Западня для ведьмы

Пышка хотела что-то сказать, однако покосилась на помрачневшую подругу и раздумала – она привыкла во всем ее слушаться.

Уборка продолжалась, но теперь уже без окриков. Челинса с компаньонкой помалкивали, посрамленные, с беспокойством размышляя о том, урежут им плату или нет после того, как они обхаяли хозяйку, остальные три женщины весело переглядывались и усмехались.

Зинта все это хмуро выслушала, стоя у распахнутого настежь окна, возле стенки, чтоб ее изнутри не заметили. Избавиться от Атаманши ей захотелось еще вчера, и даже не из-за себя, а потому что та обижала других работниц, но она решила, что сначала хорошо бы посоветоваться с Суно. Тот после нападения на Журавлиный дом был занят расследованием, даже ночевать не вернулся, только передал через студента-помощника, что с ним все в порядке.

Подслушав разговор работниц, лекарка пришла к необычной для себя мысли, что она ведь и впрямь сама может спровадить Челинсу с Пышкой. Вернее, выгонит она Атаманшу, и тогда ее верная товарка тоже запросит расчета. Но расплатиться с ними надо будет, ничего не урезая, потому что трудились они по-честному, хоть и грубиянки.

Работниц останется трое, и четвертая – сама Зинта. Да еще студент помогает. Этот парень был из тех, кому предстояло закончить обучение в Академии после второго курса и стать магом низшей ступени, по бытовой части, на большее его способностей не хватало. Сейчас он проходил практику и старался вовсю: от оценки Орвехта зависело, куда его определят после выпуска.

«Управимся», – решила Зинта.

Но сейчас она обратно не пойдет, лучше прогуляется по городу, потому что надо без помех кое о чем поразмыслить. Например, придумать, как помириться с Эдмаром.

В последний раз они распрощались бурно: Зинта потрясала кулаками, ругалась хуже рыночной торговки и плевалась вслед Тейзургу и его дружкам из Хиалы. За плевки ее потом отчитал Суно, объяснив, почему ни в коем случае нельзя так поступать, если имеешь дело с демонами.

Эдмар, небрежно элегантный и преисполненный достоинства, ушел последним, в обнимку с Серебряным Лисом – существом, которое он освободил из скалы прошлой весной в Разлучных горах. На разъяренную Зинту он даже не оглянулся. Когда Врата Хиалы закрылись, она уселась на пол посреди разоренной комнаты, уткнулась лицом в ладони и разревелась.

Нет, ее прежнее жилье на улице Горошин разгромили вовсе не гости из Хиалы, и Тейзург с оравой демонов приходил туда не бесчинствовать, а наводить справедливость. Он, видите ли, решил за Зинту заступиться. Ну, спасибо, с такими заступничками никакие обидчики не нужны! То, что она не оценила благородного порыва, его покоробило, и с тех пор они не общались. Хотя по здравом размышлении лекарка решила, что дело тут вовсе не в оскорбленных чувствах, просто ему было не до нее.

Помириться с ним надо во что бы то ни стало, ибо есть кое-что, чего никто другой, кроме него, не сделает. Лекарка решила, что хоть расшибется всмятку, но своего добьется, и для этого ей позарез нужен могущественный древний маг – в качестве исполнителя. Она не умела интриговать, но теперь придется учиться. Тот случай, когда цель оправдывает средства.

На ближайшие дни они с Суно сняли комнату по соседству. Зинта завернула туда переодеться, взяла лекарскую сумку – вдруг понадобится – и отправилась бродить по Салубе.

Городок выглядел веселым и гостеприимным: разноцветно оштукатуренные дома разрисованы орнаментами-оберегами, на черепичных крышах кованые флюгера в виде собак, палисадники пестреют яркими южными цветами. И глаз радуется, и все тебя привечают, Атаманша с Пышкой были единственным исключением – остальные здоровались, улыбались, зазывали Зинту на чашку шоколада.

Она все же была не совсем наивная, как бы там Эдмар ни насмехался, и понимала, чем вызвано всеобщее радушие: станет кому-нибудь худо – за ней побегут, если только она сама раньше не примчится на помощь, услышав «зов боли». Лекарь под дланью Милосердной, призвав силу богини, сумеет исцелить даже того пациента, которого другие врачеватели признают безнадежным.

На дурное отношение к себе Зинта пожаловаться не могла, хотя порой бывало по-всякому. То, что она служительница Тавше, не помешало распалившимся молодчикам во время сурийского погрома побить окна и поломать мебель в ее домике на улице Горошин. Досталось ей именно за то, что лечила всех подряд, и ларвезийцев, и сурийцев, не делая меж ними разницы.

Вспоминать об этом было тягостно и тошно, а то, что непосредственных виновников, напакостивших у нее дома, потом постигла чудовищная расплата, вовсе не утешало – скорее, вызывало содрогание. Никому не пожелаешь, чтобы демоны его живьем утащили в Хиалу и там замучили. Но вся эта жуть случилась в столице, а в Пергамоне и Салубе таких беспорядков не бывает.

Здесь и волшебного народца не водится, и двери запирать не обязательно, и ночью по улицам можно ходить без опаски. Правда, иногда все равно что-нибудь да случится, напали же вчера на Журавлиный дом, но то были диверсанты, засланные врагами Светлейшей Ложи, а обычного грабителя или зловредную нелюдь тут не встретишь, маги все контролируют.

Другое дело, какую просвещенную страну ни возьми, у самих господ магов шкафы битком набиты обглоданными скелетами, хотя посторонние о том не знают.

А Зинта их главную тайну знала. Прошлой зимой, когда они с Эдмаром жили в Молоне, она спасла крухутака – одного из несуразных птицелюдей, которые пристают ко всем подряд, предлагая сыграть в загадки. Угадаешь все три, каждую с трех попыток – он тебе на любой вопрос ответит, не угадаешь – расколет череп своим страшным клювом и съест мозги до последней капли.

Несмотря на такой способ добычи пропитания, эти пернатые людоеды считаются не худшей разновидностью волшебного народца. Согласно непреодолимому для них Условию, крухутаки могут убивать только тех, кто вызвался на игру и проиграл. Еще они способны навести порчу, от которой жертва в считаные дни погибает, покрывшись перьями и запаршивев, но это грозит лишь тому, кто попытается силой вынудить крухутака поделиться знаниями без игры. Тоже в рамках Условия. Изредка бывает, что они сами предлагают ответ на любой вопрос в благодарность за спасение своей жизни или в качестве компенсации за ущерб – вот тогда смело спрашивай, никакого подвоха не будет.

Тот птицечеловек, которого лекарка вызволила из смертельной ловушки, обещал ей ответ в отплату за помощь. И когда речь зашла о том, что Эдмару, как древнему магу, предстоит отправиться в Накопитель, Зинта вызвала своего должника и спросила о Накопителях. Ну, и узнала… После этого они с Эдмаром пустились в бега.

Эдмар был магом-возвратником – одним из тех, кто давным-давно ушел из Сонхи гулять по чужим мирам. Три года назад его забросило обратно. В том мире, который он упорно продолжал называть родным, его звали Эдвином Мангериани, и хотя ему было всего-то неполных семнадцать лет, он так допек собственную бабку, что та подослала к нему наемных убийц.

Серьезно раненный, почти невменяемый от боли, Эдвин, сам того не сознавая, открыл Врата Перехода и очутился дома, как оно чаще всего и бывает с магами-возвратниками. Лекарка нашла его, умирающего, и выходила. В Сонхи он взял себе имя Эдмар и вначале звался Эдмаром Граско, так как молонских доброжителей Улгера и Зинту Граско назначили его опекунами, а после, когда обрел свое прежнее могущество, стал Эдмаром Тейзургом.

Последнее никоим образом не предполагалось: Накопители были созданы в том числе для того, чтобы ничего подобного не произошло. Но Эдмара угораздило утонуть в Лилейном омуте – волшебном черном озере, которое возвращает память и силу. Вернее, его там ненароком утопил амулетчик Светлейшей Ложи Дирвен Кориц, размахавшийся кулаками в опасной близости от обрывистого края.

Он не собирался топить недруга, всего лишь хотел отвесить ему затрещину. Эдмар сам был кругом виноват, такой кого угодно доведет. Мальчишка смертельно расстроился и покаянно плакал по утопленнику у Зинты на плече. А позже, узнав, что же он натворил, расстроился еще больше.