Никто не выйдет живым

Я не знаю, каким было выражение моего лица в те секунды – удивленным, испуганным, злым. Я понял лишь, что слышу звук выстрела. Остальные мои действия были совершенно инстинктивными: я бросил деньги на песок и упал на левый бок, одновременно нажимая на курок и стреляя сквозь подкладку плаща.

Это был хороший плащ. Дыра получилась солидная.

14

Мне нравится, когда сцены перестрелок в кино снимаются «рапидом». Это еще называют «замедленная съемка», хотя на самом деле это убыстренная съемка, когда на фиксацию движений тратится большее количество кадров.

И поэтому, когда видишь «рапидную» перестрелку, можно все подробно рассмотреть – кто в кого и на какой секунде засадил из «беретты» или «Калашникова». А если еще и со стереозвуком – так просто идеальное зрелище.

Но там, на сером песке пляжа возле цементного завода, все происходило в режиме реального времени. То есть слишком быстро. И я не успевал следить за тем, кто, когда и из чего стреляет. Я не успевал думать. Я лишь жал на курок, стараясь попасть в тех двоих вьетнамцев раньше, чем они попадут в меня.

И все же это лицо... Это удивленное лицо вьетнамца в черном пальто – оно должно было навести меня на определенные мысли. Ведь до этой секунды все шло нормально. Никто не собирался палить друг в друга.

Тем не менее грохнул выстрел. Причем не хлопок «ствола с глушаком», а полновесный грохот. Такой не прослушаешь. И вьетнамец обернулся, удивленный. И его напарник вскинул пистолет. И я дал волю рефлексам.

Не было у меня времени подумать. Да и вьетнамцы думать не стали. Думать – всегда сложно. Перестрелять друг друга из пистолетов – гораздо проще.

Этим мы и занялись.

15

Я упал на левое бедро, поворачивая «люгер» по дуге от вьетнамца в черном пальто к его напарнику, который стрелял так быстро, что уже через пару секунд удивленно уставился на замолкнувшее оружие, бросил его в сердцах на песок и пустился бежать, забыв прихватить коричневую дорожную сумку.

Парень в пальто между тем стоял на коленях и покачивался из стороны в сторону. Как это ни прискорбно, но я застрелил его в спину. Он даже не успел повернуться.

Вьетнамец в кожаной куртке бежал параллельно кромке воды. Я встал на колено, прицелился и выстрелил. Вьетнамца повело вправо, он зашатался и рухнул. Ногами в воду, туловищем – на песок.

Следующим движением я подобрал с песка пачку денег и засунул в карман плаща. А потом я побежал к парню в черном пальто, который все еще умирал, вцепившись пальцами правой руки в ремень сумки, которую бросил его друг.

Потом он уронил свое лицо в песок и замер.

– Черт вас всех побери, – сказал я сквозь зубы. – Ну какого хера...

Слова были бесполезны. Я мог оправдывать себя сколько угодно и сколько угодно мог обвинять вьетнамцев в безрассудстве. Это ничего не меняло. Мои рефлексы сработали по полной программе.

Мне вдруг стало зябко. Я стоял на сером песке пляжа, смотрел в тусклое осеннее небо и сжимал в руке пистолет, с помощью которого только что решил одну маленькую проблему. Окружающий пейзаж и раньше был безжизненным, а два трупа лишь дополнили прежнюю картину, гармонично вписавшись в нее.

Я присел на корточки и собрал гильзы, вылетевшие из «люгера». На часах было пять минут шестого, и оставалось удивляться, с какой скоростью все это произошло. «Люгер» опустился в карман плаща. Мои враги были мертвы, но триумфатором я себя не чувствовал. Может, из-за погоды? Солнце спряталось за пепельного цвета облаками. От реки веяло могильным холодом. Все было холодным в тот день.

Холодными становились пальцы мертвого вьетнамца, все еще сжимавшие ремень коричневой дорожной сумки. Пришлось приложить некоторое усилие, но я все-таки разжал тонкие мертвые пальцы. Взял сумку в руки и расстегнул замок. Пошарил внутри. Это было странно.

В сумке лежала черная вязаная шапочка, коробка патронов и пистолет «ТТ». Сложенный в несколько раз полиэтиленовый пакет с изображением Майкла Джексона. И больше ничего.

Я даже занервничал. Потом поставил сумку позади себя и стал рыться в карманах убитого. Я не собирался уходить с пустыми руками. И я нашел то, что искал.

Картонная коробка выпирала из кармана брюк убитого, и это стало очевидным, как только я откинул полу шикарного черного пальто. Я взял коробку в руки. Крышка была приклеена скотчем. Я отодрал ленту, снял крышку и убедился, что внутри лежит вовсе не набор дешевой бижутерии. Я хорошо помнил содержание списка, врученного мне Маргаритой Сергеевной. За исключением золотого браслета с драконом, все было здесь.

Мне следовало радостно улыбнуться. Вместо этого я задумался. Это было не самое подходящее место – рядом с трупом убитого мною вьетнамца. Это было не самое подходящее время – тела на пляже с дороги не разглядеть, зато две пустые машины на обочине рано или поздно привлекут внимание. Но я сидел на холодном песке и думал.

Если коробка с драгоценностями была у него в кармане, почему он не вынул ее и не дал мне удостовериться, что все в порядке? Почему вместо этого он пошел назад, словно драгоценности были в той коричневой сумке? Зачем он отошел от меня?

Чтобы не быть слишком близко от меня. Чтобы ненароком... Тут я понял. Черт, какая жалость, что нельзя прослушать стереозапись перестрелки! Я бы тогда знал, откуда был сделан первый выстрел. Я бы знал, где сидит третий. Тот, кто выстрелил.

Парень в пальто не стрелял, это точно. Второй вытащил пистолет уже после того, как прозвучал выстрел. Ну вот. Все стало понятно.

Стало понятно, что с этого пляжа мне живым не уйти. Потому что вокруг меня открытое пространство. До кустов – метров четыреста, до тополей – метров сто. Остается кинуться в воду и плыть под водой в сторону Города. Километра три.

Я резко вскочил на ноги, схватил сумку и... Больше я ничего сделать не успел. В плечо мне воткнули раскаленную кочергу, и я повалился на песок рядом с вьетнамцем. Коробка с драгоценностями отлетела на метр в сторону. Кожаная дорожная сумка оказалась у меня под животом.

Я чувствовал толчки выходящей из меня крови. Я переворачиваюсь на спину, но песок все равно остается на моем лице как маска. А сумка будто прилипла к животу. Я кладу щеку на холодный, как могильная плита, песок и вижу: из-за тополей ко мне движется темная фигура. Линия горизонта стоит передо мной вертикально, и я удивляюсь, как это Хонгу удается не свалиться с нее вниз.

Хонг – это очень хитрый парень. Сейчас я это особенно ясно понимаю. Я трогаю пальцами рукоятку «люгера», лежащего в кармане плаща, но потом понимаю, что это бесполезно: все патроны растрачены. Ведь я решил свои проблемы. Ведь у меня не осталось живых врагов.

Я ошибался. Те двое вовсе не были врагами. Настоящий враг, живой и здоровый, подошел ко мне вплотную и присел на корточки. Для сегодняшнего утра он оделся соответствующим образом – никаких скрипящих кожаных изделий, никаких заклепок. На Хонге был комбинезон светло-серого цвета. Но не это бросилось мне в глаза.

Мое внимание привлек огромный револьвер, который Хонг держал в правой руке. Из такого даже не обязательно стрелять – можно просто двинуть рукояткой по голове, и та расколется как гнилая тыква.

Интересно, каким образом собирался использовать свою игрушку Хонг? Впрочем, большой разницы для себя я не видел.

16

– Привет, – хрипло сказал Хонг. – Не холодно?

– Холодно, – ответил я и кивнул на револьвер. – Классная штука.

– Хрм, – сказал Хонг, довольный тем, что даже в такой ситуации я нашел время для комплимента его оружию. – «Магнум». Круто.

– А стреляешь все равно хреново, – поторопился я испортить ему настроение. – Со второго раза, и то – в плечо. Мазила.

– Далеко, – сказал Хонг и махнул левой рукой в сторону темно-синего «Форда». – Тяжело попасть. Лучше винтовка. Такая, знаешь, со стеклом. Но ведь все равно я тебя грохнул, – гордо заявил он.