Страница 31 из 83
Но в тот вечер, когда закончились первые выборы в федеральный парламент Австралийского Союза, политика уже занимала прочное место в кругу интересов Джона Уэста.
— Как ты думаешь, Джек, пройдет наш кандидат? — спросил Ренфри своего патрона по дороге в Мельбурн; они решили подождать результатов выборов перед редакцией газеты «Век», где должны были выставляться имена избранных депутатов.
— Нет, по-моему, не пройдет. Да и много ли пользы от одного мандата в федеральном парламенте? Меня больше интересует парламент штата. От него зависят законы об азартных играх.
Кандидат, о котором они говорили, был независимый либерал, выставивший свою кандидатуру в избирательном округе, куда входил и Керрингбуш. Этот агент по продаже недвижимости, возмечтавший о политической карьере, принадлежал к числу тех клиентов тотализатора, которые делали ставки по телефону. Джон Уэст, узнав о честолюбивых замыслах своего клиента, предложил поддержать его кандидатуру и взять на себя все связанные с этим расходы. В обычное время агент по недвижимости выступал против программы лейбористской партии; однако с приближением выборов он стал все чаще и чаще называть себя «истинным другом рабочего класса». Сделал он это по совету Джона Уэста, который очень скоро сообразил, что кандидату от промышленного района необходимо заручиться голосами рабочих.
— Тогда почему же ты не подождал выборов в парламент штата? — спросил Ренфри. На нем был шикарный клетчатый костюм и начищенные до блеска башмаки; котелок, лихо сдвинутый набекрень, держался на одном ухе, во рту торчала толстая сигара. Ренфри обладал всеми недостатками человека, выросшего среди нищеты и невежества, и не сохранил ни одной хорошей черты, присущей людям труда. У Джона Уэста Ренфри был в большой милости; благодаря его стараниям тотализатор на Джексон-стрит пользовался широкой популярностью среди рабочих железнодорожных мастерских. Со своей стороны, Ренфри платил своему хозяину собачьей преданностью и восторженным преклонением. Его угодливость и неумеренная лесть оказывали живительное действие на самочувствие Джона Уэста.
Теперь на Ренфри была возложена ответственнейшая задача: вступить в керрингбушскую лейбористскую организацию и через нее добиться политического влияния для Джона Уэста.
— Я же тебе говорил: он очень хотел баллотироваться; за предвыборную кампанию люди узнали его, ну него будет больше шансов пройти в парламент штата.
— Понимаю, Джек, понимаю. Это ты здорово придумал.
Вдруг Ренфри весь сморщился от боли и, взяв в руки правую ногу, заскакал на левой, словно кошка, попавшая на раскаленные кирпичи.
— Не сесть ли нам в трамвай, Джек? У меня так болят ноги в новых башмаках, просто смерть моя!
— Тебе полезно пройтись пешком, — сказал Джон Уэст, останавливаясь и со снисходительной усмешкой глядя на прыжки Ренфри. — Ты слишком мало двигаешься. Да и спешить нам некуда.
— Но какой смысл мучиться, когда трамваи так и шмыгают мимо нас, — пытался протестовать Ренфри.
Когда они добрались до окраины города и, свернув на Коллинз-стрит, пошли под гору, Ренфри повеселел.
— А все-таки он может пройти, Джек. Недаром мы старались. Как мы орали и хлопали ему! А когда выступал лейборист, мы ему просто говорить не давали. Да еще распустили слух, что он масон, за которого ни один католик голосовать не станет, и всех уговаривали поддержать нашего кандидата. А сегодня на всех избирательных участках мы рассовывали листовки «За кого голосовать». Неужели после этого он не пройдет?
— Не пройдет, Ренфри, вот увидишь. Пройдет лейборист. Значит, в парламенте штата освободится место для депутата от Керрингбуша. И мы будем делать ставку на кандидата лейбористской партии. Ты должен ввести как можно больше наших людей в их местную организацию, чтобы он непременно прошел, когда будут дополнительные выборы в парламент штата. Держаться нужно за лейбористов.
— Я все это сделаю, будь покоен. У меня уже есть на примете десятки людей и в Керрингбуше, и по всей округе: им только мигни, и они все станут лейбористами. Но вообще говоря, кандидаты-лейбористы для тебя не годятся, Джек. Вот хотя бы этот, который соперничает с нашим: ни взятки он не возьмет, ни дела твоего не поддержит — какой в нем толк? Почитай-ка, что пишут в профсоюзной газете «Набат».
— Знаю, но есть и такие лейбористы, которые поддержат меня. Например, этот молодой журналист Эштон — он печатается в «Набате». Настоящий лейборист, а говорят, он против того, чтобы на скачках могли играть одни богачи. На будущий год я проведу его в парламент штата. Но мало поддерживать одного кандидата. Голосуют чаще всего за партию, а не за какого-нибудь человека. А мы должны сделать так, чтобы лейбористская партия выставила кандидатуры нужных нам людей, что бы там ни говорили профсоюзы и «Набат».
Как и предсказывал Джон Уэст, его кандидат провалился. Победу одержал лейборист. После этого Джон Уэст сосредоточил все свои помыслы на лейбористской партии. Он не обладал фантазией: до его сознания доходило только то, что содействовало усилению его власти, что можно было использовать для личных целей. Он почти ничего не знал ни об истории, ни о характере лейбористского движения в Австралии.
Лейбористская партия Виктории была создана под названием «Политический совет» в 1890 году, в период разочарования, вызванного поражением забастовки моряков. Политический совет был организован по решению руководства профсоюзов, чтобы проводить своих кандидатов в парламент. Профсоюзы стремились укрепить свое влияние в парламенте, так как до этого парламент неизменно становился на сторону предпринимателей в любом конфликте между трудом и капиталом. Политический совет выставлял своих кандидатов от промышленных районов на протяжении всего минувшего десятилетия, и когда в 1901 году он вошел в состав лейбористской партии Австралии, лейбористы имели уже четырнадцать мест в парламенте штата Виктория. Некоторые пункты их программы поддерживала и часть либералов: восьмичасовой рабочий день, арбитраж в промышленности, запрещение иммиграции для лиц азиатских национальностей, раннее закрытие ресторанов и так далее.
Но лидеры лейбористской партии, вместо того чтобы защищать интересы рабочих, которые избрали их в парламент, действовали почти так же, как либералы. Это вызвало такое возмущение, что Совет профсоюзов в 1899 году принял резолюцию, запрещающую лейбористским членам парламента присутствовать на заседаниях Совета; их обвиняли в том, что они «вползают в парламент на спинах рабочих, а потом действуют по своему усмотрению и в своих интересах».
В том же 1901 году лейбористская партия обязала своих членов — депутатов парламента — голосовать единым блоком по всем вопросам, касающимся профсоюзов и рабочего класса. Лейборист, не подписавший такого обязательства, не мог выставить свою кандидатуру в парламент.
Первые лейбористские члены парламента были в прошлом лидерами профсоюзов; многие из них смотрели на свою профсоюзную деятельность как на трамплин для политической карьеры, первым этапом которой и было избрание в парламент. Но к концу девяностых годов многие представители мелкой буржуазии, чтобы попасть в члены парламента, примкнули к лейбористской партии. Поэтому среди ее лидеров оказалось немало лавочников, адвокатов, фермеров, земельных агентов и им подобных людей.
Но обо всем этом Джон Уэст ровно ничего не знал. Он просто решил использовать лейбористскую партию для своих личных целей.
За Джексон-стрит, на другом берегу реки Ярры, круто вздымается в небо горный кряж. В первые же годы двадцатого столетия у подножья этих гор выросли особняки богачей. Солидные, пышно разукрашенные здания, казалось, с тайным злорадством смотрели через реку на жалкие лачуги бедняков Керрингбуша.
Среди этих особняков был и белый двухэтажный дом с тремя высокими колоннами. За ним росли ветвистые деревья, перед крыльцом расстилался хорошо ухоженный газон. Однажды утром, часов около восьми, из двухстворчатых ворот особняка вышел Джон Уэст и быстро зашагал под гору, в сторону Керрингбуша.