Страница 22 из 28
Ансон улыбнулся, и в этот момент стало очевидно, что он смертельно устал и держится на самом пределе своих сил.
– Я всю ночь командовал отрядом отважных космонавтов. Мы высаживались на Надежду из старого кресла и боролись с хищными носками.
Когда Роберт скрылся за поворотом коридора, Кассандра произнесла:
– Послушай, тогда, когда мы шли на штурм Палау… Если бы я знала, что ты любишь меня… Что ты уже потерял одного самого дорогого тебе человека, точно так же – в бою… то… то…
– Что – то? – меланхолично спросил Доминик.
Кассандра топнула ногой.
– Я бы осталась, Доми! Нельзя делать вот так!
Она подняла сжатый кулак.
– Как – так? – осведомился Доминик, внимательно осмотрев крепкий кулачок Кассандры и не найдя там ключа к разгадке.
– Зажимать свое сердце в кулак! Раньше или позже ты же его так раздавишь!
– Осталась бы она, – задумчиво повторил Доминик.
– Да! – энергично подтвердила Кассандра.
– Но тогда Эйс убил бы Роберта, – заметил Стогов. – Ему что оранжевые комбинезоны, что синие – все равно. Мы-то все равно спаслись бы, оставалось не так уж много баллонов на Обшивку натаскать. Но…
Он произнес с выражением, очень ловко скопировав манеру Роберта говорить:
– Шесть миллиардов ни в чем не повинных человек погибли бы!
Кассандра вздохнула и обняла Доминика.
– Все равно, обещай, что больше не будешь загонять свои чувства вглубь. Что будешь говорить о них.
Доминик зарылся лицом в ее волосы.
– Обещаю, – глухо сказал он.
Роберт зашевелился. Полет на Надежду должен был занять часа четыре. Первый час пути Ансон, как и большинство остальных пассажиров, утомленных вчерашним праздником и суматохой во время Посадки, проспал в мягком кресле. С одной стороны от Роберта сладко посапывали близнецы, с другой – Кассандра. Через проход, в большой секции, составленной из восьми кресел, спали Игорь Волков, Ингрид Анье и еще несколько джонситов, незнакомых Роберту. Ни Эйса Штильнахта, ни Доминика Стогова Роберт при Посадке не видел. Ему было очень грустно за Кассандру, но он понимал, что говорить об этом не стоит. Роберт услышал смешок Кассандры. Оказалось, что она тоже проснулась и наблюдает за ним.
– Вам обидно, что Доминик не сдержал обещание? – спросила она негромко. – Не взял меня с собой и сам не остался?
Роберт рассеянно пожал плечами.
– Он это предвидел, – сообщила Кассандра. – Он просил передать вам, что это не первое обещание, которое он не смог сдержать. И еще одну фразу, надеюсь, для вас она имеет смысл. Для меня – так нет. «Они были черными».
Сначала Роберт не понял, а потом так резко изменился в лице, что у Кассандры не осталось никаких сомнений – для Ансона эта фраза имела большой смысл.
– Я ни о чем не жалею и ничего не жду, – закончила она почти весело.
– Почему он такой? – с досадой проговорил Роберт.
– Поверь, он задается тем же вопросом насчет тебя, – понимающе кивнула Кассандра. – Но какой – такой?
– Ему можно доверять, на него можно положиться… Но сам он не доверяет никому, – пояснил Роберт.
На этот раз плечами пожала Кассандра. Тем временем проснулись многие другие пассажиры. Свет в салоне, приглушенный пилотами, пока все спали, стал ярче. В начале отсека было небольшое свободное пространство, и сейчас в нем появился Кумар Вашья. Он негромко откашлялся, желая привлечь общее внимание.
– Позвольте мне прочесть вам одно стихотворение, чтобы скрасить скуку путешествия, – сказал он.
По отсеку пронесся одобрительный гул.
– Давай! – крикнул кто-то.
Кассандра покосилась на сыновей. Но тем все было нипочем – ни яркий свет, ни громкие голоса не могли вырвать их из уютного, теплого царства сна.
Кумар еще раз откашлялся и начал:
Роберт и Кассандра невольно переглянулись. Ни один из них не знал, что такое тигр… но оба в этот момент подумали о Доминике. «Где он сейчас, интересно?» – подумал Роберт.
Члены Ареопага беседовали друг с другом, полулежали в мягких гамаках, в которых, по уверению конструктора, было наиболее удобно переносить космические путешествия и перегрузки при посадке, сидели за столиками, помешивая в стаканчиках разноцветные жидкости пластиковыми соломинками. Они летели не в неудобном одноразовом шаттле из тех, что были спешно произведены на «Новом Рассвете» в последний месяц. Члены Ареопага направлялись на Надежду в космическом катере, роскошном и удобном, который совершал далеко не первый свой полет к планете.
Вентиляция космического катера загудела чуть иначе. Никто не обратил на это внимания, кроме Коренева. Он незаметно оглянулся и посмотрел на то место, где должны были сидеть Доминик Стогов и его подручный, мрачный калека с обрубком вместо правой руки.
Гамаки были пусты.
Коренев извинился перед собеседником, поднялся и поспешно направился к туалету. По дороге он на всякий случай продолжал высматривать Доминика, но безуспешно. Разговоры начали стихать. Коренев, зажимая рукой нос, ворвался в туалет и закрыл дверь. В салоне упало что-то тяжелое и раздались первые крики. Дверь не пропускала воздух. Туалет являлся последним убежищем на случай разгерметизации салона.
И, что немаловажно, он имел отдельный выход в систему вентиляции и никак не был связан с циркуляцией воздуха в салоне.
А по салону сейчас медленно полз газ, не имевший ни цвета, ни запаха. Коренев был уверен, что это тот же самый газ, благодаря которому отсек Вануату был очищен от мятежников.
В конце концов, патент на эту формулу принадлежал Кореневу целиком, чего нельзя было сказать об инграйю.
А совсем недалеко – по космическим меркам – от забившегося в туалет Коренева Кумар Вашья продолжал в наступившей тишине:
Вашья, последний человек, который отвечал за обучение и культуру отсека Палау, оказался талантливым декламатором. Роберт почувствовал странное волнение, по коже поползли мурашки. Словно тигр и правда был здесь.
Он был не здесь, но рядом. По космическим меркам.
Дверь в рубку пилотов открылась. Оттуда появились Доминик и Эйс Штильнахт.
– Ты считай тела справа от прохода, а я – слева, – сказал Доминик. – Всего их должно быть двадцать четыре.
– Я помню, – сказал Эйс.
Они двинулись мимо гамаков, в которых лежали скрюченные мертвецы с вывалившимися, почерневшими языками и выпученными глазами. Доминик увидел, что место Коренева пусто. Стогов окинул взглядом салон, задумчиво посмотрел на дверь туалета. Над ней горел красный огонек – «занято». Доминик выругался, перепрыгнул через кого-то из членов Ареопага, в предсмертных судорогах упавшего со стула и перегородившего собой весь проход, и направился к двери туалета. Подергал ручку. Доминик вытащил из кармана пистолет и прострелил замок. От неожиданного грохота Эйс даже присел. Доминик толкнул дверь.
Туалет был небольшим. Пуля, разбившая замок, угодила в бедро стоявшему за дверью Кореневу. Бедро Куратора раскрылось подобно чудовищному алому цветку; из раны торчала толстая белая кость, обломки и желтые кишки. Кровь толстым ручейком сбегала по штанине Коренева.