Шахматная партия Дерини

И, тем не менее, Святой Торин после смерти был признан патроном Джассы, и поклонение ему стало составной частью жизни этого городского народа. Женщины были освобождены от служения культу Святого Торина. У них была своя собственная Святая — Этальбура. Но мужчины, откуда бы они ни приехали, если они хотели войти в Джассу, обязаны были совершить сначала паломничество к гробнице Святого Торина и получить там полированную оловянную эмблему, удостоверяющую их лояльность. И только после этого они могли подойти к лодочникам, которые перевозили путешественников через широкое озеро Яшан в саму Джассу.

Те, кто не совершил паломничества, привлекали к себе нежелательное снимание, чтобы не сказать больше. И даже если лодочники соглашались перевезти такого путешественника в город — а пути в город вокруг озера не было — то все равно ни в одной гостинице, ни в одной таверне не обслужат человека, не имеющего эмблемы, полученной в часовне Святого Торина. Да и более серьезные дела в городе тоже было невозможно вести чужестранцам, которые на совершили паломничества к покровителю города. Жители Джассы очень ревниво следили за тем, чтобы их святому оказывались необходимые почести. Так что редко находились путешественники и торговцы, которые не совершали бы паломничества к Святому Торину.

Площадка для ожидания, на которую Морган и Дункан направили своих лошадей, вся поросла травой. Это была небольшая, частично отгороженная лужайка, которая находилась в стороне от главной дороги. Здесь путешественники и их лошади могли немного отдохнуть, прежде чем предстать перед Святым. В дальнем конце лужайки высилась вырезанная из дерева скульптура Святого, воздевающего руки вверх в жесте благословения. Огромные деревья простирали свои узловатые ветви над головами пилигримов.

Тут же находилось несколько путешественников. Полученные ими эмблемы говорили о том, что они уже получили благословение святого и теперь просто отдыхают перед тем, как направиться в город. Юноша в такой же охотничьей одежде, как и у двух наших путешественников, снял с головы свою шляпу и вошел в часовню.

Дункан и Морган спешились и привязали лошадей к кольцу, вделанному в каменную плиту. Морган ослабил на шее ремешок шляпы. Он с удовольствием снял бы ее, но тогда существовала реальная опасность, что его узнают. А этого нельзя было допустить, если он хочет попасть на заседание курии: мало было в Гвинеде людей с такими золотыми волосами, как у Моргана.

Дункан внимательно посмотрел на людей, которые стояли в дальнем конце лужайки. Затем перевел взгляд на часовню, а сам немного наклонился в сторону кузена.

— Очень странно они строят здесь из дерева, — прошептал он. — Эта часовня как будто сама выросла из земли, а не построена человеческими руками. Она выросла как гриб за одну ночь.

Морган усмехнулся, а затем осмотрелся, не видел ли кто-нибудь его усмешки.

— Сегодня твое воображение несется вскачь, кузен, — сказал он, едва шевеля губами и осматриваясь вокруг. — Жители Джассы уже давно являются самыми искусными мастерами по дереву.

— Может быть, — сказал Дункан. — И все же что-то неестественное ощущается здесь. Ты не находишь?

— Только ощущение святости, как и в других часовнях, — ответил Морган. — Да и к тому же оно чувствуется здесь гораздо слабее. Тебе не кажется, что твоя совесть священника сейчас мучает тебя?

Дункан фыркнул:

— Ты невыносим. Ты знаешь об этом? Тебе никто не говорил это раньше?

— Очень часто, — признал с улыбкой Морган. Он еще раз окинул взглядом лужайку, чтобы убедиться, что они не привлекают внимания. Затем он подошел поближе к Дункану. На его лице появилось серьезное выражение.

— Я забыл сказать, что случилось со мной ночью, — сказал он тихим шепотом.

— Да?

— Кажется, что боковой алтарь в Святом Неоте был некогда посвящен Святому Камберу. Я даже боялся, что мне будет опять видение или явление.

Дункан с трудом сдержался от того, чтобы не повернуться к кузену.

— Ну и…? — спросил он, с трудом понижая голос до шепота.

— Меня испугала крыса, — ответил Морган. — К тому же, у меня разыгрались нервы. Смотри, мы, кажется, не одни.

Из-за поворота показались два всадника. Морган обратил на них внимание только потому, что они ехали шагом. Оба всадника были одеты в бело-голубые цвета. За ними из-за поворота выехали еще два всадника, и еще, и еще…

Друзья насчитали шесть пар всадников, за которыми ехала небольшая карета, отделанная голубыми панелями в черных рамках. В карету были впряжены четыре лошади, покрытые голубыми покрывалами и украшенные белыми перьями. Одни только вооруженные люди в униформе на дороге в Джассу привлекли бы всеобщее внимание, как весьма необыкновенное явление. А роскошная карета еще больше усиливала впечатление. Кто-то очень высокопоставленный ехал в Джассу. А если учитывать, что Джасса поддерживала традиционный нейтралитет, то это мог быть кто угодно.

Когда карета и эскорт подъехали ближе, молодой пилигрим вышел из часовни. На его голове сверкала эмблема Святого Торина. Так как Морган не высказывал желания идти следующим, то Дункан отстегнул свой меч и повесил его на дерево. Затем он двинулся ко входу в часовню.

Всадники уже поравнялись с Морганом. Когда они проезжали мимо, он хорошо видел их развевающиеся плащи, слышал приглушенное позвякивание кольчуг под плащами и звон шпор и сбруи. Копыта запряженных в карету лошадей утопали в грязи, даже когда она въехала на площадку. А затем они вынуждены были остановиться, так как колеса экипажа завязли и лошади не могли сдвинуть экипаж с места.

Кучер размахивал кнутом, крича, но не ругался, как про себя заметил Морган. Два всадника подхватили лошадей под уздцы и тащили их вперед. Но все было бесполезно, карета увязла.

Морган внимательно рассматривал подъехавшую карету. Он знал, что его могут позвать на помощь. Не будут же дворяне делать грязную работу, когда вокруг полно простого люда. А сегодня переодетый Дюк Корвин был простолюдином. И Морган приготовился к работе.

— Эй, вы, — один из всадников подъехал к Моргану и другим путешественникам и движением кнута показал на дорогу. — Помогите вытащить экипаж благородной леди.

Так, значит, в экипаже леди. Неудивительно, что кучер выбирал выражения, когда кричал на лошадей.

Поклонившись, Морган поспешил к карете, навалился на колесо и попытался сдвинуть его. Карета не сдвинулась. Еще один человек присоединился к Моргану и ухватился за другую спицу колеса. Несколько человек ухватились за другое колесо.

— Когда я скомандую, — сказал один из всадников, — ты, кучер, понукай лошадей, а вы толкайте. Готов, кучер?

Кучер кивнул, поднимая кнут. Морган сделал глубокий вдох.

— Ну, пошли!

Лошади рванули, Морган и его соседи напряглись, колеса и карета заскрипели, затем медленно стали выходить из ямы. Кучер отвел карету на несколько футов вперед и остановил ее. Всадник подъехал поближе к Моргану и другим пилигримам и поднял кнут в знак приветствия.

— Леди вас благодарит, — крикнул он.

Морган и остальные поклонились.

— И она хочет лично передать вам благодарность, — послышался нежный музыкальный голос из кареты.

Морган с удивлением увидел голубые глаза, каких раньше он никогда не видел, и лицо неописуемой красоты. Лицо было в воздушном облаке красно-золотых волос.

Они образовывали вокруг головы два огненных крыла, а над головой прятались в маленькую корону. Нос был маленький, аккуратный и чуть-чуть вздернутый. Губы полные, чувственные.

Взгляд этих голубых глаз встретился на мгновение с его взглядом, но этого мгновения было достаточно, чтобы они навсегда остались в его памяти, а затем Морган опомнился, отступил назад и глубоко поклонился. Он вовремя вспомнил, что сейчас он не лорд Алярик Морган: он сейчас простой человек и говорить ему сейчас надо соответственно со своим званием.

— Для Алана-охотника большая честь служить вам, леди, — прошептал он, боясь снова увидеть ее глаза: второй раз он бы не выдержал.