Евангелие от Чаквапи

Толпу пленников, словно стадо безвольных баранов, охранники начали разводить по разным уголкам лагеря, подгоняя в спину автоматами. Два боевика ухватили труп за ноги и поволокли в глубь джунглей, оставляя за собой кровавый след. Голова убитого пленника подскакивала на кочках, а густой, колючий кустарник цеплял за переломанные руки.

— Понравилось? — раздался за спиной голос Хуана. Мы с Ником стояли ошарашенные показательным убийством, и не услышали, как он подошел.

— Нет, — ответил я, поворачиваясь. — А тебе?

— Тоже нет, — сказал он после короткой паузы. — Но так надо.

— Почему? Зачем? — я едва сдерживался, чтобы не дать волю эмоциям. — Кому надо?

— Для победы революции, — Хуан покосился на меня. — Чтобы простой народ зажил, как подобает людям, а не скоту, эксплуатируемому капиталистами.

— Кем он был, тот человек? — Ник стоял рядом, потирая пальцами виски, и я только сейчас заметил, как сильно у него искусаны губы.

— Гринго, — мальчишка крепче сжал автомат. — Инженер, работавший на нефтепроводе, — и добавил более жестко. — А теперь пойдемте. Командир велел доставить вас к нему для разговора.

Хуан подвел нас к двухэтажному дому — тому самому, за дверью которого несколько минут назад скрылся Гарсия. Дом был добротным, сложенным из необожженного кирпича. Крепкий, без изысков, в отличие от большинства построек, он не производил впечатления временного жилища.

— Командира пока нет, и придется подождать, — наш юный страж указал на бревно, лежащее рядом со входом. — Садитесь.

Я последовал совету, а Ник опустился около ближайшего дерева, прижавшись спиной к стволу. Казнь пленника окончательно вывела его из равновесия, став последней каплей в цепочке наших злоключений. Он сидел, обхватив голову руками, покачиваясь туловищем, как пребывающий в трансе шаман.

Взглянув на Ника, Хуан подсел ко мне, вытащил из нагрудного кармана пачку сигарет, предложил одну мне, а затем протянул зажигалку. Я прикурил, а он подвинул пачку, кивком показав, чтобы я взял ее себе:

— Мой отец рассказывал, что раньше русские помогали нам бороться с режимом. Сейчас нет.

— Помогают попавшим в беду при наводнениях, землетрясениях или голоде, — я пытался скрыть гнев, но получалось с трудом. — А оружие поставляют, чтобы люди убивали друг друга. Это не помощь. Это борьба за собственные политические интересы чужими руками, чужой кровью.

— Нам нужно много оружия, чтобы победить врагов-капиталистов. — Он говорил задумчиво, тихо. Мальчишка… Таких, как он, легким промыванием мозгов ставили под ружье большевики в 1917, Гитлер пытался спрятаться за их спинами от наступавших советских войск в 1945, Мао Цзэдун травил юными хунвейбинами лучших представителей собственного народа… Нескончаемый список уродов, использовавших детей для достижения своих грязных целей.

— Вы боритесь с капитализмом, заполоняя весь мир кокаином, — возразил я.

— С его помощью мы расшатываем устои капитализма, наносим по нему удар изнутри…

— У моего друга от передозировки умер сын. Ему было приблизительно столько же лет, сколько тебе, но какой-то ублюдок, зарабатывающий деньги на наркоте, подсадил его на иглу.

— Мне жаль, — Хуан склонил голову, разглядывая бегавших под ногами крупных муравьев.

— Тебе жаль? — я почувствовал прилив бешенства. — Отец этого парня обыкновенный работяга. И мальчишка тоже не был богачом или, как ты говоришь, капиталистом. Я знал его. Хороший, умный парень. Ты с такими борешься? Ведь в том, что парнишка погиб, есть и твоя вина. Понимаешь? — Злость кипела во мне, прорываясь наружу. Я отпихнул пачку. — Забери.

Хуан вскочил, глаза его вспыхнули, и тут тихий гомон лагеря внезапно разорвала автоматная очередь. Стреляли в глубине джунглей, и вслед за первой очередью последовала вторая, третья, и вскоре стрельба доносилась со всех сторон. Фарковцы забегали, рассредотачиваясь в боевую линию. Было очевидно, что боевики подверглись неожиданному нападению. Хуан резко развернулся, озабоченно озираясь. Я видел, что он никак не может принять решение — оставаться охранять нас или кинуться на защиту лагеря. В густой листве замелькали силуэты нападавших, стрельба усилилась. Неподалеку взорвалась граната, и обломки ветвей осыпали нас, заставив броситься на землю, вжимаясь.

— Бежим! — Ник подполз ко мне. — Другой возможности не будет!

Рядом застрочил «калаш» Хуана.

— Я сейчас! — голос мой потонул в шуме боя, и не зная, услышал ли меня Ник, я ринулся в дом, где оставался Гарсия.

Глава 8

Набрав номер ближайшей пиццерии, Сью заказала пиццу на дом и, разложив на столе карту, начала внимательно разглядывать ее. Красным фломастером, чтобы сразу бросалось в глаза, она обводила районы пустынь, намереваясь позже собрать более подробную информацию о каждой из них. Монитор предательски высвечивал сообщение о непрочитанном письме, вызывая раздражение, но девушка принципиально не желала больше тратить время на коммерческие предложения. «Если бы я написала о яме в виде ромбика или о речке крестиком, — подумала она, глядя на экран компьютера, — в вашем районе обязательно нашлись бы такие».

Звонок в дверь возвестил о прибытии ужина. Худой лохматый парень, с лицом, истерзанным пирсингом и бушующими гормонами, передал ей коробку с пиццей, принял деньги, искоса поглядывая на ее грудь, после чего, кокетливо улыбаясь, сообщил, что с радостью разделил бы с ней ужин. Сью всегда раздражали подобные наглецы, считавшие, что если между ног у них болтается отросток, никто не обратит внимания на отсутствие мозга в их черепной коробке. Она невинно улыбнулась и резко захлопнула дверь, едва не разбив ему нос.

Испуганные глаза разносчика пиццы, отскакивающего от летящей на него двери, развеселили ее. Подойдя к столу, Сью сдвинула карту, положила коробку и раскрыла ее. Запах от пиццы исходил восхитительный, и она не сдержалась, отколупнула оливку и отправила себе в рот. Подвинув стул, села и выбрала кусок, показавшийся самым вкусным. Взгляд упал на экран монитора. «Да черт с тобой», — подумала она и открыла последнее письмо.

Здравствуйте, госпожа Макдейл!

Меня зовут Сэмуэл Кончо, мне 13 лет. Я чистокровный индеец из племени апачей. По вечерам я служу уборщиком в офисе туристической компании «Хандсел Тур» и сегодня увидел на столе одного из сотрудников копию вашего письма. С раннего детства меня воспитывал дедушка, потому что родители мои погибли в автокатастрофе, когда я был еще совсем малышом. Еще у меня есть старший брат Рико, но он всегда занят, пытаясь заработать деньги, чтобы я смог учиться в хорошем университете. Я хочу стать историком, как вы. Мой дедушка любил рассказывать предания нашего племени, и порой мне казалось, что нет легенды апачей, которой бы он не знал. В одной из них — очень древней, говорилось о жестоких людях, живших к югу от наших земель и называвших себя «айюмави». Может быть, «айюма» — это сокращение от «айюмави»? А еще, мне кажется, что я знаю скалу, которую вы разыскиваете. Она действительно расположена среди песков и сужается кверху так, что можно подумать, будто там наверху стоит маяк. Мне ее показывал брат, когда брал с собой. Если я смогу вам помочь, буду очень рад этому и знакомству с вами.

P. S. Только, пожалуйста, не сообщайте о моем письме к вам мистеру Джеймсу Слоану, директору «Хандсел Тур», иначе меня уволят.

Сью застыла, едва не подавившись куском пиццы. Предположение мальчишки об айюмах было весьма разумным — названия племен часто сокращались или искажались. Для своих тринадцати лет он оказался довольно смышленым и эрудированным. Но самое главное — упомянутая им скала! Судя по простодушному стилю письма, непохоже, чтобы мальчик выдумывал. Сью бросила кусок в коробку, схватила телефонную трубку и начала набирать номер, указанный в конце письма. Долго держала, слушая длинные гудки, но никто так и не подошел.