Страница 3 из 46
Те несколько десятков валлонов, которые находились здесь на песчаных пустошах, были забросаны гранатами и смяты буквально за час. Этим же утром мы узнали от штаба бригады, что Лозовок также атакован и захвачен.
2-я рота, выбитая из зданий, была вынуждена пересечь водный рукав к югу от деревни, а потом ее отбросили еще на километр. И все-таки они сумели каким-то чудом зацепиться за небольшую насыпь в степи.
Оборона на берегу Днепра рухнула. Лозовок, находившийся на вершине песчаного откоса, был окончательно потерян. Мы попросили штаб дивизии перевести уцелевших в Лозовке назад в Мошны, откуда исходила самая большая опасность нашим скудным силам.
Но полученные приказы были безжалостными. 2-я рота не только не получила разрешения отходить на юг, но должна была провести немедленную контратаку, чтобы отбить Лозовок, несмотря на крайне неблагоприятную обстановку.
На другом конце телефонного провода еле слышный голос сказал нам, куда должна идти 2-я рота. Я прекрасно знал сектор Лозовка и сумел организовать контратаку. Мне даже выделили два танка и приказали посадить солдат на броню.
Через широкие грязевые потоки, по дорогам, превратившимся в грязные ручьи, мы двинулись на восток. Повсюду валялись перевернутые автомобили и туши мертвых лошадей, наполовину утонувшие в жирной грязи возле дорог.
Лозовок
Чуть дальше участка степи, покрытого красным вереском, поднимался столб черного дыма, отмечавший Лозовок. Мы прошли Мошны. Командный пункт роты просто утонул в грязи, поэтому посыльный мог попасть туда, только пройдя по импровизированным мосткам, поспешно сооруженным из дверей изб.
Преодолев три километра хлюпающей грязи и кустов, наши танки добрались до насыпи, где оборонялись спасшиеся из Лозовка. Противник обстреливал болото и разлившуюся реку.
После долгих уговоров по телефону в 15.00 наши артиллеристы сдались и сообщили, что через 20 минут откроют огонь. Скорчившись в болоте, мы внимательно следили за болотом, которое нам предстояло пересечь. Пока что по нему в панике метались несколько лошадей.
Далеко на востоке в небе мерцали несколько сигнальных ракет. Это был признак того, что наши войска на Днепре еще держались, хотя русские давно обошли их с тыла.
Над головой постоянно свистели пули. Противник закрепился чуть южнее деревни, примерно в 20 метрах над речкой. И выкинуть его оттуда было серьезной проблемой.
Взорвался первый немецкий снаряд. Затем, через большой промежуток, второй.
А всего
И это все!
Мы настаивали. Напрасно. Более серьезная помощь была просто невозможна. Боеприпасов в котле почти не осталось.
Нам оставалось рассчитывать лишь на самих себя. Скатившись вниз по склону, мы бросились бегом через заболоченное поле, по которому неслись стремительные потоки шириной три или четыре метра.
Русские снаряды падали градом. Но никто не колебался перед тем, как броситься в ледяную воду. Плечо к плечу, мы бежали к реке ниже Лозовка.
Наши два танка, осыпаемые пулеметными очередями, сами открыли огонь зажигательными пулями по избам. Дома вспыхивали один за другим, превращаясь в огромные факелы. Красные бежали от изгороди к изгороди.
Горстка валлонов бросилась к деревянному мосту, который соединял затопленную равнину с деревней. Они пересекли речку и затаились под откосом. Один, вооруженный ручным пулеметом, взобрался наверх, а под его прикрытием остальные поползли вперед по песку подобно змеям. Двадцать, а потом и тридцать валлонов поднялись наверх.
Танки, которые двигались следом за пехотой, также поползли через мостик. Однако на табличке было написано: «Три тонны». Первый немецкий танк предпочел форсировать речку. Однако русло было песчаным и не выдержало. Танк застрял в воде.
Второй танк не рискнул атаковать в одиночку. Он выпустил несколько снарядов по избам, а затем попытался вытащить танк, увязший в песке. Теперь у нас осталась одна пехота. Дом за домом мы отбивали деревню в рукопашной схватке.
Примерно в 18.00 начало смеркаться. Жемчужно-серые сумерки расцвечивали оранжевые огни пылающих изб. Это был наш последний взгляд на Лозовок, на белые и золотые дюны позади слияния Ольшанки с Днепром, на большие желтые и зеленые острова.
Мы уже не увидим еще одного багрового заката на песчаных откосах, где в течение нескольких недель развевался скромный, но гордый флаг нашей страны. Мы больше не будем стоять задумчиво на берегах огромной легендарной реки, текущей к Днепропетровску, к коричневым скалам, дельте и морю. Полевой телефон зазвонил тонко и жалобно. Это вызывал штаб дивизии, передавший новый приказ: «Общее отступление из этого сектора!»
Наш левый фланг уже завершил передвижение. Последние 200 немецких пехотинцев, прикрывавшие нам фланг на Днепре, отошли. К ночи мы должны были эвакуировать Лозовок и присоединиться к двум валлонским батальонам в Мошнах, после чего утром вместе с ними отойти еще дальше на юг на новые позиции.
Наша атака оказалась бессмысленной, если не считать очередного доказательства отваги и дисциплины. Но мы были последними, самыми последними из всей армии, кто сражался на правом берегу Днепра. Наши сердца стучали, мы вдыхали незабываемый аромат реки. Мы следили за серыми мерцающими водами, которые в сумерках отливали серебром. С чувством горечи мы спустили наш маленький флаг.
По зыбучим пескам, болотам, раскисшим тропинкам мы везли в тыл наших раненых. Сотни раз мы оборачивались, чтобы глянуть на восток. Наши сердца стучали. Наконец пылающий Лозовок превратился в простую красную точку в непроглядном мраке ночи.
Днепр! Днепр! Днепр!
Чем ближе мы подходили к Мошнам, тем с большим удивлением вслушивались в грохот ожесточенной битвы.
Мы вышли из одной схватки, чтобы тут же оказаться в другой.
Противник только что атаковал Мошны. 50 русских и азиатов, которые обманули нас накануне вечером, возглавляли советские войска и направляли их в темноте к ключевым пунктам нашей обороны.
Когда мы вышли к деревне, около сотни человек сражались с неописуемой яростью вокруг наших артиллерийских орудий, которые стреляли по противнику в упор. На каждой улице, в каждом дворе шли рукопашные схватки среди луж липкой грязи, в ослепляющем свете пылающих зданий, которые рассыпали мириады искр.
В Мошнах у нас имелись около 50 грузовиков и множество артиллерийских орудий, противотанковых пушек, зениток, тракторов, полевых кухонь, радиостанций и штабы нескольких рот. Повсюду люди убивали друг друга, словно обезумев. Шоферы, повара, интенданты, телефонисты — все защищали свою шкуру и свою технику.
Приказ штаба дивизии «Викинг» был категоричным. Мы не имели права оставить Мошны до конца ночи, чтобы прикрыть общее отступление, которое теперь велось на фронте в 20 километров.
Трагедия заключалась в том, что большевики начали сильнейшую атаку за несколько часов до начала нашего отступления. Поэтому нам следовало удержать противника любой ценой, сохранив Мошны до рассвета.
Ночь превратилась в сплошную жестокую борьбу в кромешной темноте, разрезаемой только багровыми вспышками выстрелов. Мы оставляли большую деревню постепенно, квартал за кварталом, час за часом, лишь когда вооружение было вывезено через южную окраину.
Наша телефонная связь не прерывалась ни на минуту. Мы знали абсолютно точно, как вывозится наша техника. Солдаты дрались за каждую избу, их глаза пылали яростью, но волны монголов выскакивали из кустов, из-за заборов, из сараев и даже из куч навоза и захлестывали их.
Эта бойня продолжалась 10 часов. На рассвете под прикрытием последнего взвода измученные защитники Лозовка и Мошнов обнаружили, что снова бредут на юг. Они тащились по обе стороны колонны грузовиков, которые барахтались в грязи глубиной полметра.
Солдаты, прикрывавшие их, должны были удерживать дома на юго-западе Мошнов все утро. Этот приказ они исполнили геройски. Только после полудня красные сумели захватить деревню полностью. В плен живыми попали только два валлона, оба телефонисты, которые до последнего момента исполняли приказ следить за противником и сообщать о его передвижениях.