Нехоженые тропки

Единственными источниками света были факелы и масляные лампы, закрепленные везде, где только можно, но их явно не хватало. Тени были очень глубокими и темными, и многие, казалось, предпочитали их. Толпы людей и прочих носились взад-вперед по узким улочкам и переулкам, занятые своими делами, и едва ли можно было различить уличное движение и пешеходов. Само движение было медленным и величественным: немного повозок, немного лошадей (с рабами позади, чтобы убирать за ними), и люди явно высшего сословия, лежащие на носилках, которые переносили — как мне сначала показалось — рабы, но по их мертвым лицам и застывшим взглядам я понял, что это зомби.

— Ты — эксперт, — обратился я к Сьюзи. — Как называются эти носилки?

— Паланкины, — тут же ответила она. — Мне показалось, ты сказал, что ты лично наблюдал за Клавдием!

— Наблюдал, но не записывал. Зомби заметила?

— Конечно. В это время их называли личами. Должно быть, нехватка хороших рабов, или рабы обнаглели. Мертвые не дерзят.

Указания Тавиуса были слишком подробными, поэтому я вынужден был их записать. (Тавиус был изрядно впечатлен шариковой ручкой.) Они, казалось, описывали бесконечные круги, зачастую без видимых причин. Фактически, нам требовались годы, чтобы куда-нибудь дойти, а я уже был сыт по горло необходимостью пробиваться сквозь бессмысленные толпы. Поэтому, увидев возможность срезать путь, я так и сделал. Я свернул на совершенно обычную улицу, дошел почти до конца, и оказался там, откуда начал. Я остановился и огляделся. Сьюзи терпеливо смотрел на меня, пока я размышлял. Она не была выше того, чтобы заявить — «Я же тебе говорила», — приберегая это для действительно раздражающих моментов, но вряд ли в этот миг она доверяла моему настроению.

— У меня чувство, — наконец произнес я, — что пространство этой новой Темной Стороны еще должным образом не успокоилось. Направления могут быть произвольными, а пространство может накладываться само на себя. Я слышал старые истории об этом, но такого на нашей Темной Стороне не случалось уже целую вечность. Власти намерены держать это под контролем, потому что это хорошо для бизнеса. Итак… Думаю, с этого момента нам лучше точно придерживаться указаний Тавиуса.

— Я тоже, — сказала Сьюзи.

— Тебе ведь до зарезу хочется сказать «Я же тебе говорила»?

— Я бы не осмелилась.

Мы поднажали, точно следуя указаниям, но не прошло и десяти минут, как попали прямо в ловушку. Мы проходили через подозрительно пустынную площадь, когда все вдруг исчезло, и мы оказались в каком-то другом месте, поразившем нас, как удар. Воздух был ужасно горячим и липким, с запахом тухлого мяса. Свет был темно- бордовый, и, осмотревшись, я увидел большое красное солнце в болезненно-розовом небе. Вокруг нас были джунгли из плоти и крови. Они простиралось на мили вокруг, деревья, кустарники, висящие лианы — и все это — из мяса. И все это медленно шевелилось, реагируя на наше внезапное появление. Сьюзи уже держала дробовик и искала цель.

— Это что — Кромка Времени? — ее голос, как всегда, был спокоен и сдержан.

— Может быть, — ответил я, стараясь поддержать ту же тональность, — Какая-то слишком экстремальная альтернатива, прошлое или будущее или… чертов Тавиус! Он специально нас не предупредил, — в надежде, что мы попадем прямо сюда!

— Уродливое кровавое место, — сказал Сьюзи, и я вынужден был согласиться.

Мы стояли на маленькой прогалине, в джунглях, сделанных из мяса. Огромные деревья были красными и фиолетовыми, а крупные кожистые листья на них были с костями. Некоторые из деревьев были явно беременны, с выпирающими вздутиями на стволах, пронизанными темными венами. Все растения имели плоть и кровь, их розовая кожа истекала потом в этой печной жаре. Отовсюду несло жирным, отвратительным смрадом разлагающейся плоти, приносимым еле заметным ветерком, оставляя во рту неописуемый привкус. Были и цветы, большие, мясистые как киношные раковые язвы, — розы, там и тут, красные, как кровь, на высоких позвоночных столбах, с темно-красными лепестками, окружающими рты, наполненные иглами зубов. Все они повернули головки в нашу сторону, из их ртов раздались резкие, шипящие звуки. Они говорили с друг другом.

Над и под тяжелыми стволами упавших гигантов в джунглях едва виднелись полустертые останки древних, разрушенных зданий. Старые, очень старые постройки, давно покинутые тем или чем, что их построило. Это был мир, где развитие пошло совершенно по иному пути. Существа с зубами и когтями, сменились существами с лозами и шипами.

Это был чуждый ландшафт, как будто другая планета, и мы со Сьюзи ему не принадлежали. Я чувствовал себя… ужасно одиноким. Некоторые из мясных растений уже медленно разворачивались к нам, а розы злобно шипели друг на друга. Деревья, похожие на глыбы гнилого ливера, вырвали розовые корни из темной почвы и качнулись к нам. Вокруг них раскрылись колючие усики, как будто деформированные цепкие зонтики. На испещренных темными жилами стволах раскрылись липкие рты. Сьюзи выхватила дробовик, передергивая цевье, и деревья вокруг нас взорвались клочьями кровавой плоти. Высокий вой пронесся в воздухе, нечеловеческий скрежет, как будто все джунгли закричали от боли и гнева. Быстрый взгляд вокруг показал, что джунгли напирают на нас со всех направлений. Даже большие деревья устремились к нам. Сьюзи поддерживала темп огня на должном уровне, шум вблизи оглушал, но это даже не замедлило продвижение. Мясистые растения затягивали повреждения и продолжали напирать. Сьюзи поняла, что лишь впустую переводит боеприпасы и схватилась за одну из гранат на поясе.

Я решил, что пришло время вмешаться, прежде, чем все действительно выйдет из-под контроля. Я захватил ближайшую розу и с натугой выдернул из темного грунта. Она визжала, как свинья, разделенная со своим корытом, хлеща вокруг своим позвоночником и пытаясь обкрутиться вокруг моего запястья и руки. Я крепко сжал ее чуть ниже бутона, достал из кармана пальто зажигалку с серебряной монограммой и высек огонь. Другие розы закричали в унисон, и джунгли замерли. Я держал пламя около розы, и лепестки отодвигались от него.

— Отлично, — сказал я. — Прочь, или розе конец.

Пауза, а потом все мясные джунгли заметно отступили. Они не могли понять моих слов, но они почувствовали, что я имел в виду. Я посмотрел на Сьюзи и резко отвернулся. Она проверила, что путь позади нас чист, и кивнула. И медленно, шаг за шагом, мы попятились по пути, который принес нас в этот ужасный мир. Джунгли наблюдали, как мы идем, мясистые листья гневно дрожали. Роза яростно корчилась в моем зажиме, пытаясь освободиться, огрызаясь на меня своими мерзкими зубами. А затем внезапно фиолетовое сияние исчезло, сменившись успокаивающим сумраком Темной Стороны. Мы пересекли границу Кромки Времени, вернувшись назад. Роза издавала полные муки завывания, пока я не хлопнул ее по лепесткам и не прекратил это. Я затолкал ее в карман пальто, и она замерла. Я не беспокоился, что она убежит: мое пальто в состоянии позаботиться о себе. Я несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь выбросить из памяти смрад гниющего мяса.

— Действительно ужасное место, — как обычно ровно и спокойно сказала Сьюзи. Она убрала дробовик и смотрела на меня. — Как ты вычислил, что розы были так важны?

— Легко, — ответил я. — Они были единственными, у кого был язык…

— Пошли в Клуб Londinium, — сказала Сьюзи. — И встретимся лицом к лицу с опасностями, которые мне понятны.

Мы точно следовали указаниям Тавиуса, на каждом шагу подозревая ловушки, но достаточно скоро благополучно достигли Клуба Londinium. Внешне он бал таким же, как всегда, только намного чище. Каменный фасад был безупречен, ярко переливаясь под множеством фонарей, и эротические барельефы выглядели столь реалистично, что, казалось, вот-вот выпрыгнут из стены и начнут к вам приставать. И там, стоя на лестничной площадке и охраняя вход, находился Швейцар. Он по-прежнему выглядел на столько, сколько каждый мог ему дать. На сей раз он носил простую белую тунику, мускулистые руки так же твердо сложены на широкой груди. Он бросил лишь взгляд на нас со Сьюзи, нашу покрытую грязью и кровью одежду, и прямо сбежал со ступеней, чтобы полностью закрыть нам проход. Так как убеждения и добрые слова явно не годились, я залез в карман пальто, вытащил розу, и преподнес ее Швейцару. Он автоматически взял, а потом выкрикнул от шока и отвращения, когда тернистый позвоночник обвился вокруг его руки, бутон метнулся к лицу, а зубы защелкали перед глазами. Ему понадобились обе руки, чтобы сдержать ее. И пока он был занят, за его спиной мы со Сьюзи прошли через дверь в фойе, с высоко поднятой головой, как будто мы свои.