохо. Бредит.

— Ясно, — помолчав, он тихо произнес: — Вот что, парень. Мы тут посовещались с ребятами и решили остаться в крепости.

— Как это? — не понял Андрей. — Еще час продержаться и станет темно, а тогда можно попробовать спастись. Оставаться же здесь — явная гибель.

— Может быть. Но мы остаемся, — решительно бросил Сергей не терпящим возражения тоном, — перед тобой же стоит более сложная задача, он опустился на землю и, привалившись спиной к стене склада, уже спокойнее пояснил: — Афганские товарищи разыскали старый водовод, по которому можно выбраться из крепости. Ты пойдешь с ними и выведешь девушку.

— Но вы? Вы тоже можете выйти из крепости со всеми…

— Нет, — покачал головой Сергей. — Аркадий ранен в живот и истекает кровью, Саша — в ногу. Я тоже двигаюсь с трудом, в голове звон и временами чернота застилает глаза. Мы не сможем нести раненых и не можем их оставить здесь. Нас поддержало девять афганцев, так что — восемнадцать активных штыков, а это уже сила!

— Но как же я?! — растерянно произнес Андрей. — Я не могу вот так вас оставить.

— Чудак, ты что думаешь, тебе будет легче?

— Нет, я так не думаю, но всё же.

— Все об этом! Вопрос решенный и к нему не возвращаемся. Я разговаривал с афганскими товарищами, они вам помогут, — устало закончил Сергей. По тому как искривилось его лицо, Андрей понял, что товарищу нелегко даются слова. — Иди к девушке. Подготовь ее к переходу и подготовься сам.

Раббани вызвали в пешеварскую штаб-квартиру «Исламского общества Афганистан» с приема во французском посольстве. Когда он прибыл в ставку, там царили растерянность и боязнь допустить огласку происходящих в Бадабера событий. А бояться было чего: по докладу майора Кудратуллы, пленные подняли восстание, захватили склады с оружием и успешно отбивают атаки курсантов учебного центра. По неполным данным моджахеды потеряли уже около двух десятков убитыми и до полусотни ранеными. Эти цифры привели Раббани в бешенство. Не переодеваясь, в сопровождении ближайших помощников и двух десятков воинов личной охраны, он устремился в Бадабера.

Жалким, перепуганным предстал перед всемогущим доктором теологии комендант тюрьмы Абдурахман. Понимая, что ему не простится «бунт шурави», он, докладывая о принятых мерах, прикладывал все усилия, чтобы свалить вину за неудачные штурмы крепости на старшего по званию и положению майора Кудратуллу и Махмуда, с самого начала событий пропавшего неизвестно куда. Но Раббани нужны были не виновные. Шурави — они еще живы, отстреливаются, а этого допустить он не мог, ибо по официальным данным пленных русских или афганских солдат и офицеров на территории Пакистана нет. Ткнув пальцем в узкую грудь Абдурахмана, он прошипел: