Семь «шестерок»

—

И вас осталось трое?

—

Да.

Рудяк отвечал нервно, срывисто, и все-таки тон его теперь был иным, чем вначале. Немного помолчав, уняв волнение, он выпил воды, предложенной ему Тимониным, и ответил на последние вопросы.

—

Организатор банды Сячин?

—

Да.

—

Куда он мог уехать?

—

К Томке.

—

Где она живет?

—

В Подвойске.

—

Кем работает?

—

Швеей.

Остальное их уже не волновало. Рудяк и не заметил, как сказал о самом главном.

Глава 13

В Подвойск Климов приехал на рассвете.

Этот далекий, затерявшийся в лесах сибирский городок заставил его сделать три пересадки: с самолета на поезд, с поезда на катер, с катера на рейсовый автобус, переполненный рабочим людом.

Начальник подвойского уголовного розыска, поджарый капитан, назвавшийся Чурилиным, познакомил его с оперативной сводкой. Сердюкова Тамара Анатольевна, работница швейного кооператива «Соболь», проживает по улице Завражной, дом номер пять, в частном домовладении, разведена, детей не имеет. Три дня назад взяла на работе отпуск, на улицу выходит редко. Во дворе ее дома стоят «жигули» шестой модели, малахитово-зеленые, прикрытые брезентом.

—

А что, сюда можно добраться своим ходом? — удивился Климов. И Чурилин подтвердил:

—

Свободно! Чем мы хуже вас, южан? Недавно трассу протянули, так что можно.

Климов мысленно поблагодарил подвойских коллег за оперативность, за сбор нужной информации, и подумал, что «разведена, детей не имеет», это как раз то, что нужно Сячину. Он с машиной, при деньгах, она свободна. Частный дом… Подполье обеспечено.

—

Как его теперь оттуда выкурить?

Сразу же возникло несколько вариантов, но на лице Чурилина отразилась кривая улыбка пройдохи, довольного своей хитростью. План его заключался в том, что дома по улице Завражной не были еще подключены к теплоцентрали, и горкоммунхоз устанавливал колонки для подогрева воды. Заодно устанавливали и ванны, тем, кто хотел. А хотели все: уж больно баня далеко, да и купаться в ней тоска: вот-вот завалится.

Климов уловил его идею.

Через день на улице Завражной появились сварщики, сантехники, газовики. Климов с Чурилиным стали бригадирами.

В полдень в доме Сердюковой был замечен квартирант. Когда она отправилась в ближайший магазин, занавеска на одном из крайних окон дрогнула. Кто-то наблюдал за улицей.

Одетый в прожженную робу сварщика, в вязаной шапочке, с защитными очками на лбу, Климов не боялся, что его узнает тот, кто прятался за занавеской. Черные усы и трехдневная щетина настолько изменили его облик, что, пройди мимо него жена, и та бы отшатнулась, как от чужака. Она панически боялась уличных знакомств.

Утром следующего дня группа Чурилина устанавливала газовую колонку в доме Сердюковой, но Сячин ни разу не вышел на кухню, словно его и не было.

Климов попросил соседку, бойкую старушку в кацавейке, узнать, есть ли кто в доме? Но та вернулась, пригорюнясь. С ней и разговаривать не стали: «Томка чевой-то окрысилась». Это лишний раз убеждало, что Сячин здесь, бежать ему отсюда некуда. Плохо то, что у него «вальтер» и неизвестно, сколько патронов к нему. Любой, кто сделает хоть шаг в его жилище, в его прочное убежище, получит пулю.

Надо было выманить его на улицу, по крайней мере, сделать все, чтоб он расслабился, забылся, опустил оружие в карман. Услышав голоса газовиков, он, без сомнения, вынул пистолет и встал за дверь.

В бюро технической инвентаризации Чурилин взял план сердюковского дома, и после его изучения они пришли к весьма неутешительному выводу: штурмом сячинскую клетку не возьмешь. Она была без окон, с единственной дверью, которую легко забаррикадировать. К тому же, наискось от двери, в стене располагалась ниша, еще одно хорошее укрытие.

— Да не пяльте вы глаза на окна! — с раздражением заметил Климов одному из оперативников, делая вид, что дает рабочее задание. — Никуда он отсюда не денется.

После того, как газовики подключили колонку, а сантехники врезались в канализацию, Климов подозвал хозяйку дома. Вряд ли ей захочется получить срок за укрывательство убийцы, да и ее саму он

мог

убить в любой момент, а мог и просто взять заложницей.

Сердюкова, щуплая блондинка с острым носиком, сначала стала в позу: я вас знать не знаю, но, видя, что Климов жестом приглашает ее выйти, спустилась с крылечка. Одновременно к ней подошел Чурилин.

Развернутое удостоверение сделало ее послушной.

Ужаснувшись тайне своего дружка, она боязливо оглянулась на дверь кухни.

—

И что я должна сделать?

Ее уже трясло.

—

Прежде всего успокоиться. Потом «обмыть» благоустройство дома.

—

Подпоить?

Климову понравилась ее сообразительность.

—

И постарайтесь вытащить его в кино, или на улицу.

—

А у меня…

—

Мы вам достанем.

Речь шла о водке, и Климов усмехнулся. Он сейчас напоминал себе пронырливого выпивоху. Все дела побоку, одно на уме: достать и чекалдыкнуть.

Через полчаса работы в доме были закончены, и подъехавший грузовик с обшарпанными бортами увез рабочих на обед..

Сердюкова отправилась в магазин. Там ее уже поджидал Чурилин. Вернулась она с полной сумкой и, пройдя мимо Климова, сидевшего на лавочке недалеко от ее дома, толкнула калитку.

В том, что Сячин обрадуется выпивке, сомнений не было. Со слов Бицуева и Рудяка, он давно уже был алкоголиком.

Спустя сорок минут, все тот же грузовик лихо тормознул возле скамейки, на которой сидел Климов. Из кабины выпрыгнул Чурилин, из кузова — четверо оперативников.

Группа захвата была в сборе.

Если ничего не изменится и все пойдет по разработанному плану, вечером Сердюкова и Сячин пойдут в

кипо.

Там демонстрировали западный остросюжетный фильм «Однажды в Америке» — с убийствами и откровенной порнографией. Вот тут-то они голубя и подомнут.

—

Кому с

ним

работать впритирку? — используя профессиональный жаргон, поинтересовался чурилинский помощник, и Климову в этом вопросе послышалась подсказка:

мол, птица ваша, вы с ней и возитесь. Режьте крылья.

Обсудили и этот момент.

К вечеру похолодало. В туманно-серой наволочи неба тускло светилось бледное, розово-дымное пятно, в котором угадывалось некогда яркое солнце. Иногда оно пропадало совсем, и тогда острее ощущалась знобящая сырость предзимья.

Климовские помощники тревожно поглядывали друг

на

друга.

Лишь бы ничего не изменилось, только бы ничто не помешало провести захват.

Чурилин достал беломорину, пофукал в плотный бумажный мундштук, закурил. Сидит, понимаешь ли, человек после трудов праведных и дым пущает. Он успел переодеться, и теперь на нем были синие джинсы «варенки» и кожаная куртка. На груди болталась металлическая цепочка. Этакий блатняжка-хиппи, перестарок. Даже паричок добыл с патлатой гривой. В самый раз.

Незаметно стемнело.

В доме Сердюковой вспыхнул свет.

Климов с Чурилиным переглянулись. Неужели Сячин заартачится? И пить не стал, и выйти в город отказался? Тогда у него чувство опасности, действительно, звериное.

Напротив сердюковского дома, на затененной скамье обнималась какал-то парочка. Оттуда доносился перебойный ритм модного шлягера.

—

Твои? — почему-то шепотом спросил Климов, хотя можно было говорить и громче.

—

Мои, — ответил Чурилин.

—

Надо убрать, — посоветовал Климов. — Слишком хорошо тоже нехорошо. Сячин — зверь осторожный.

Чурилин не без некоторого усилия над собой переместил милующихся на другую скамью, и сделано это было вовремя. В вечерней тишине протяжно скрипнула калитка, и на тротуаре появилась женская фигура. Постояла, махнула рукой.