Евангелие от Чаквапи

Сью перечитала письмо дважды, закурила сигарету и потянулась к телефону, намереваясь позвонить по указанному под подписью контактному номеру. Да, она готова заплатить деньги, чтобы старый индеец показал ей легендарную скалу, и готова выехать к ним уже сегодня, чтобы завтрашним утром выступить в путь. Девушка начала набирать номер, когда на мониторе высветилось сообщение о новом письме. На этот раз ответ пришел из мексиканского города Ханос. Он был краток.

Уважаемая госпожа Макдейл!

Наше агентство путешествий вот уже двадцать два года является ведущим на рынке оказания услуг в сфере туризма в штате Чиуауа. Упомянутая вами скала, с вершиной, по форме напоминающей маяк, является одной из достопримечательностей маршрута №36, предлагаемого нашим агентством.

Подробную информацию об этом и других маршрутах Вы можете получить на нашем сайте или по контактным телефонам, указанным ниже.

С уважением, Сандра Моралес.

Сью обескураженно покачала головой. И в этот момент пришли сообщения еще о двух письмах. Оба они мало отличались от предыдущих — в каждом сообщалось о наличии скалы-маяка и желании показать ее. Сью развернула карту и отметила пункты, откуда пришли ответы. Два из них разделяло не менее пятисот миль. К вечеру ответы пришли практически от всех агентств, в которые были отправлены запросы. В одних указывали оплату услуг, в других скромно умалчивали об этом, рекомендуя заглянуть на официальный сайт или связаться по телефону. Складывалось впечатление, что на американском континенте все скалы находились посреди пустыни жаркой, а по форме напоминали маяк, указующий путь терпящему бедствие мореходу.

— Вот мракобесы и кровососы, — нахмурившись, Сью отпихнула клавиатуру. — Каждый хочет заработать на бедной девочке.

Монитор снова выдал сообщение о поступившем письме, но Сью даже не стала открывать его.

Ночь, проведенная в сырой, холодной яме, показалась бесконечной. Несколько часов пребывания в обездвиженном, скрюченном положении были невыносимо мучительны. Сколько нам предстояло пробыть здесь заживо погребенными, мы не знали. Заснуть не получалось, лишь изредка усталость брала свое, и я проваливался в состояние полудремы, когда явственно ощущаешь происходящее вокруг, но перед глазами проносятся пугающие картинки с извергающими из мерзких глоток языки пламени монстрами, готовыми исполосовать тебя длинными, окровавленными когтями. Едва очередная тварь вцепилась в меня, тишину разорвал пронзительный, душераздирающий крик. Человек визжал от боли так, будто его убивали самым жесточайшим образом. Вопль достиг высшей точки, а затем резко оборвался. Деревянный щит, закрывавший яму, загромыхал, открывая путь свету и свежему воздуху, и, щуря распухшие от бессонницы и грязи глаза, мы увидели склонившихся над нами людей. Один из них махнул кому-то рукой, и через пару секунд появился Шрамолицый. Он заглянул в расширенную нами ночью яму, хмуро, сосредоточенно посмотрел на нас, а затем громко рассмеялся:

— Не знаю, насколько вы опасны, но что весьма сообразительны — отрицать не буду.

Он отошел, а боевики, бесцеремонно схватив нас за шиворот, вытащили из ямы и бросили на землю, давая возможность немного прийти в себя. Тело болело так, словно меня всю ночь били бейсбольными битами. Изодранное наручником в самолете запястье покрылось синюшными болячками, из-под которых сочился кровавый гной. Я попытался медленно вытянуть ноги, но их мгновенно свело, скручивая сжимающиеся мышцы. Поясницу «пробила» дикая боль — казалось, в нее вонзили раскаленное сверло. Рядом в таких же муках корчился Ник. Прошло не менее трех минут, прежде чем нам удалось самостоятельно встать на ноги и кое-как побрести к собравшейся в отдалении толпе.

— Еще пару ночей в этой яме, — тихо сказал я Нику, — и о побеге можно забыть.

— Да из нас уже сейчас бегуны странные получатся, — проворчал он в ответ, ковыляя рядом. — Я бы…

Удары приклада обрушились на наши спины практически одновременно. Они были сильными, но не настолько, чтобы переломать кости. Я бы даже назвал их щадящими, если бы в данной ситуации это слово имело право на существование.

— Не надо разговаривать между собой, — поднимаясь с земли, услышал я сверху нравоучительный голос. Человек не орал и не ругался — лишь разъяснял нам правила поведения, обучая хорошим манерам.

Я оглянулся на него, и он спокойно добавил:

— Выживете, только если будете послушны.

Мальчишка лет четырнадцати, он был низкорослым крепышом с едва пробивавшимися усиками и черными, простодушными глазами. Но автомат — наш родной и близкий «Калаш» — он держал в руках крепко и со знанием дела. Автомат этот пользовался у фарковцев большой популярностью.

— Меня зовут Хуан, и я к вам приставлен, — представился он. Голос меланхоличный, без малейшей агрессии. — А сейчас идите вперед. Вам следует кое-что увидеть, чтобы голову не посещали глупые мысли.

Человек сорок чумазых бедняг в изодранной одежде толпилось в окружении вооруженных боевиков. Они стояли спиной к нам, сгорбленные и поникшие. Некоторые озирались по сторонам, боязливо поглядывая на молчаливых стражей, и глаза их были полны безысходного ужаса. Толпа расступилась, пропуская нас в первые ряды, и, пробравшись туда, мы поняли, почему каждый хотел оказаться подальше от готовящегося представления. Два здоровенных боевика держали человека, чье нагое тело сплошь покрывали ссадины и огромные кровоподтеки. Ноги несчастного откровенно дрожали, голова казалась вжатой в плечи, а из под рассеченных бровей смотрели пустые, затравленные глаза. Он что-то бубнил, но охранники не обращали внимания, удерживая его под руки. Мы с Ником стояли в толпе бок о бок, молча наблюдая за происходящим.

По толпе пошел тихий шепот, и люди моментально повернули головы вправо. Шрамолицый шел в сопровождении нескольких боевиков, среди которых мы разглядели Гарсию. Мексиканец переоделся в защитную форму, и мы узнали его не сразу. Держался он весьма самоуверенно. Группа подошла к пленнику, тот в испуге поднял глаза и запричитал, моля о прощении. Я увидел, как его лицо покрылось крупными каплями пота. Шрамолицый снисходительно похлопал несчастного по щеке, и тот мгновенно притих в ожидании, а бандит повернулся к толпе и громко заговорил:

— Этот человек сбежал несколько дней назад. Мы предупреждали вас, что сбежать не удастся, и собрали сейчас, дабы лишний раз подтвердить серьезность наших слов, — он сделал знак, и от группы пришедших с ним людей отделились двое. Одним из них был Гарсия.

Сперва пленника жестоко избивали руками и ногами, затем выкручивали ему руки, ломали пальцы, и от истошного крика его замирало сердце. Мексиканец наслаждался данной ему властью. Глаза его горели, губы растянулись в отвратительной улыбке. Он выхватил нож и начал полосовать беднягу по лицу, груди, животу. Кровь брызнула во все стороны, и боевики, державшие пленника, отскочили, чтобы не запачкаться. Несчастный упал на землю, прикрывая голову руками в безуспешной попытке защитить себя от сыпавшихся со всех сторон ударов…

Шрамолицый стоял поодаль, равнодушно следя за пытками, а люди топтались на месте, робко вздыхая и опуская глаза, чтобы не видеть творящегося кошмара. Лицо пленника посерело, он уже не кричал, а лишь давился кровавой пеной, пузырившейся на сомкнутых разбитых губах. Его спина выгнулась дугой, глаза расширились и закатились так, что на месте их стали видны только белки. Он дернулся еще несколько раз, изгибаясь всем телом, будто кто-то невидимый выворачивал его, и затих. Гарсия склонился над ним, ударил несколько раз по щекам, но человек был мертв. Мексиканец разочарованно выпрямился, с изумлением глядя на недвижимое тело, словно ребенок, сломавший любимую игрушку. В ярости огласив округу проклятиями, он принялся топтать труп ногами. Шрамолицый поднял руку, жестом приказывая успокоить его, и несколько человек потащили обезумевшего мексиканца к расположенному неподалеку двухэтажному дому. Я видел, как они втолкнули его в дверь, захлопнули ее и отправились по своим делам.