Южнее реки Бенхай

— Тогда зачем ему надо создавать новое государство?

— Чтобы облегчить борьбу с вами. Вам уже будет трудно говорить, что воюете с какими-то инсургентами, перед вами будет самостоятельное государство, которое, как я думаю, признают не только коммунисты.

— Но раз будет государство, значит, будет и пр-ави-тельство этого государства.

— Обязательно будет, господин Раск, обязательно. Да оно, пожалуй, уже существует де-факто. Я имею в виду Фронт освобождения. Потом будет и де-юре, обязательно будет.

— Готов согласиться с вами, Кисиро-сан. Но тогда это правительство вряд ли откажется от своих прав в пользу, допустим, Ханоя. Это был бы беспрецедентный шаг, не так ли?

— Почему же? Прецедент был, и что, может быть, самое неожиданное для вас, господин Раск, я был его свидетелем и участником,

— Что вы имеете в виду, господин Кисиро? — не выдержал Джонсон, про которого, кажется, забыли и собственный государственный секретарь, и японский заместитель премьера.

— Я имею в виду, господин президент, хитрый шаг русских большевиков в 1920 году. Мы тогда занимали Дальний Восток, и наше положение в России было схоже с вашим нынешним во Вьетнаме. Большевики создали Дальневосточную Республику, и она просуществовала два с половиной года, пока мы держали часть русской территории. Я, тогда молодой лейтенант импера-

торской армии, был переводчиком у нашего главнокомандующего, и нам не раз приходилось беседовать с военным министром господином Блюхером. Потом мы ушли, так сложились обстоятельства, и Дальневосточная Республика объединилась с Советской Россией. Очень похожая ситуация, очень, очень, господин президент.

— Сейчас другие времена, господин КиСиро, — сказал президент, — и я думаю, что ваш вариант не повторится.

— Буду только рад, господин президент, буду очень, очень рад. Ваше здоровье, господа, — поднял Кисиро рюмку с коньяком и сделал вежливый поклон в сторону хозяев.

Поставив рюмку на стол, Кисиро оставил в покое политику.

— Я был в вашем родном штате, господин президент. Он мне очень, очень понравился. Очень хорошие бизнесмены, очень хорошие, господин президент, показали мне свой телевизионный центр. Он мне тоже очень, очень понравился, только, господин президент, я посоветовал заменить оборудование. Наши фирмы сейчас начали выпуск прекрасных устройств, очень прекрасных, господин президент.

— Спасибо, господин Кисиро, — искренне поблагодарил Джонсон, поняв, что его друзья подсказали хозяину японской электроники, как можно снискать расположение президента.

— Полная замена оборудования стоила бы вашему прекрасному городу примерно два с половиной — три миллиона долларов, но у нас хорошие деловые отношения с. вашим городом, и мы можем пойти на небольшие жертвы. О, ничего, ничего, господин президент, — произнес Кисиро, заметив, что Джонсон хотел что-то возразить, — это совсем, совсем небольшие жертвы ради нашей дружбы. Вместе с монтажом это обойдется вам всего в полтора миллиона долларов.

Внутри у Джонсона разлилось тепло, ведь телецентр— его личная собственность. Он быстро подсчитал в уме: около миллиона чистой прибыли. Но что потребует эта хитрая лиса взамен?

Я рад, господин президент, очень, очень рад сообщить, что наши представители подписали очень важный контракт на поставку электронной аппаратуры одной вашей знаменитой фирме.

— Позвольте узнать, что это за фирма, господин Кисиро?

— О, господин президент, это очень почтенная фирма, — улыбаясь, произнес Кисиро, — раньше ее возглавлял господин Макнамара, а теперь тоже очень, очень уважаемый человек господин Кларк.

«Ну что ж, — подумал Джонсон, — все стало на свои места».

— Будет время, господин президент, сделайте любезность, познакомьтесь с условиями контракта, а также с номенклатурой изделий.

— Конечно, конечно, господин Кисиро, я обязательно познакомлюсь и поддержу министра обороны, — с готовностью ответил президент, поняв, что не зря этот Кисиро пошел на скидку: подарок в миллион долларов будет возмещен за счет военного ведомства. Там можно скрыть и не такие суммы.

Возникшая вначале неприязнь к Кисиро растаяла, и президент тепло проводил до дверей своего гостя, пожелав ему успешного пребывания в Соединенных Штатах.

На следующий день президент принимал генерала Крейтона Абрамса, назначенного командующим американским экспедиционным корпусом во Вьетнаме. Джонсон хорошо знал Абрамса, но протокол требовал официального представления. Это сделал Кларк Клиффорд.

— Господин президент, — несколько торжественно начал министр обороны, — вы приняли решение назна»-чить генерала Крейтона Абрамса ответственным за проведение нашей военной политики во Вьетнаме. Разрешите представить вам главнокомандующего, отбывающего к месту службы, и попросить вас высказать ему свои пожелания.

— Я с радостью и гордостью подписал ваше назначение, Крейтон. Зная ваши редкие личные качества, верность идеалам Америки, боевой опыт, надеюсь, что вы сделаете все необходимое для изменения нынешнего положения.

— I Благодарю вас, господин президент, за доверие, которое вы мне оказываете. Я не пожалею сил, чтобы оправдать его, — с чувством произнес Абрамс, и это понравилось президенту.

— В нынешнем году, — продолжал президент,— мы столкнулись во Вьетнаме с непредвиденными трудностями, преодолеть которые предстоит вам. Там создалась сейчас новая обстановка. Мы добились все-таки того, что Ханой дал согласие на начало переговоров.

Услышав это, Клиффорд испытал что-то вроде стыда за президента, потому что его администрация только под давлением союзников в Европе и своего народа вынуждена была согласиться сесть за стол переговоров с представителями Ханоя, а несколько дней назад пошла дальше: согласилась начать четырехсторонние переговоры в начале будущего года с Ханоем и Фронтом освобождения Южного Вьетнама. Но президенту очень хотелось даже перед лицом посвященных людей разыграть вариант своей победы.

— Ханой требует полного прекращения бомбардировок Северного Вьетнама. Мы, проявляя свою добрую волю и готовность к диалогу, ограничили район бомбардировок территорией южнее двадцатой параллели. Этим мы показали всему миру, что теперь дело не за нами. Если Ханой будет упорствовать, мы можем снова бросить против него свои воздушные силы.

Принесли кофе и три бокала шампанского.

— Разрешите мне, господа, поднять бокал за успех того дела, которое мы поручаем генералу Абрамсу. Ваше здоровье, Крейтон! За ваши успехи. За твое здоровье, Кларк!

Выслушав благодарность за добрые пожелания, Джонсон пригласил Абрамса и Клиффорда за маленький столик выпить кофе. Сделав глоток, он вернулся к делу.

— Я хочу посоветовать вам, Крейтон, изменить тактику военных действий во Вьетнаме с учетом всего, что там произошло. Я считаю целесообразным в нынешней ситуации отказаться от не оправдавшей себя идеи «поиска и уничтожения». Ошибка генерала Уэстморленда состояла прежде всего в том, что он разбросал имеющиеся в его распоряжении силы, распылил их и в результате оказался на всех участках слабее своего противника.

Новую тактику разработал Объединенный комитет начальников штабов, и Клиффорд познакомил с ней президента. В изложении министра обороны она выглядела веско и убедительно, и Джонсон одобрил ее.

— Я думаю, господин президент, — предложил тогда Клиффорд, — будет в высшей степени полезно и целесообразно, чтобы вы лично изложили ее генералу Абрамсу.

И с этим Джонсон согласился, и сейчас чувствовал себя в роли крупного военного авторитета, видя, с каким вниманием, как откровение, слушает его Крейтон Абрамс. Ему и в голову не могло прийти, что Абрамс получил все инструкции от председателя Объединенного комитета начальников штабов, уточнил все детали и возможные шаги в случае изменения обстановки. Но, направляясь к президенту, Клиффорд посоветовал Абрамсу сделать вид, что впервые слышит о новой тактике именно от президента Джонсона. Глядя сейчас на Абрамса, он усмехался в душе и боялся, что Крейтон переиграет. Но президент уже чувствовал прилив сил и вдохновения, а внимание генерала Абрамса только прибавляло ему пафоса и красноречия.