Страница 37 из 78
3
— Имбецил? — переспросил Аслан. — Что такое имбецил?
— Это человек, умственно неполноценный, — пояснил Питер. — Но речь не об этом.
— Я, пожалуй, запишу, — сказал Аслан и открыл планшет.
— Речь о том, возможно ли то, что я тебе рассказал. Чисто теоретически.
— То есть это вроде как побочная ветвь хомо сапиенса, — сказал Аслан, черкая на листе бумаги. Вечер уже давно наступил, они сидели перед камином, тянули свежий грушевый сок и ждали Жака.
— Не знаю, — ответил Питер. — Может быть.
— А чем такой крохотный человечек может питаться? — спросил Аслан. — С такими размерами не только мозг, но и обмен веществ у них должен быть совершенно другой.
Питер посмотрел на него с уважением.
— Обмен веществ. Надо же.
— Я знаю больше слов, чем кажется людям, — скромно ответил эвакуатор и потряс планшетом.
— Не забывай — это просто умственное упражнение. Для развития воображения.
— Если всё, что мы знаем о мире, верно, — произнёс Аслан, — то таких человечков просто не может существовать, вот и всё. Что тут думать.
— Хорошо тебе, — вздохнул Питер. — А если бы ты встретил такого вот маленького человека? Даже двоих. Один здоровый, а другой больной. К примеру. Что бы ты сказал?
— Я бы молчал, — ответил эвакуатор.
— Почему?
— У меня на службе и так дела не очень, как ты знаешь — сказал Аслан. — И лишняя комиссия по душевному здоровью мне совершенно ни к чему.
Питер думал несколько секунд, затем произнёс:
— А если серьёзно?
— Что серьёзно?
— Ты увидел вот такого, — Питер терпеливо показал пальцами размер, — человечка.
— Чисто теоретически?
— Чисто теоретически.
— Ну, я бы начал строить версии.
— Гипотезы.
— У нас версии.
— Хорошо, версии, — согласился Питер.
Аслан поудобнее умостился на кресле и сделал движение, словно сунул в рот мундштук невидимого кальяна.
— Значит, в какой-нибудь лаборатории древних, которую кто-нибудь нелегально откопал и воспользовался…
— Так, — преувеличенно бодро сказал Питер.
Аслан его не слушал.
— …вывели гомункулуса, но он оказался… э-э… имбецилом. Что неудивительно при таких размерах мозга. Тогда они решили попробовать ещё раз. Второй тоже оказался имбецилом, к тому же больным, потому что им не хватило гомункулусного порошка...
— Порошка? — переспросил Питер.
— Порошка, — подтвердил Аслан. — Гомункулусного порошка древних. Разводишь яблочным вином один к пяти, закрываешь колбу. Через неделю там заводится гомункулус-имбе-цил, потому что разве это пойло можно называть вином?
— Аллах ведь запрещает тебе спиртное, — Питер прищурился.
— Я не буду отвечать на этот двусмысленный намёк, — ответил эвакуатор.
— Ясно. И каковы твои действия?
— Ну как. Я соберу этих человечков в коробочку и отдам их тебе. Для опытов. А сам пойду искать тех, кто откопал ту лабораторию.
— И всё? — спросил Питер.
— И всё, — сказал Аслан и как следует потянулся в кресле.
— Жидковато.
— Жидковато? — возмутился Аслан. — Жидковато?! А ну, давай твою версию. Я так понимаю, ты этого и добивался, хорошо же. Дано: ты прямо сейчас видишь двух маленьких человечков. На камине. И ты трезв.
— Хорошо, — сказал Питер, внимательно глядя на пустую каминную полку. — Я не буду плодить сущности. Я буду мыслить просто. Значит, существует страна, назовем ее Микропутией.
— Ах вот оно что! — сказал Аслан. — Всего-то.
— Где эволюция… месье королевский эвакуатор, надеюсь, вы помните, что такое эволюция? — пошла другим путем. И путь этот заключался в уменьшении размеров биологических объектов в целях экономии… эмм… жизненного пространства. Я думаю, у них государственная политика, поддерживающая рождение ма-аленьких детей.
— А также ма-аленьких котят, щенят и этих, как их… имбецилов, — благодушно поддержал Аслан.
— Совершенно очевидно, — продолжал Питер, — что эта стратегия принесла свои плоды. Доказательством чего и является реальность, данная мне в ощущениях, — Питер сделал широкий жест и указал на камин с воображаемыми человечками на полке.
— А что значит «микропут»?
— Это как «лилипут», — объяснил Питер. — Лилипут — это от искажённого английского «маленькая нога». Микропут, соответственно, «очень маленькая нога». Всё просто. Можешь записать, кстати.
— Браво, — с неприличным воодушевлением сказал Аслан. — Браво. Из всех твоих бредовых идей эта — действительно самая простая.
— Я беспокоюсь за тебя, друг мой, — сказал Питер. — Угасающая фантазия — признак близкой старости.
— Цепные псы королевства, — ответил Аслан, — в фантазии не нуждаются. Тем более в старости.
Оба фыркнули. Питер поднял палец.
— Но самый главный вывод в моей гипотезе…
— Версии, — сказал эвакуатор.
— Версии. Самый главный вывод — это то, что мы ничегошеньки не знаем о мире. У нас буквально под носом или прямо над головой творятся чудеса, а мы не видим. Погрязли в мелочах.
Стукнула дверь. Что-то с грохотом упало.
— Кто там? — не поворачивая головы, спросил Питер.
— Вешалка, — ответил Аслан задумчиво. — И кто-то, похожий на Жака.
На пороге действительно стоял Жак. Более всего свободный финансист и куратор королвевских поставок напоминал приморскую сосну в период осенне-весенних штормов, при условии, конечно, что сосны могут нечленораздельно разговаривать.
— Дрррррррррррузьяаааа! — крикнул Жак.
Это слово он выкрикнул трижды. В последний раз — с радостными интонациями узнавания. Друзья остолбенев следили за задумчивой кривой, по которой куратор службы поставок двигался к ведомой только ему цели. Отчётливо и разнообразно запахло спиртным.
— Пятьдесят франков за, — быстро сказал Аслан.
— Отвечаю сотней, — немедленно откликнулся Питер.
— Друг называется, — сказал Аслан.
В этот момент Жак остановился посреди гостиной. В его левой руке был зажат плакат, явно откуда-то содранный.
— Друзья, — сказал он. — Мы!
— Так, — сказал Аслан.
— Пригла…шены! — закончил Жак. Слово далось ему с трудом.
— Польщён, — сказал Питер. — Аслан, ты польщён?
— Куда? — спросил Аслан.
— В уборную! — ответил Жак. Он бросил плакат на пол, старательно наступил на него ногой и подчеркнуто прямо пошел, действительно, в уборную. По дороге господин свободный финансист весьма причудливо сочетал своё в высшей степени нетривиальное поведение с банальностью оглашаемых им истин. Так, Питер и Аслан узнали, что мир — дерьмо, любовь — обман, и одни вы у меня остались.
— Боюсь, что-то серьёзное, — сказал Питер.
— Да, — сказал Аслан. Он разглядывал плакат, поднятый им с пола. — Давненько он не возвращался домой так феерично. Дня два как минимум.
— Богемная жизнь, — лицемерно вздохнул Питер. — Светский лев.
— Самое ненавистноеееее! — горько орал Жак уже из уборной. — Что может быть между славным, обеспеченным мужчиной и красивой женщиной, так это дррружбаа!
— Ведь дррружбаа! — перекрикивая шум воды, кричал он, — это гаррантия отсутствия плотской любви!
— Гарантия отсутствия, — задумчиво повторил Питер. — Он тоже записывает слова?
— А! — сказал Аслан, переворачивая плакат. — Понял.
— Потому что др-р-ружба-а!!! — на этих словах Жак чем-то грохнул, — эт-та святоэ!
После этих слов всё затихло. Аслан прислушался.
— Он плачет? — спросил он.
— Его тошнит, — лаконично ответил Питер.
— Ага, — снова сказал Аслан и начал читать вслух. — «Нони Горовиц в главной роли в реинкарнации легендарного мю-зик-ла «Ромео и Шарлотта, или Осень в Новом Йорке». В рамках месяца празднеств по случаю коронации Её Величества королевы Изабель. Воссоздано по личным воспоминаниям примы».
— Примы? — спросил Питер изумлённо. — Нони прима?
— Успешная и молодая прима, — подтвердил эвакуатор. — Вот что пишут хамы в «Комаре»: «Вопрос: как вам удаётся выглядеть так молодо?».
— Это не хамство, а просто глупость, — заметил Питер. — Нежная, с пушком.