Тайна реки Семужьей

— Шевелитесь! — прикрикнул на них один из спутников Сазонова. — Некогда нам тут с вами вожжаться.

Сиплый голос его словно хлестнул Наташу. Она вспыхнула, но сдержалась и, не вступая больше в пререкания, стала укладывать свой рюкзак.

Пока Наташа и Володя спорили с Сазоновым, Федя молча сидел у гаснущего костра и доедал уху. Внешне равнодушный ко всему, что происходило вокруг него, он вовсе не оставался таким безучастным, как могло показаться со стороны.

Чем резче держался с Наташей и Володей Сазонов, тем серьезнее становились сомнения Феди.

«Откуда в пустынной тундре взялись три милиционера, если на весь рабочий поселок их всего двое? — думал он. — Зачем идут с Сазоновым чужие милиционеры? Неужели нужен такой конвой, чтобы отвести задержанных за незаконную ловлю семги?»

Старательно выбирая ложкой остатки ухи, Федя присматривался к спутникам Сазонова. Круглое бугристое лицо одного из них с мясистым носом, большим ртом и низким, словно придавленным сверху лбом было неприятно. Усиливали это впечатление глубоко запавшие глаза, бесцветные, тусклые, как у снулой рыбы.

Так же внимательно присмотрелся Федя и ко второму спутнику Сазонова. Его лицо с мелкими чертами было удивительно неприметным: сколько ни встречайся с таким человеком — все равно не запомнишь. И только сильно опущенные веки да выставленный вперед острый подбородок что-то смутно напомнили Феде: Вдруг Федя представил его себе с бородкой клинышком и понял: «На козла похож… Да это же «гаврики», о которых рассказывал Петька! Один из них Барбос, другой Козел. Только без бородки».

Чем больше наблюдал за ними Федя, тем больше крепли его сомнения: что-то в поведении этих милиционеров неладно.

Теперь юноша почти не спускал с них глаз. Один из милиционеров нагнулся к костру прикурить. Короткая стеганка его приподнялась, и Федя приметил новенькую желтую кобуру. Из нее торчала надраенная до блеска рукоятка пистолета с глубокими темными раковинами. Наташа закончила укладку рюкзака, наскоро ополоснула в реке котелок и протянула его Феде.

— Отдай Володьке, — сказал он, туго стягивая свой рюкзак.

Покончив с ним, Федя скатал плащ-палатку и тоже передал ее товарищу.

Поведение его удивило Володю. Сильный и выносливый, Федя обычно брал груза больше всех. А сейчас он явно старался облегчить свою ношу. Но такова уж была сила давнего дружеского доверия, что Володя не счел нужным даже спросить, почему Федя отказался от котелка и плащ-палатки…

— Собрались? — спросил Сазонов. — Проходите вперед.

— Как арестантов! — Наташа хотела улыбнуться, но у нее получилась только жалкая гримаска.

— Разговорчики! — Сазонов строго посмотрел на Наташу. — Поговорим на месте. Будем составлять акт, тогда и поговорим.

— Поговорим! — сердито блеснула глазами Наташа. — Подумаешь!

— А где Петька? — вспомнил Сазонов.

Наташа отвернулась, не желая отвечать ему. Володя осмотрелся, но ответить не успел.

— В поселок ушел, — опередил его Федя.

— В поселок? — удивился Сазонов. — Один?

— Вы же приказали отправить его обратно? — не глядя на него, напомнил Федя. — Мы выполнили.

— Додумались! — Сазонов укоризненно покачал головой. — Отправить мальчонку одного. Наслушались болтуна и поверили, что он все знает и все может.

— Ничего, — Федя вскинул за спину рюкзак и спокойно добавил: — По ручью пойдет — не заблудится.

Володя быстро переглянулся с Наташей. Если Федя счел нужным укрыть Петьку от Сазонова, значит, так надо. Наташа с самой откровенной неприязнью посмотрела на непрошеных попутчиков и незаметно поддержала Федю:

— Что ж мы стоим? Петьку все равно уже не догнать, — и первой направилась к горам.

Глава десятая

ПРЫЖОК

Небольшая группа поднялась ложбинкой, прорезавшей кряж, и спустилась на знакомый карниз, нависший над пропастью. Задержанные шли молча. Притихла даже Наташа. Все случившееся казалось ей непоправимой бедой. Страшно было подумать, что ждет их в поселке. Девушка никогда не бывала в милиции, а о суде имела самое слабое представление — по газетным заметкам да случайным чужим рассказам. И вдруг — акт, допросы, быть может, и суд…

В поселке никто не знал трех друзей, никто не мог сказать о них ни хорошего, ни плохого. Но зато там могли поверить всему, что скажет участковый. Сазонов, конечно, представит дело так, будто они и не искали пропавшего мальчишку, а отправились хищничать в государственный заповедник. Как опровергнуть это постыдное обвинение? Хранившиеся в нагрудном кармане Наташи клочок тетрадной обертки и грязный носовой платок Васьки Калабухова потеряли теперь в ее глазах всякую ценность. Кто поверит, что следы мальчишки вели на Семужью? Как доказать это? А вдруг мальчишка погиб? От одной мысли об этом лоб Наташи покрылся холодной испариной. Мигом вылетели из головы думы об акте, допросах, неизбежном и тяжком объяснении в комитете комсомола. Все это вытеснило из сознания одно короткое грозное слово: «ПОГИБ!..»

— Шевели ногами! — подогнал девушку сзади сорванный голос. — Спишь на ходу.

Беспечный по натуре Володя не так остро переживал задержание. Он все еще старался найти объяснение странному поведению Феди. Почему тот перед выходом в обратный путь облегчил свою ношу? Неспроста это. Федя не из тех, кто сваливает на плечи товарища побольше, а на свои берет поменьше…

Занятые нерадующими размышлениями, они не замечали, как бежало время. У снежного моста Наташа остановилась и выжидающе посмотрела на Сазонова.

— Дальше, дальше! — Он махнул рукой вперед.

— Нам же туда идти. — Наташа показала посохом на снежный мост.

— Здесь не пройдем, — ответил Сазонов. — Шею сломаем на спуске.

— Мы прошли… — поддержал Наташу Володя.

— Не указывайте мне! — оборвал его Сазонов. — Я вас задержал, я и доставлю по назначению.

— Куда вы нас ведете? — не выдержала Наташа.

— Куда надо, туда и ведем! — отрезал Сазонов. — Ведем задержанных за нарушение статьи восемьдесят шестой уголовного кодекса, предусматривающей за браконьерство в государственном заповеднике до двух лет лишения свободы, без наличия отягчающих обстоятельств.

Произнес он это так, чтобы Наташа поняла, что в поведении задержанных имеются отягчающие обстоятельства. И снова мысль девушки вернулась к пропавшему Ваське и предстоящему в поселке объяснению. Беспокойство ее все нарастало. Особенно тяжело было Наташе оттого, что она не могла даже перемолвиться с шагавшим впереди Володей. Сазонов не отставал от девушки ни на шаг и, конечно, услышал бы каждое слово.

За спиной у Наташи конвоиры о чем-то тихо переговаривались. Но как ни напрягала она слух, ей ничего не удалось разобрать.

— Федя! — тихо шепнул Володя товарищу, шедшему головным. — Думал я, думал… Тут что-то нечисто.

— Дошло наконец, — так же тихо ответил Федя, не поворачивая головы. — Присмотрись к милиционерам и вспомни тайну Васьки Калабухова. Один из них Барбос, другой Козел. Только бородку сбрил.

«Но если ты думаешь, что тут нечисто, так надо же что-то предпринимать? — думал Володя. — Нельзя же позволять гнать себя как баранов?»

Постепенно мысли его становились все более гневными, а планы освобождения отчаянными, даже фантастическими. Вместе с гневом пришла и решимость. Надо бороться. Скорее бы в поселок, что ли! Как ни странно, но после того как Федя поделился своим открытием, Володе стало легче. Что-то в приглушенном голосе Феди, в его опасениях, чтобы конвоиры не заметили, как они переговариваются, подсказало Володе, что у товарища уже есть план действий. Оставалось ждать привала. Быть может, отдыхая, друзья сумеют потолковать и найти общую линию поведения. А пока надо идти, беречь силы и не вызывать подозрений конвоиров…

Все дальше удалялась маленькая группа от снежного моста, а вместе с ним и от ручья, ведущего к поселку. Знакомая седловина, надломившая за пропастью гору, оставалась левее. Карниз шел на север, постепенно снижаясь к пропасти с белевшим в глубине снегом.