Страница 51 из 78
— Что это? — спросил Питер.
— Это называется рельсы, — сказала Прелати. — Железная дорога.
— Дорога? — переспросил Аслан недоверчиво. — По ним передвигаются?
— Да, — ответила старуха. — Специальные повозки с железными колёсами. Поезда.
— Они же гладкие, — произнёс Жак. — Повозки… поезда будут скользить.
Прелати пожала плечами равнодушно.
— Я туда не полезу, — повторил Аслан. — Надо ехать через пролив, по льду.
— Я не знаю дорогу через пролив, — ответила старуха. — Если мы его пересечём, сначала надо будет найти место, где выходит этот туннель. Путь до замка Меффрэ я смогу указать только оттуда.
— Отлично, — сказал эвакуатор. — Так и сделаем.
— Погоди, погоди, — медленно произнёс Жак. Эвакуатор глянул на него чуть ли не враждебно. Жак начал загибать пальцы.
— Как мы переберёмся через пролив, неизвестно.
— По льду, как ещё, — сказал Аслан.
— Дальше льда может и не быть, — сказал терпеливо финансист, он же рабочий. — Раз. Затем мы будем искать то место, где выходит этот… тоннель. Это время. Два. Сколько у нас припасов, Аслан?
Аслан промолчал, и Питер вспомнил, что припасов у них, кроме пары бочонков с питьевой водой и небольшой сумки с лепёшками, которую им всунули спасённые от разбоя горожане, не осталось.
— Три, — произнёс Жак. — Потому что геройствовать это хорошо, но кушать тоже надо.
— Я туда не полезу, — в третий раз повторил Аслан.
— Почему? — просто спросил Жак. Эвакуатор промолчал.
— То есть рациональных причин нет, — подытожил его финансист.
— Неизвестно, что там, в этой дыре, — теперь Аслан глядел прямо на мадемуазель Прелати. Майя прижалась к нему и смотрела на бабушку тоже сердито, нахмурившись.
Жак пожал плечами.
— Точно так же неизвестно, что нас ждёт на середине пролива. Например.
— Я ей не верю, — объявил эвакуатор.
— Аслан, — сказал Питер. — Ты грубишь.
— Я вам не верю, — поправился Аслан, обращаясь уже прямо к Прелати. Наступила тишина, которую нарушало лишь щёлканье и стрекотание какой-то неведомой птички над их головами. — Как вы попали в Лилль? Вы не узнавали места, по которым мы ехали. Вы путали названия деревень и городов. Массалья находится на юге, а Нант на западе, хотя по вашим словам, вы там ночевали на пути из Кале. Зачем вы нам лжёте? Я вам не верю. И это очень рациональная причина.
Старуха стояла спокойно, оглядывая местность.
— Я просто забыла. Это было давно.
— Предлагаю голосовать, — скучным голосом произнёс финансист. — Мы теряем время.
Эвакуатор растерялся, затем быстро сказал:
— Майя тоже голосует.
— Конечно, — великодушно сказал Жак. — Как и мадемуазель Прелати.
Все взгляды обратились к Питеру, поскольку только его мнение было неясным. Питер помолчал, вздохнул, затем поднял большой палец, показывая его Жаку.
— Здорово, дружище, — сказал он, кивая. — Просто здорово, правда. Вижу, что Дебатц не зря тебя боится. Да и не только Дебатц, я так понимаю.
Жак хмыкнул и отвернулся.
— Голосовать нельзя, — сказал Питер серьёзно. — Жак вас провёл, как детей. Вопрос слишком важный.
— Важный, но простой, — заметил Аслан. — Рациональные доводы против…
Жак поднял брови.
— …против других рациональных доводов, — закончил капитан королевской эвакуации.
— Есть ещё, — сказал Питер.
— А, — сказал Аслан. — Ну, изложи.
Питер молчал, хмурясь и кусая губу. Затем вздохнул и произнёс:
— Наш мир представляет собой диск. С утолщением в середине и узкий по краям.
— Ого, — сказал Жак. — И к чему это ты?
— Вроде же шар, — Аслан пристально смотрел на Питера, чтобы понять, не разыгрывает ли тот их. Питер выдержал его взгляд.
— Шаром наша планета не была даже у древних, — сказал он. — Она была геоид. Сплющенная с полюсов сфера.
— Ну да, — сказал Аслан. — Шароподобный геоид, гигантский континент, Европа. Или как там сейчас модно? Евразия? Индиопа?
— Ну, во-первых, всё-таки не шар, а диск, — сказал Питер тихо. — Во-вторых, континент не один.
— А, — вспомнил Жак. — Аме… как там? Америка?
— Америка, — сказал Питер. — Дайте сказать, потом перебивайте.
— Когда ты доскажешь, перебивать будет нечего, — немного сварливо заметил эвакуатор, но замолчал и принял вид внимательного слушателя. Прелати сделала лёгкий шаг в его сторону, а Майя переместилась и встала перед Асланом. Будто лекция, подумал про себя Питер, и заговорил.
— Наш мир — это, повторяю, диск с утолщением посерединке. Он более или менее плашмя лежит в мировом эфире, который заполняет всё пространство. Причем эфир, он неодинаковый. — Питер поднял ладонь на уровень глаз, изображая Землю. — Условно говоря, «внизу», «под» диском он более плотный, а сверху, над диском эфир менее плотный. Поэтому наш диск лежит на плотном эфире относительно спокойно.
— Как коровья лепёшка, — неожиданно сказала Майя. — На воде.
— Да, — сдержанно ответил Питер. — Примерно как коровья лепёшка. А эфир — это все физические законы. Самые фундаментальные. Скорость света, масса, силы притяжения, и, — здесь Питер сделал паузу, — физические размеры.
— А! — сказал Жак. — Дюймовочка.
— Да, — Питер кивнул. — В плотном эфире всё другое. Таков наш мир.
— Пит, это всё интересно и даже увлекательно, — проговорил Аслан слегка извиняющимся тоном. — Но как, во имя всевышнего, это относится к вот этой вот дыре?
— Погоди, я ещё не закончил, — сказал Питер. — Я думал, вы впечатлитесь. Или у вас возникнут мысли.
— Мы практики, — сказал Жак. — И время идёт.
— Время да, время идёт, — согласился Питер. — Бежит, летит. Спотыкается.
— Ну, дальше, — опять неожиданно сказала Майя. Всё это время она слушала, затаив дыхание.
— Мир гибнет, — просто сказал исполняющий обязанности заведующего кафедрой. — Гибнет сразу на нескольких уровнях, а возможно и на всех. Физические законы трещат по швам, мертвые восстают из живых, древнее зло, а также древнее добро, которое, может, ещё хуже зла для нас, призываются в наш мир людьми, которые понятия не имеют о возможных последствиях.
— Ты про Фуке?
— Фуке, — согласился Питер. — Староста Легри. Прокурор Терье.
Он взглянул прямо в глаза мадемуазель Прелати.
— Клотильда Мэффрэ.
Прелати усмехнулась. Майя расширенными глазами неотрывно смотрела на бабушку.
— Образно выражаясь, — сказал Питер, — Армагеддон тянет к нам свои костлявые пальцы не только сквозь пространство, но и сквозь время. Наша коровья лепёшка угодила в эфирный шторм. В мире — по крайней мере в той его части, где находимся мы, но, скорее всего, это везде — появляются дыры, прорехи, критические точки и целые критические области, разрывы континуума, которые суть возмущения эфира. Земля наша, попросту выражаясь, трещит по швам, как старый кафтан.
— Какова же первая флюксия ата-функции? — спросил Жак, что-то вспомнив. Аслан коротко усмехнулся.
— Очень крута, — ответил Питер. — Горизонт бифуркации буквально у нас перед носом.
— Дыра бифуркации, — проворчал Аслан. — Дурацкая дыра дурацкой бифуркации.
— Бифур… — Майя попыталась выговорить слово.
— Это когда дела могут пойти так, а могут эдак, — объяснил ей эвакуатор. — А кто такой Армагеддон, напомните? Это этот… Люцифер?
Ему не ответили.
— Причина? — спросил Жак у Питера.
— Есть две версии, — ответил Питер, — как водится, одна правильная, а другая нет. Первая — что это естественный процесс. Мир просто постарел и собирается двинуть кони в назначенный срок. Не мы первые, но мы последние. Все там будем. Бог дал, бог и взял.
— Я так понимаю, это неправильная версия, — сказал Аслан.
— Естественно, неправильная.
— А какая правильная? — спросил Жак.
— Моя, разумеется, — ответил Питер.
— И в чём она состоит?
Питер по очереди оглядел своих друзей, Майю и Прелати.
— Я вижу в этом направленную злую волю, — наконец сказал он.
— Уф, — произнёс Аслан. — Чуть сердце не прихватило. Я-то думал, ты серьёзно…