Штука

Как я успел убедиться, играет он так себе. Водит – тоже. Хотя, если бы и то, и другое он делал, как надо – вряд ли бы оказался, как и мы, за бортом жизни.

Впрочем, Клану все равно, какие у него баянисты и водители. Он работает по старому доброму принципу: и из плохих деталей можно собрать вполне действенный механизм. Тем более, что любую деталь всегда можно заменить.

Сами мы – детали тайного звена Блюстителей, и я его главная козырная карта. Это и почетно, и немного обидно: своими неожиданным взлетом я обязан исключительно природным данным. Которые сам считаю не столько достоинством, сколько, своего рода, уродством. Как иначе можно назвать полное несоответствие моего внутреннего мира и физиономии?

Стараюсь не думать об этом. Тем более, чем дальше наш экипаж удаляется от Обители, тем лучше я себя чувствую! Черт возьми – да я впервые в жизни, что называется, на коне! Пусть раздолбанном, желтом, со значком «Осторожно дети!» Но именно от меня зависит судьба тысяч и тысяч людей! Пусть слабаков, слизняков, продуктов несварения общества – но все-таки!

Главное – не думать об ответственности, иначе может стать дурно…

– Как там третий отряд? – добродушно поинтересовался Крот. – Совсем замучили?

Крот он потому, что близорук и все время щурится, пытаясь разглядеть собеседника. У него есть очки – только он стесняется их носить. Честно говоря – Крот совсем не поход на Блюстителя, как я их себе представлял.

Вот он залез с ногами на длинное сиденье и с удовольствием щурится на проползающий за окошком пейзаж. Что он только там видит?

– Даже не знаю, – промямлил я. – Сложно мне с детьми управляться. Какой из меня вожатый?

– Ну-ну, ничего! – похлопал меня по плечу Крот. – Здесь главное – зацепиться, показать, что ты свой!

– Да ну, – вяло отмахнулся я. – Какой я им свой? Не для меня это…

– Слушай, что я тебе скажу, – доверительно поведал Крот. – Когда работаешь с детьми, перестаешь чувствовать себя слабаком! А это многого стоит, поверь!

– Может быть, – я не стал спорить. – Но давай лучше по нашей проблеме…

Крот молча слез со своего места, сделал мне знак подвинуться. Я поерзал по жесткому дерматину.

– Как мы будем искать нашего шпиона? – поинтересовался я. – Среди кого? Где?

– Близнец, ты, это – не паникуй! – хлопнув меня по плечу, бодро сказал Крот. – Тут главное начать!

Видимо его снова подвело зрение – паниковать я пока и не думал. Просто сидел и ждал продолжения. Крот крутил головой и блаженно улыбался. Продолжения не последовало.

– Это все, что ты хотел сказать? – поинтересовался я.

– А? – отозвался Крот. – Ну, да. В смысле, нет. Мы ведь куда сейчас едем?

– А куда мы едем?

– Мы за Клоуном едем! – доверительно сообщил Крот. – Без Клоуна у нас ничего не выйдет.

– А с Клоуном, значит, выйдет? Он что, особенный, по запаху искать будет?

– А ну, погоди-ка…

Я вздрогнул: Крот уставился на меня широко раскрытыми глазами. Это было так неожиданно, что я потерял дар речи: таким я его еще не видел. Он пожирал меня взглядом, и раздувал ноздри, как разъяренный кот. И вдруг обмякнув, вернулся к прежнему состоянию.

– Извини, – сказал он. – Показалось.

– Ну, ты… Чтоб тебя… – пробормотал я. – Показалось ему! Что показалось? Что я и есть этот… засланный казачок?!

– А кто вас знает… – Крот окончательно скис, сложил руки на груди и как-то жалобно сжался.

Вот так. На слабака никогда нельзя положиться. Будь он даже опытным Блюстителем, хоть самим Владыкой. Он, может, и хороший человек, и не желает подвести товарищей. Да только в один прекрасный момент что-то в нем может вдруг выключится, перегореть, как предохранитель. И ничего с этим не поделаешь. Еще одна причина, отчего нам никогда не быть на равных с анималами.

Так и ехали молча до самого города. Только у Московской Кольцевой Крот зашевелился и крикнул водиле:

– Эй, Баян! Въезжаешь на МКАД – и направо поворачивай!

– А? – донеслось с водительского места.

Автобус натужно влезал вверх по эстакаде.

– На МКАДе, говорю, сразу направо!

– А раньше нельзя, что ли, было сказать?! – огрызнулся Баян, и автобус нервно задергался. – Все, проскочили поворот!

– И когда же ты проскочить успел, Шумахер?! Мы ж сорок километров час едем!

– А ты сам порули этим корытом, я на тебя посмотрю…

Баян продолжал что-то ворчать, время от времени раздраженно вскрикивая.

– Правда, Крот, чего до этого ты молчал? – спросил я.

– Да, думал, может, «хвост» какой увязался. Так, чтобы оторваться порезче… – совершенно серьезно сказал Крот.

Это после я узнал, что мой приятель Крот не так прост, как предпочитает казаться. Во-первых, он всерьез воображает себя великим сыщиком. Во-вторых, действительно, не был лишен определенных способностей. Правда, есть у него и серьезный недостаток: чрезмерная подозрительность. За какой из недостатков его в свое время уволили из уголовного розыска – даже гадать боюсь…

– Ладно, раз проскочили «развязку», лучше не крутиться, – решил я. – Поехали, сначала Хиляка подберем…

– Нет, – помотал головой Крот. – Театр закроется, надо Клоуна забрать.

– Театр? – удивился я. – Он актер?

Крот покосился на меня, и сказал загадочно:

– Что-то в этом роде…

Загадочные рожи Крот корчил не зря.

Театр оказался кукольным.

Зашли мы не с центрального входа, а с проходной для персонала. Мой коллега о чем-то пошептался с хмурой вахтершей – и нас пропустили через вращающийся турникет. Вахтерша проводила Крота подозрительным взглядом, но мне отчего-то улыбнулась. Я улыбнулся в ответ – кто его знает, что там наболтал ей Крот.

Разбирало любопытство: что же это за Клоун? Работник сцены, осветитель? Известный кукловод? Хотя слабак по определению не может быть известным. Тем более, если он состоит в Клане.

Крот повел меня не в фойе и даже не за кулисы. Мы пробирались через узкие коридоры мимо многочисленных дверей, за которыми, наверное, находились «гримерки». Хотя кто может гримироваться в театре кукольном – совершенно не ясно. Спустились куда-то по узкой крутой лестнице, снова поднялись. И очутились перед дверью с табличкой «Мастерская».

– Ты только веди себя спокойно, – сказал зачем-то Крот. – Он не любит, когда психуют или проявляют слишком много внимания.

Я только пожал плечами. Подумаешь – какой нервный Клоун!

Крот открыл дверь и поманил меня за собой. Мы вошли.

Первое, что ощутил – это запах. Я помнил его – такой исходил от сундука с древними бабушкиными нарядами: затхлость, к которой примешивалась какая-то химия. А потом в глаза ударило фантасмагорическое буйство форм и красок.

Здесь, как в гардеробе какого-нибудь сумасшедшего дома, висело на длинных вешалках, чудовищное множество кукол: люди, животные, принцы, нищие, львы, зайцы, птицы, старухи, царевны, щуки, медведи, коньки-горбунки… Огромные стеклянные глаза смотрели во все стороны – но мне сразу почудилось, что они просто делают вид – что в сторону, на деле же вся эта орава тайком наблюдает за моей реакцией…

– Здравствуйте, – из-за повешенных непонятно, за какие преступления, Трех богатырей донесся голос Крота. – Ну, как, готово?

Кроту что-то невнятно ответили. А я стоял и заворожено смотрел, как покачивают сафьяновыми сапогами несчастные богатыри…

В сопровождении какой-то женщины появился Крот.

– Вот, – сказал он. – Знакомься. Это Клоун. Клоун, это Близнец…

Снова стою с выпученными глазами, не зная, как себя вести. И в голове только тупой вопрос: почему эту миловидную полную женщину называют Клоуном?!

– Здравствуйте, – говорю и протягиваю руку. – Очень приятно…

– Близнец! – укоризненно произнес Крот. – Вот Клоун!

Действительно, в руках у женщины небольшая кукла. И вправду – клоун. Если точнее – шут – на голове колпак с бубенчиками, размалеванный рот. Маленькие ручки врастопырку…

Клоун смотрит на меня, медленно склоняет голову на бок. Вроде бы даже прищуривается. И холодок пробегает между лопатками: я чувствую, что он видит меня насквозь…