Страница 32 из 78
Безоружный и без доспехов.
Не обращая внимания на них троих, он прошёл к острию равелина, оглядел толпу и поднял руки. Барабаны замолчали разом.
Фуке заговорил.
Вначале Аслан подумал, что это эхо так разносится над толпой, но потом сообразил: в толпе те, кто поближе, повторяли его слова тем, кто дальше, а те, в свою очередь, передавали далее, а Фуке предусмотрительно делал паузы в своей речи. Ещё через пару секунд эвакуатор понял, что все повторяющие носят одинаковую форму — Иностранного легиона.
Он не успел додумать эту мысль.
10
Фуке говорил.
— Безумец! Безумец — это не тот, кто поднял меч на меня. — Он ткнул в себя пальцем. — Безумцы — те, кто поднял меч на вас!
И указал на толпу. Толпа заорала радостно.
— Безумец — не тот, кто хитростью и обманом захватил власть! Это тот, кто думает, что такая власть длится вечно!!
И поднял руки к небу. Крики усилились, стали слитнее.
— В моих руках невиданная сила, — он сжал кулаки. — Надо мной благословенное небо господа всемогущего. Со мною вы — мои боевые товарищи, которым я верю так же, как себе. Я раздаю золото как глину! Я вижу будущее, где нет места лжи, порокам и бедности! Там каждый из вас покоится на вершинах славы и благоденствия!!
Толпа отозвалась дружным и радостным воплем.
— И я!! Веду вас!! Туда!!
— ААААААА!!! — заревела толпа оглушительно.
Аслан потряс головой и случайно глянул на Корентина. Старик стоял, смертельно бледный, его пальцы изо всех сил сжимались на рукояти сабли, которую он упёр в помост, расширенными глазами он смотрел в спину Фуке.
— Кто!! Осмелится!! Встать!! На нашем!!! Пути!!!
— АААААААААА!!! — заревела толпа ещё сильнее. Аслан почувствовал, как волосы шевелятся у него на голове. И в это же самое мгновение услышал шёпот пророка Корентина, склонившего голову.
— Если пойду и долиною смертной тени, не убоюсь я зла, — слышал Аслан так явственно, будто и не было орущей толпы. — Ибо ты со мной; твой жезл и твой посох — они мир мне даруют.
С этими словами пророк поднял саблю, перекрестился ею, и шагнул вперёд.
— Э, — непроизвольно воскликнул Бюнэ. Старик остановился, обернулся на него, сказал сурово:
— Не будь дурнем, село, — и пошёл дальше, по дуге, против часовой стрелки, заходя к Фуке сбоку и медленно вращая саблей. Аслан вдохнул, выдохнул, подбросил свой клинок в руке, и, от всего сердца пожелав всем мира и благословения всевышнего, шагнул с другой стороны. Когда они были примерно на половине равелина, Фуке их заметил. Беснующаяся толпа разом утихла.
— Я тебя предсказал, я тебя и убью, — сказал Корентин негромко.
— Безумцы! — завопил Фуке протяжно. Крик его вновь чётко подхватили глашатаи-передатчики. Вблизи это производило довольно странное впечатление. — В ваших руках мечи железные! Но в моих — орудия господа нашего!
И снова размеренной поступью ударили барабаны. Дрррын — бац! Дррррын — бац!
— Ну конечно, — обычным ехидным голосом сказал пророк Корентин. — Господь наш, да святится его имя ныне и присно…
Дрррын — бац!
— … не такой дурень, чтоб меч свой кому попало отдавать.
— Одумайтесь! — страшным голосом, надувши жилы на шее, призвал Фуке. Одумайтесь, одумайтесь, разнеслось по толпе, по стенам крепости, по реке. Фуке занёс левую руку назад за плечо и будто бы схватил что-то в воздухе. — Последний раз тебя прошу! Безумцев покарает перст господень, что в руке моей!
— Точно перст? — скептически осведомился Корентин. — А то, знаешь ли, всякое бывает. Диавол тот ещё шутник, уж поверь мне.
За это время он подошёл к нему на расстояние полутора-двух выпадов. Фуке не делал никаких попыток отойти, впрочем, отходить ему было некуда, за его спиной был ров с водой, а с другого боку заходил, покачивая саблей, Аслан.
Дрррын — бац! Дррррын — бац!
И тут эвакуатор увидел один-единственный короткий взгляд Фуке, что бросил он из-под маски в сторону западной башни, и в ту же секунду всё понял, в то же мгновение картина сложилась, и догадался Аслан, что сейчас произойдёт, и что ему не успеть, никак не успеть, но рванулся всё равно он изо всех сил к старику Корентину, чтобы закрыть его, уронить, отвести, и увидел он глаза пророка, и понял, что Корентин, епископ Кемпера, знал это с самого начала, знал и шёл без страха — ибо жезл Его и посох Его мир ему даруют.
Дррррын — бац!
Аслан отбросил саблю и кинулся к Корентину. Фуке же из широкого замаха словно бы влепил пощёчину невидимому оппоненту перед собой. Голова святого Корентина…
Дррррын…!
…дёрнулась влево нелепо и страшно, от неё отлетело что-то чёрное, жёлтое и красное, много чёрного, жёлтого и красного, кусками, каплями, ошмётками,
…бац!
…и тело старика обрушилось на доски, сабля его вылетела из руки и, описав дугу, булькнула где-то внизу, во рву. Аслан споткнулся по дороге и шлёпнулся рядом. Толпа ахнула. Зубы крошились, стиснутые скулы ныли, но момент для бессильного плача был неудачный, потому что лежащий Аслан представлял собой отличную мишень для перстов господних, что вынимал из воздуха Фуке, и что разили, разумеется, из узких бойниц западной и северной башен.
Дррррын — бац!
Аслан резво перекатился в сторону и увидел, как Фуке, глядя на него сквозь маску, словно разрубает ладонью воздух перед собой, в это же мгновение помост дрогнул, и на доске сбоку и сзади эвакуатора вспух косой столб пыли и щепок. Фуке, совершенно растеряв ораторское достоинство, торопливо сбежал с линии огня, встал в центре равелина и замахал на Аслана уже двумя руками, словно ветряная мельница. Рядом свистнуло, раз, другой; тум, тум, тум — глухие упругие звуки вмешались в размеренную поступь меди и барабанов.
В толпе за рвом кто-то закричал, крик подхватили. Аслан ещё раз нырнул на пол, упав на руки, сразу поднялся и отпрыгнул в сторону, не обращая внимания на Фуке, продолжавшего остервенело махать руками. Бюнэ уже давно лежал ничком, прикрыв голову руками и лишь содрогаясь от ужаса. Ещё два фонтанчика поднялись рядом, а плечо Аслана ожгло болью.
Одним взглядом он запечатлел картинку у себя в мозгу. Спуск с равелина — там стоит Фуке, а за его спиной ощетинился пиками конвой. Мост — поднят, а за рвом безумная толпа, где уже начинается паника и давка — персты господни нечаянно сразили и нескольких солдат, надо полагать, отпетых грешников. Путь, как всегда, был только один: отдать всего себя в руки провидения, и Аслан, разбежавшись, прыгнул в ров.
С шумом пролетел мимо раскрытый драконьей пастью мост, ударила вода. Аслан вошёл не слишком хорошо, и первую секунду-полторы он стремительно шёл ко дну, оглушённый; у самого дна раскрыл он глаза, встряхнулся, одним движением сбросил кольчужку, развернулся в сторону тёмного прохода и задвигал руками и ногами, словно лягушка. По ушам ударило плотно — рядом пузырьками прочертило косую траекторию, и ещё раз, и ещё, с нечистого дна поднялась муть и грязь, а Аслан отталкивался и отталкивался руками и ногами — к реке, к мосту, а там видно будет.
Он задыхался, но не поднимался на поверхность, выжимая из себя последнее, и это окупилось — прямо над ним медленно, страшно медленно поплыла тёмная громада, броненосец. Уповая на то, что все собрались на противоположном борту, Аслан вынырнул.
Но это оказался не броненосец.
Затопленный подвал под северной башней, вот где он вынырнул. Очень хотелось упасть, силы были на исходе, но шум, доносившийся откуда-то сверху, или наоборот, снизу, через воду, напоминал ему, что его ищут, и что если он не будет двигаться, то его найдут. Аслан вылез из воды и немедленно затрясся — могильный холод царил в этих казематах. Он пошёл, шатаясь и хватая ртом воздух, по длинному коридору, еле разбирая путь в полутьме, под его ногами пищали крысы и хлюпала вода, несколько раз он упал, плечо нещадно ныло, но злая радость толкала его вперед, ему удалось-таки испортить гаду праздник, и взгляд святого Корентина, с которым Аслан был знаком так мало, и если бы не Фуке, может, они бы ещё не раз побеседовали, этот взгляд тоже толкал его вперёд, поднимая с сырого пола, ведя в почти полной тьме. Так он шёл долго, очень долго, он потерял направление, но шёл, шёл и шёл, и вдруг в какой-то момент словно кто-то похлопал его по плечу: всё, здесь. Он встал и прислушался. Шума погони слышно не было, ветер свистел где-то наверху, и оттуда же, сверху, пробивался свет. Аслан нащупал ногами ступеньки, поднялся и уперся лбом в деревянный люк, который выбил здоровым плечом, ссадив себе локоть и исцарапав лицо.