Страница 28 из 78
На этом допрос закончился. Аслан в сопровождении двух легардюкор отправился обследовать место ночной битвы; он рассчитывал найти пули от ружья Фуке и увидеть следы его загадочных собак, но ни того, ни другого ему не удалось, потому что всё было затоптано и смято в ту же ночь (после происшествия слуги как минимум три раза наводили уборку территории), а кроме того, здесь уже побывали настоящие сыщики из криминальной полиции. Он поговорил с телохранителями, которые были с сиром Оливером той ночью, затем с воспитательницей принцессы, затем с начальником той злополучной ночной смены протекторианцев. Все, включая и воспитательницу, которая всю ночь проспала беспробудным сном в противоположном крыле дворца, рассказывали одно и то же: Фуке; ружьё; раненая собака; скрылся.
7
— …Примерно вот так, — закончил Аслан свой рассказ, уплетая омлет. — Кстати, прокуроры и легардюкор принцессу допрашивать не стали, на принцип пошли. Требуют протокола от криминальной полиции и пишут друг на друга доносы.
— Ну, формально они правы, — заметил Жак сверху. Он сидел на перилах и читал книжку.
Питер закашлялся, не открывая глаз; он по случаю выходного был дома и старательно делал вид, что спит, укрывшись пледом в кресле у камина. Ему страшно не хотелось встречаться глазами со своими друзьями: было стыдно за вчерашнюю эскападу.
— Кстати, — продолжил Жак. — Что будет этим хитрым инспекторам, которые влезли без очереди?
— Наверное, ничего, — сказал эвакуатор. — Это обычное дело. Холодная война.
Жак оживился, захлопнул книгу.
— Кстати. Я могу раздобыть огнемёт.
— Очень кстати, — язвительно произнёс Питер, забыв, что он спит.
— Огнемет положен минимум полковнику, — ответил Аслан. — Дорогущая штуковина.
— А я раздобуду тебе ма-аленький такой огнемет. Капитанский огнеметик. Специально против собак.
— Строго говоря, — сказал Аслан, жуя задумчиво, — это нельзя назвать огнеметом. Это, скорее, метатель зажигательной смеси.
— Да, примерно как горящими дровами кидаться, — с умным видом подтвердил Жак.
— Только жидкими, — добавил Аслан.
— Так что ты будешь делать? — спросил Питер, переворачиваясь на другой бок. Глаз он по-прежнему не открывал, даже зажмурил их плотнее.
Ответа не последовало. Через несколько секунд молчания Жак поднял голову от книги, а Питер открыл глаза. Аслан с невинным видом сидел и дул ягодный морс, будто и не слышал вопроса.
— А! — сказал Жак. — У нашего юного друга образовалась маленькая служебная тайна.
— Которую ему не терпится рассказать, — проницательно заметил Питер.
— Облегчи душу, — сказал Жак. — Ты же всё равно почти всё выдал уже. Ты уже и так преступник.
— Я рассказал вам только то, что касается других ведомств, — важно сказал Аслан. — Я не обязан заботиться об их секретности.
— Аслан, лопнешь ведь, — предостерёг Питер. — Лучше расскажи.
Аслан аль-Джазия вздохнул, затем достал планшет, а оттуда вынул папку, а из неё бережно достал мятую бумажку, исчерканную карандашом. Жак с грохотом слетел с перил второго этажа, а Питер рванулся так, что кресло, тяжко скрипя, опрокинулось на спинку; они едва не столкнулись лбами над столом.
— Это я нашёл в папке, когда переписывал протокол, — сказал эвакуатор.
На разлинованном листе дорогой бумаги изображены башня у моря и сердечко, пронзённое стрелой. Внизу круглым девчоночьим почерком было выведено:
«ПРОРОЧЕСТВО ОН В БРИЗЕ СПАСИТЕ».
8
Заведующий складом королевской службы эвакуации был новый, Аслан его не знал: хмурый долговязый тип с капитанскими шевронами и разными по размеру глазами. Когда он смотрел, было ясно, что уж его-то не проведёшь, и вообще вид у него был такой тёртый и бывалый, что Аслан сразу понял: капитаном тот тоже стал совсем недавно. Текучка — новое модное слово.
— Все мобили реквизировала королевская служба охраны. Для коронации.
— Коронация же через четыре дня только.
— Через три.
— А солнечные сани?
— Законсервированы.
— Тогда тем более мне нужен мобиль.
— Все мобили реквизировала королевская служба охраны.
Этот диалог повторился уже два раза. Ни складской, ни Аслан не выказывали нетерпения. Цепным псам короны не пристало спешить, и сила их — в их неотвратимости.
Уже на пятом круге случилось продвижение. Заведующий складом вытащил бумагу и огромными буквами стал писать адрес.
— Там у них штаб, — хмуро сказал он. — Там и требуйте.
Адрес оказался знакомым: Тюильри.
Майора, который недавно выдержал напор министра, прокурора и подполковника, на месте не было. Вместо него сидел целый полковник протекторианцев, который внимательно прочитал все бумаги Аслана, выслушал его с живейшим сочувствием и спросил:
— Ты что, капитан, один поедешь?
Аслан неслышно вздохнул.
— Все на заданиях.
— Рассказывай, конечно, — сказал подполковник. — Разбежались как крысы с корабля, а? Сколько уже уволилось? Половина или больше?
Аслан молчал. Полковник кивнул.
— Молодец, так держать. У нас во флоте тоже не любили, когда про свой корабль... Куда командировка-то, говоришь?
Аслан лишь моргнул. Полковник ещё раз кивнул удовлетворённо.
Внезапно дверь распахнулась, и раздался звонкий голос:
— Вызывали, господин полковник!
Какой-то щекастый лупоглазый рыжий тип с чудовищным количеством веснушек и косо сидевшей формой королевской службы охраны вытянулся во фрунт. На спине у типа висел большой продолговатый то ли футляр, то ли мешок почти с него ростом.
— Да что ж ты орёшь-то так! — закричал полковник. — Не видишь, я занят! С человеком разговариваю! Понаберут тут, понимаешь, из леса всякую деревенщину! Ни выучки, ни строя, ни шага! Пшёл вон и жди там!
Рыжий, всю тираду панически глядевший то на начальство, то на Аслана, исчез, будто и не было.
— Дверь! — заорал полковник. Дверь бесшумно закрылась. Полковник мрачно поглядел на Аслана и сказал:
— Такое у нас пополнение. Вот тебе разрешение, мобили стоят за дворцом под навесами. Заберёшь свой, возврат ко дню коронации. Иначе плохо будет. Ясно, капитан?
— Так точно, господин полковник! — чётко ответил Аслан, выкатив глаза. Он отчётливо понимал, что стал свидетелем и участником маленького, но несомненного бюрократического чуда.
Кое-как проехав шумные и грязные лютецианские улицы, оставшиеся сто с лишним лье до Бриза он проспал. Мобиль шёл на автопилоте, и эвакуатор решил, что надо набраться сил, так как дело предстояло крайне хлопотное. Все, абсолютно все были правы: и Жак, который говорил, что дело это политическое и дело это безнадёжное, и полковник, точно угадавший настроения в службе эвакуации; кстати, уволилась не половина, а почти три четверти эвакуаторов, и они тоже были правы — у них семьи, дети и собственная, невероятно драгоценная жизнь, которую совсем не хочется провести в нищете, в тюрьме, а то и вовсе закончить на каком-нибудь особо рьяном допросе. Зато капитана дали на несколько лет поперёк выслуги… Аслану снились айсберги. Гигантские горы серого льда водили хоровод в прибрежных водах, а он будто смотрел на них сверху. Затем они вдруг разом вырвались из воды, явив взору грязное основание, покрытое водорослями, и полетели прямо к нему. Птицы, сидевшие на айсбергах, взлетели с карканьем и тоже устремились к Аслану. Когда они приблизились, стало понятно, что это не птицы вовсе, а какие-то летающие крылатые механизмы яркого красного цвета с золотой полосой, и издают они не карканье, а стрёкот, рычание и вой; вместо пасти у них дымчатое окружье.
Аслан летел вниз, и рот его был раззявлен в крике.
Он проснулся от тишины, и сразу посмотрел вперёд. Мобиль стоял неподвижно, ожидая, когда через дорогу перейдёт неторопливое стадо пятнистых чёрно-белых коров. Пастуха видно не было. Судя по приборной панели, до Бриза оставалось меньше лье.
Когда он доехал до окраины города, он был уже окончательно бодр, весел и страшен: первый же местный житель, к которому он решил обратиться, вылезши по пояс из окна мобиля, и спросить, где тут находится полиция, убежал от него по улице, сверкая пятками. Аслан загнал мобиль в небольшую рощицу, вылез, забросал его ветвями и пошёл пешком. Город Бриз был небольшой, и первое, что сразу бросилось в глаза — это каменные мостовые и обилие военных, особенно моряков. Гражданских на улицах почти не было. Напрягши память, он вспомнил, что, кажется, где-то тут находится то ли штаб, то ли флотилия, то ли даже арсенал. Моряки тоже ему не помогли, весело сказав, что где находится полиция, им плевать (они употребили другое слово), зато они могут довести до гауптвахты. Аслан поблагодарил и поспешил от них в другую сторону, старательно не замечая, как один из них, наименее твёрдо стоявший на ногах, как-то особенно пристально вглядывается в его шеврон. Через пару сотен шагов улица, по которой он шёл, кончилась, и Аслан вышел на площадь. Здесь было оживлённее: ездили повозки, экипажи и телеги, а людей в форме было ещё больше. Первый же прохожий с шевронами Шестой ударной бригады указал ему направление к полиции — правда, с большим подозрением его при этом оглядев. Полиция оказалась недалеко от площади, носившей странное название Страсбургской (кстати, улица, по которой он пришёл, называлась по-старому: Парижская), и Аслан решил вернуться за мобилем потом.