Страница 130 из 135
Не исключающий версии отравления Вождя, вызвавшего симптомы инсульта, писатель В. Карпов подозревает в этом Берию. Встречавшийся с попавшим в опалу Молотовым Карпов приводит — лично ему высказанные — слова бывшего члена правительства: «На трибуне Мавзолея 1 мая 1953 года произошел такой разговор. Берия был тогда близок к осуществлению своих замыслов по захвату власти. Он уже сам, да и все мы считали его самым влиятельным в Политбюро. Боялись его. Вся охрана была его ставленники. Он мог нас в любой момент ликвидировать. Но он понимал, что так поступать нельзя, народ не поверит, что мы все враги. Ему было выгодно превратить нас в своих сторонников. И вот, как бы напоминая, что произошло на Пленуме после XIX съезда, когда Сталин хотел с нами расправиться, Берия, на трибуне Мавзолея, очень значительно сказал мне, но так, чтобы слышали стоявшие рядом Хрущев и Маленков: «Я вас спас…»
Однако, гипотетически допуская возможность участия в убийстве Сталина Берии, подчеркнем, что, высказывая такие мысли спустя много лет после событий 53-го года, Молотов, безусловно, находился под влиянием уже утвердившейся в общественном сознании версии, будто Берия «хотел захватить власть».
Но есть ли, кроме предположений, хотя бы какие-то документальные подтверждения таких намерений? Их нет. Впрочем, уже в словах Молотова заключено противоречие. Зачем Берии было захватывать власть силой, когда все «считали его самым влиятельным в Политбюро»? Наоборот, сам Молотов говорит, что «ему было выгодно превратить нас в своих сторонников».
И все-таки узурпация власти произошла! И она была совершена не Берией, а Хрущевым! Именно тем человеком в Политбюро, который обвинил министра МВД в коварных намерениях. Причем и в устранении Берии, а позже и так называемой антипартийной группы, Хрущев использует один и тот же беспроигрышный жульнический прием, который, как вопль «Держи вора!», отвлекает «толпу» (в названных случаях партию) от его собственной роли в происходящем и его истинных целей.
Причем Хрущев не просто убрал Берию как опасного лично для него свидетеля. Он устранил его физически, пристрелив руками военных в бункере МВО, не дав возможности для самозащиты, а политические обвинения в отношении Берии, предъявленные общественности, были полностью сфальсифицированы. И не понять того, что Хрущев осмысленно убил Берию, значит — вообще ничего не понять.
Поступки Хрущева сложились в цепь взаимно обусловленных событий: инициирование дела врачей, убийство Сталина, убийство Берии и венцом этой последовательной эволюции негодяя стала антисталинская кампания.
Пытаясь объяснить действия Хрущева по развертыванию антисталинской кампании, историки раскопали вроде бы веский мотив, указывая на то, что уже со времени расстрела первого сына Хрущева Леонида, как предателя и изменника, перешедшего в период войны на сторону противника, он затаил в отношении Вождя чувство мести. Приводится свидетельство, что однажды Хрущев в порыве откровения признался: «Я ему отомстил…»
Конечно, такой мотив мог иметь место, но психологические причины, определившие все дальнейшие поступки и действия 1-го секретаря ЦК, позже уличенного в волюнтаризме, являются следствием значительно более глубоких мотивов.
И поэтому небезынтересно свидетельство сына Хрущева (от второй жены), как повел себя его отец сразу после смерти Вождя. «Пятого марта 1953 года, — пишет С. Хрущев, — отец возвратился домой раньше обычного, где-то перед полуночью… Пока отец снимал пиджак, умывался, мы молча ожидали, собравшись в столовой. Он вышел, устало сел на диван, вытянул ноги. Помолчал, потом произнес: «Сталин умер. Завтра объявят»… Отец продолжал сидеть на диване, полуприкрыв глаза.
…Помявшись, (я) спросил: «Где прощание?» «В Колонном зале. Завтра объявят», — как мне показалось, равнодушно и как-то отчужденно ответил отец. Затем он добавил после паузы: «Очень устал за эти дни. Пойду, посплю». Отец тяжело поднялся и медленно направился в спальню. Я был растерян и возмущен: «Как можно в такую минуту идти спать. И ни слова не сказать о нем. Как будто ничего не случилось!» Поведение отца поразило меня…»[72]
С учетом изложенного выше поведение Хрущева вряд ли поразит читателя. Наоборот, оно естественно. Библейская история сохранила для памяти потомков свидетельство о поведении человека, предавшего Иисуса Христа. Евангелие от Матфея (27.5.6) говорит: «И, бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился». В отличие от своего предшественника Иуда Искариот из среды партийных «апостолов» Вождя — пошел спать…
То, что Никита Хрущев виновен в смерти Сталина, не может подлежать сомнению. Более того, только с учетом этого совершенного им преступления можно понять поступки Хрущева в последовавший период, вплоть до отстранения его от власти.
Оказавшись в почти безнадежном положении, он пошел на преступление, дававшее ему отсрочку от ответственности за фабрикацию не только дела врачей, и единственным, кто мог уличить его в содеянном, помимо обманутой им охраны, мог стать Берия. Получив пост министра МВД и имея свидетельства охраны, он действительно представлял опасность, но не для всех членов Политбюро, а непосредственно для Хрущева.
Ошибка Берии была в том, что он повел свою игру в одиночку, недооценив «бешеного Никиту». В надиктованных воспоминаниях Хрущев, не скрывая, признается, что панически «боялся Сталина», но после убийства Вождя теперь он боялся и Берии.
Став министром МВД, Берия держал Хрущева в руках. Он знал о его преступлении в отношении Вождя. Однако поспешное разоблачение Хрущева не давало Берии особых преимуществ. Он рассчитывал, что гораздо большую пользу ему принесет умолчание о содеянном. Это позволяло сделать Хрущева послушным инструментом в осуществлении собственных планов.
Одновременно Берия считал, что, помимо того властного влияния, которое принесло ему право руководства органами безопасности, утраченное им в годы войны, серьезным рычагом в облегчении восхождения к ступени первенства, как катализатор общественного мнения, станет либерализация системы отправления наказания. Он повторял ту же практику, что и в 1938 году.
Получив с разделением власти пост 1-го заместителя председателя Совмина и возглавив объединенное Министерство внутренних дел, первым шагом, который предпринял Берия, явилось прекращение дела врачей. Правда, он не стал афишировать, что это решение было принято еще Сталиным.
По радио 4 апреля 1953 года несколько раз передавали сообщение Министерства внутренних дел, что «арестованные… и другие привлеченные по этому делу полностью реабилитированы в предъявленных обвинениях… из-под стражи освобождены».
Но другие инициативы, видимо, принадлежали уже самому министру. По ходу их осуществления, 10 апреля он закрыл неприятное для него «мингрельское дело». А 3 мая, с подачи Берии, Президиум ЦК принял решение о пересмотре дела Кузнецова, Попкова, Вознесенского, главную роль в организации которого играли Маленков и Хрущев. 9 мая вообще была объявлена широкая амнистия заключенных.
Теперь Берия имел в запасе серьезные козыри против всех потенциальных соперников. Но он пошел дальше. 17 марта 1953 года был арестован Рюмин — следователь, занимавшийся делом Абакумова, который, под влиянием тех же Хрущева и Игнатьева, стал применять к бывшему министру физические меры воздействия, за что был удален Сталиным из МГБ.
1 апреля 1953 года в записке Президиуму ЦК Берия потребовал: «…Рассмотреть вопрос об ответственности бывшего министра государственной безопасности СССР т. Игнатьева С.Д.». Накануне оглашения сообщения МВД о врачах, 3 апреля 1953 года, был арестован 1-й заместитель министра С.И. Огольцов, «предпринявший большие усилия по раскручиванию дела врачей».
Через день, 5 апреля, опять же по настоянию Берии, Игнатьева отстранили от должности секретаря ЦК, а 6 апреля было объявлено, что он «лично виновен в создании дела врачей». 24 апреля Игнатьева вывели из состава ЦК, правда, пока еще не привлекая к юридической ответственности.
72
Хрущев С. Никита Хрущев. Кризисы и ракеты. М., 1994. С. 24.