Страница 110 из 116
Сухо поздоровавшись, президент начал без всякого вступления.
— Я полагаю, что мои самые ближайшие помощники, — сказал он, бросив короткий взгляд на каждого из них, — самой нашей системой обязаны держать президента в курсе важнейших событий, помогать ему вырабатывать и проводить политику в интересах Америки. Теперь я вижу, что я ошибался.
— Господин президент, — робко вмешался Макнамара, но президент не дал ему договорить.
— И прежде всего вы, министр обороны, ведете непозволительную игру, скрывая то, что происходит во Вьетнаме
— Господин президент… — опять начал. Макнамара. но снова безуспешно.
— Скажите, господин министр, — президент был сухо официален, — почему вы не докладываете мне, верховному главнокомандующему, что гордость нашей военной мощи база Фуслнь находится накануне захвата про-гивником? Почему вы, дорогой Ричард. — обратился президент к директору ЦРУ, — не располагаете необходимыми сведениями, а если располагаете, то почему не информируете меня, как обстоит дело в действительности?
— Мы считаем, господин президент, — воспользовавшись наступившей паузой, сказал Макнамара, — что положение там не является критическим, — не веря своим словам, по боясь сказать правду, произнес министр. — Я полагаю, и это мнение разделяет генерал Уэстморленд, что обстановка будет восстановлена, мы посылаем туда; оочные поткренлення, чтобы сломить сопротивление противника.
Я признаю, что ошибся, Боб, — неожиданно мягко проговорил Джонсон, — по согласившись с тьоям предположением заменить Уэстморленда другим человеком. Зта ошибка дорого обходится Америке. Теперь я требую немедленно вернуться к этому вопросу и в самом блн-чг-йшеч времени найти более подходящую кандидатуру л пост командующего войсками во Вьетнаме, который ожет спасти нас от надвигающегося краха, пока, — резидент посмотрел на календарь, — даю гебе, Боб, минимальное время на сборы, лети во Вьетнам, посмотри все своими глазами и привези мне сообщение, что база [е станет добычей коммунистов. Не откладывай, Боб, У нас слишком мало времени.
Макнамара, попрощавшись, вышел.
— Что мы можем и должны предпринять, друзья, — сказал президент, обращаясь сразу к обоим руководителям важнейших служб, — в политическом плане внутри страны и за рубежом?
— Больше месяца назад, — сказал Дин Раск, — объявляя о прекращении бомбардировок Демократической Республики Вьетнам севернее 20-й параллели, мы вместе с тем высказали согласие приступить к переговорам с представителями Ханоя. Северный Вьетнам дал согласие назначить своего представителя для контактов.
— Это я знаю, Дин. Как развиваются события теперь?
— Я собирался доложить вам, господин президент, на сегодняшнем заседании после обеда. Получено сообщение министерства иностранных дел Франции о том, что ему удалось привести точки зрения сторон к обоюдному соглашению: 13 мая в Париже начнутся официальные встречи нашего представителя с представителем Ханоя. Тем самым мы выбиваем почву из-под ног тех наших критиков, которые всю вину за продолжающийся конфликт валят только на нас.
— Положение сейчас складывается так, — начал Джонсон, выслушав Раска. — что я принял окончательное решение отказаться от выдвижения своей кандидатуры па очередной президентский срок…
— Господин — президент, — с умело разыгранным удивлением воскликнули оба его собеседника, хотя хорошо знали по настроению в стране, что у Джонсона нет ни единого шанса одержать победу на выборах, — это невозможно, господин президент…
— Только эго и возможно, друзья, — сказал Джонсон, тоже скрывая, что ему известно их настоящее мнение по этому вопросу. — Мы с вами сделали все, что могли, и еще сделаем многое в оставшийся срок, чтобы поднять престиж Америки и передать ее в руки нового президента процветающей и пользующейся высоким уважением всего мирового сообщества.
Джонсон не мог удержаться от привычки говорить возвышенно, если перед ним был хотя бы один слушатель. Он понимал сам, что ему не победить на выборах, поэтому решил играть в благородство. Одно угнетало его — что кандидатом на пост президента от демократической партии все чаще называется имя ненавистного Джонсону человека из клана Кеннеди — Роберта, бывшего министра юстиции при Джоне Кеннеди. Слишком много вынес он оскорблений от братьев, чтобы желать отдать нынешнее кресло одному из них. «Никсон, конечно, авантюрист, выскочка, от него можно ждать любой выходки, — думал наедине с собой Джонсон, — но уж пусть республиканцы возьмут бразды правления Америкой, только не Роберт Кеннеди». Чем чаще фигурировало имя Роберта в числе претендентов на пост хозяина Белого дома, тем мрачнее становился Джонсон и тем больше желал, чтобы произошел какой-нибудь скандал, непредвиденный случай, авария — что угодно! — лишь бы Роберт не занял президентского кабинета.
А во Вьетнаме события продолжали развиваться самым неблагоприятным для Америки образом. Огромные войска, брошенные на спасение базы, сами нуждались в спасении. Морская пехота, обученная и натренированная совершать впечатляющие десанты где-нибудь на морском побережье, как это было в Латинской Америке, оказавшись вдали от моря, без поддержки с авианосцев и крейсеров, увязла в позиционной войне в джунглях, несла большие потери и никак не могла не только сломить противника, но даже оторваться от него.
Десантники 1-й воздушно-десантной дивизии, прославившиеся в кампании по умиротворению вьетнамских деревень, умевшие выглядеть героями перед телевизионными камерами, без поддержки вертолетов, которые должны бомбами, напалмом, ракетами обеспечивать им безопасность, оказавшись под прямым огнем противника, боялись высовываться из траншей и ячеек.
А.к тому же был сломан заведенный порядок жизни: ни тебе супа из аспарагуса, ни отбивных, шипящих в масле, ни горячих сосисок, ни пива, ни мороженого. Как будто жизнь пошла по другому кругу. И рядом ходит смерть, вырывая из рядов то одного, то другого. Днем, если представлялась возможность, авиация бомбила и поливала огнем позиции противника, где, кажется, не могло остаться ничего живого, а ночью он как ни в чем не бывало совершал дерзкие вылазки. А воевать ночью — против всяких правил. Но что поделаешь с этими дикарями — они на все способны.
Все чаще стали повторяться случаи то тихого, то буйного помешательства. В 3-й воздушно-десантной бригаде «Черный Геркулес», сержант Поль Чаттерсон, кажется самый спокойный и разумный из всей бригады, неожиданно проявил странности.
Вечером, когда в укрытой ложбинке приземлился вертолет с горячим обедом, Поль непонятно ухмыльнулся, взял свою автоматическую винтовку М-16, спокойно вставил целую обойму и так же спокойно открыл по вертолету огонь разрывными пулями. Пока вытаскивали сраженного пилота, Поль вложил новую обойму, уже с зажигательными патронами, и, безумно улыбаясь, поджег вертолет. Солдаты хотели его скрутить, но он стал стрелять в них. Пришлось командиру взвода прикончить «Черного Геркулеса» выстрелом из пистолета.
Макнамара, прибывший в Сайгон, вел себя с Уэстморлендом подчернуто сухо, доклад слушал с таким выражением, будто у него болят зубы. А когда Уэстморленд сказал, что восстановление контроля над захваченными Вьетконгом сельскими районами потребует в са-
мое ближайшее время довести численность экспедиционного корпуса до 730 тысяч человек, Макнамара не выдержал:
— Для этого вам будет мало и миллиона солдат, генерал.
Макнамара побывал на базе, выслушал мнения многих людей, ознакомился с обстановкой и пришел к выводу, что спасти ее невозможно. Все оставшиеся дни, находясь в Сайгоне, он занимался не столько организацией боевой помощи базе, сколько поиском формы, в которой надо доложить президенту, что се необходимо оставить. Он проигрывал разные варианты, но все они были одинаковы по смыслу: чтобы не допустить захвата базы коммунистами, ее надо эвакуировать, а потом разрушить.
Наконец он пришел к мысли: перед отлетом из Сайгона дать президенту телеграмму. Возможно, что она приведет Джонсона в шоковое состояние, но зато будет легче разговаривать с ним потом. И такая телеграмма ушла. Подробно описав сложившуюся обстановку, Макнамара сообщил, что нет другого выбора, как оставить базу. «Эта мера, — писал он, — продиктована тем, что коммунистические силы значительно окрепли в данном районе. Эвакуация базы позволит высвободить в общей сложности свыше 40 тысяч солдат для укрепления других важных участков».