Страница 30 из 46
Командиры корпусов метались, как зеленые лейтенанты, пытаясь собрать остатки немецких войск, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление.
Меня также ожидало новое задание. Кроме обороны Ноэла, я должен был организовать линию обороны Парна — Ломби — Кеерду позади Дерпта. Красные наступали с запада и с востока, чтобы соединиться. Все, что можно было наскрести, следовало бросить в бой на этой линии сегодня же вечером.
У меня не осталось никого, кроме раненых и штабных писарей. Мы бросились в Марию-Магдалину вдоль прекрасных голубых озер, игравших всеми красками лета, совершенно безразличных ко всему происходящему вокруг. Я пригласил только добровольцев. Наши отважные старые товарищи из административных служб сделали шаг вперед. В конце концов, какой прок от канцелярских работников в данный момент? Добровольцы захлопнули свои гроссбухи. Легионеры старше 60 лет, которые готовили суп и резали хлеб с 1941 года, оставили свои поварешки и ножики, чтобы взять панцерфаусты.
Их спокойная отвага заставила слезы выступить на глазах. Все наши раненые, которые еще могли ходить, тоже встали в общую шеренгу. У меня остались всего два офицера. У одного была прострелена рука. Второй получил в грудь осколок гранаты. Но оба встали в первую шеренгу этого героического маленького отряда.
Нас осталось всего 60 человек, и я повел их. Через два часа мы встретились с русскими, поспешно вырыли себе какие-то лисьи норы и укрылись за стогами сена. Ночь уже была близка. Мы приготовились к встрече с врагом.
Во второй половине дня все говорило о том, что надвигается быстрый и страшный крах всей линии на хребте у Ноэла. Собрав всех раненых и тыловиков, я поспешил занять позиции на холме, где мы провели это ужасное утро. Мои солдаты, хотя их стало заметно меньше, все еще удерживали позицию.
Опустилась темнота. Наш барьер стоял непоколебимо. Тем временем командование сумело наскрести кое-какие силы и прикрыло наши фланги. Из Ревеля, столицы Эстонии, на грузовиках прибывали все, кого удалось отловить.
Ночью положение неожиданно улучшилось. Оказалось, что красные выдохлись. Больше не могло быть и речи об уничтожении моста через Эмайыги, но непосредственную катастрофу удалось предотвратить.
Каждый день борьбы обходился очень дорого как красным, которые выбрали все резервы дотла, так и немцам, и нам тоже. Мы сдерживали противника фактически с единственной целью — лишь для того, чтобы погибнуть на сутки позже.
Все, что осталось от моих четырех рот после восьми дней боев у Ноэла, собралось на вершине холма. Нас осталось всего 32 человека, 32 человека из 250, которые находились под моим командованием утром 25 августа, когда я повел их в атаку сквозь предательскую ночь.
Днем обойти позиции пулеметчиков и стрелков было невозможно. Их лица посерели от усталости, заросли жесткой щетиной. Они устлали свои ямки соломой, надерганной под прикрытием темноты из ближайших стогов. Можно даже сказать, что люди свили себе настоящие птичьи гнезда.
Командир корпуса, удивленный их стойкостью, наградил их всех до единого Железными крестами — случай почти беспримерный для нашего фронта.
Ползая вдоль хребта, я сообщил им об этом. Я проскользнул в одну такую норку. Солдат, находившийся там, дрожал на мокрой соломе. Красные находились всего в 10 метрах от нас. Я вручил ему Крест и ленточку и поцеловал в небритую щеку. Он прошептал мне на ухо, что люди продержатся столько, сколько необходимо, что я могу не беспокоиться — русские не пройдут.
В 10 километрах отсюда малочисленная рота, склоченная из раненых, старых поваров, интендантов и счетоводов, по численности не превышающая отделения, держалась столь же прочно. Сияющие глаза солдат говорили, что они победили других, но прежде всего они победили самих себя.
Роммель и Монтгомери
После окончания жестокой битвы и тот, кто победил, и тот, кто проиграл, чаще всего едва держатся на ногах. Побеждает тот, кто терпит, стиснув зубы до хруста, кто напрягает свои нервы до предела.
Так произошло и на плато у Дерпта в конце августа 1944 года. Большевики захватили деревню, они форсировали реку Эмайыги, они заняли территорию на 10 километров к северу от реки. Но не это было целью их операции. Их задачей был штурм Ревеля, выход к Нарве и капитуляция немецких войск либо их уничтожение — об этом слишком часто говорили их пропагандистские листовки. 25 августа все это было возможно. Эстонские войска панически бежали, бросив свои позиции. Русские ввели в бой массу танков. Тысячи пехотинцев взбирались на холмы. Они выигрывали без особого труда.
И все-таки в действительности они проиграли, потому что их остановили. Им пришлось иметь дело с непревзойденным немецким Верховным командованием, которое продемонстрировало свои лучшие качества. Ни одно решение не было принято сгоряча, командиры не колебались ни секунды, несмотря на скудные ресурсы.
В штабе генерала Вагнера никто не спал целую неделю. Штабные машины стояли под деревьями. Противник находился всего лишь в полукилометре. Вокруг командного пункта градом сыпались ракеты «Сталинских органов».
Грузовики стояли на месте.
Генерал стоял на месте.
И окончательная победа осталась в руках наиболее умного и наиболее упорного.
Численность немецких войск была очень мала, но это были очень умелые солдаты. Пехотные подразделения, от которых остался один костяк, как от нашего, держались под жестокими ударами. Тяжелое оружие поддерживало нас.
Танки и разведывательные броневики всю неделю круглосуточно участвовали в боях, мчались на восток, возвращались на северо-запад, постоянно бросаясь маленькими группами в 4–6 машин на 15–20 противников.
Половина немецкой бронетехники была уничтожена или выведена из строя, мотаясь взад и вперед. Но вторая половина не давала покоя менее предусмотрительному, менее умелому противнику, чьи потери были просто огромными. Поле боя у Дерпта было усеяно обгорелыми остовами советских танков. Вражеские танковые соединения были растрепаны и дезорганизованы. Именно это во многом предопределило поражение русских.
Но нашим отважным солдатам все было мало. Они любили прыгать на немецкие танки и ехали на них до советских позиций, забрасывая противника гранатами.
Осторожные экипажи немецких танков и пылкие валлонские пехотинцы стали настоящими товарищами. Немцы прекрасно знали, что валлоны — это самые горячие добровольцы на Восточном фронте. Они научились понимать друг друга с полуслова и вели долгие споры насчет того, чьи девушки лучше. Они свободно болтали, используя немыслимый русско- немецкий винегрет, новый язык эсперанто Восточного фронта.
Каждый новый бой еще более укреплял эти братские связи.
Пока держался каждый километр фронта у Дерпта, с севера могли подойти крупные силы немцев.
От нас требовалось продержаться еще неделю. За это время будет подготовлено контрнаступление, и оно начнется. Свежие войска легко разрежут порядки красных и за несколько дней отбросят их за реку Эмайыги. Они обратят эти банды в беспорядочное бегство. Несмотря на первые успехи, красные полностью и окончательно проиграли битву за Дерпт.
Позднее немцы по приказу Гитлера эвакуировали Эстонию, так как фюрер хотел сосредоточить свои разбросанные силы. Однако они отступали не спеша, целый месяц потребовался, чтобы вывести дивизию и тяжелую технику в Германию и Литву.
Боевая группа Вагнера сдала фронт свежим соединениям. Она выполнила свою задачу, спасла Эстонию в критический момент от быстрого захвата русскими, что привело бы к капитуляции войск и потере вооружения. Это привело к резкому изменению ситуации в пользу немцев.
Однако от героических рот, которые мы имели в начале августа, осталось совсем немного. В последний раз окидывая взглядом плато у Дерпта, невысокие ели, посеревшие поля, все еще дымящийся город, я видел рядом с собой жалкую горстку товарищей. Я потерял 80 процентов своих солдат убитыми или ранеными, которых эвакуировали в госпитали, не говоря уже о большом числе легкораненых, которые просто отказывались уходить в тыл. В действительности за эти недели от огня противника пострадали 96 процентов наших солдат.