Долина

Оглянуться пришлось ещё раз. Глаза запомнили что-то, чего воспринять он не успел. Или не поверил. Но нет. Мальчишка всё ещё стоит, опираясь на меч, и голову держит прямо, хотя ввалившиеся глаза закрыты, а губы бледны, как у мертвеца. Дыма вокруг не наблюдалось… Эрик одобрительно рыкнул. Потеряй он хоть одно оружие в бою, запасное — вот оно, только руку протяни. А поскольку положение безнадёжно, придётся защищать не только себя, но и мальчишку — до последнего мгновения, пока Чёрный Медведь, покровитель племени, не возьмёт Эрика в свои странствия по звёздному небу.

Медленно поднялся меч с узорной рукоятью. Медленно… Но едва Терье опустил его — преобразился сам: завизжал и бросился на Эрика, за ним — остальные. Эрик лишь запомнил, как убил Терье: легко — как глупую домашнюю птицу равнинных осёдлых жителей. Даже не мечом — топором, лезвием по искажённому сумасшествием лицу. Такие лица он видел только у берсерков, когда Терье уговорил его дойти до оживлённого побережья моря Атлантов… Ещё треск сломанных лицевых костей отдавался в длинной рукояти боевого топора, ещё падал Терье, а уже алый огонь великой битвы ослепил Эрика. Забывший обо всём, что делало его человеком, он двигался по короткой дуге (за спиной мальчишка и меч) и, сгорая в пламени, который помогал ему двигаться легко и быстро, убивал.

Жить он хотел. Но не жизнью отравленных. Он помнил, что они будут бродить среди развалин города — побеждённые в побеждённом! — в поисках живых. Возможно, вечно. И — гнить заживо: он видел слезящиеся гноем глаза Терье.

… Когда он чуть не поскользнулся в кровавой луже, он ужаснулся, что может упасть в эту отраву. И где-то стороной встревожился: жив? Он всё ещё человек?

Жар спадал — и с ним исчезала лёгкость движения. Последний бежавший к нему споткнулся о труп, ноги поехали по жидкости, не успевавшей впитываться в каменные плиты и между ними. В отличие от Эрика последний не удержался и шлёпнулся спиной на пол, затылком о плиты. И — замер.

В тяжёлой влажной тишине Эрик оглядел себя. Он боялся упасть в кровь? Лучше бы побеспокоился, как бы не выпали из рук, мокрых по локоть, меч и топор.

Внезапный лязг металла о камень — за спиной! — заставил его подпрыгнуть. Эрик резко обернулся, даже не чувствуя боли в дёрнувшемся сердце.

Прямо перед ним стояло чудовище: пучеглазая рыбья голова, раза в три больше человеческой; уродливый торс горбуна, кое-где с редкой растительностью; нижние конечности — лягушачьи лапы. Тощей рукой с длиннющими пальцами-косточками чудовище прижимало к себе мальчишку, кажется, мёртвого… И тут, взмолившись к Чёрному Медведю, Эрик попросил его о великой милости не для себя, а для мальчишки — пусть будет мёртв! Ибо прижиматься живому телу вот к этому!.. Пусть будет мёртв…

— Ты защищал его! — прошамкал Ползун. — Зачем?

Глядя на королевский меч, выпавший из безвольно провисших рук принца, Эрик лихорадочно обдумывал ответ. Вновь обратившись к Чёрному Медведю, он пообещал ему хорошую жертву на крови и, вспомнив рабовладельческие рынки побережья, ответил:

— Он господин мой!

— Настолько ли ты предан ему, чтобы… всссс… сопровождать его в странствиях?

Сердце Эрика забилось чуть свободнее. Ему показалось, Чёрный Медведь встал за спиной и положил лапу на его плечо. Из всей ситуации Эрик понял одно: шанс пожить и умереть по законам воинства ещё есть. Если только не одно "но".

— А… будет ли жить… мой господин? — Имени мальчишки он не знал. — Вон сколько с него натекло.

— Сейчас узнаем.

Справа, из тьмы, подползавшей к трону, тяжело зашлёпали шаги. Приглядевшись, Эрик сообразил, что темнота скрывает полчища уродов.

Ползун поменьше дошлёпал до трона и приподнял руки. С длинных пальцев свисал обруч с искусно вкованными в него драгоценными камнями.

— Если в принце кровь настоящих королей, корона Древних убережёт его. Если нет — смерть к нему будет милосердной.

Обруч надели на голову принца, смяв золотистые, кое-где с чёрными слипшимися прядями волосы.

Все выжидающе застыли, словно статуи, и даже тьма перестала тянуться к трону. С неясной тревогой Эрик приглядывался к запрокинутой назад голове мальчишки, от которого теперь зависела его жизнь. Бледность умирающих ему хорошо известна.

Но вспыхнул обруч, замерцали разноцветные огоньки от драгоценных камней на безжизненно-белом лбу. Принц медленно вздохнул, но глаз не открыл.

— Всссс… Маленький король не проснётся, пока не заживут его раны. Он господин твой — нести его тебе за нами.

Эрик еле успел подобрать королевский меч и стянуть с трона роскошную меховую накидку с тяжёлым аграфом сплошь из рубинов. Меч он забрал себе (ещё с тоской обернувшись к мечу Терье), а в накидку завернул мальчишку… Варвар в последний раз оглядел тронный зал королей Дымного Облака — зал, загаженный грудами трупов, которые постепенно исчезали в милосердной тьме: догорали свечи в настенных канделябрах.

Было королевство — остался лишь принц. Было воинственное племя — остался один-единственный варвар. Дальнейшее — чёрная неизвестность.

Варвар с мальчишкой на руках круто развернулся и пошёл — от одной тьмы к другой, которая вкрадчиво стелилась под ноги из хода, открывшегося в каменных плитах зала.

2.

Астри.

Жёлтая Пустошь, небольшое местечко из песка и камней в роскошной зелени Бархатной долины, тоже постепенно укрывалась вечерними сумерками.

Песок оставался уже чуть тёплым, зато раскалённые валуны будут остывать до самого утра.

Астри из рода Скорпионов обожала тот вечерний час, когда можно поваляться на обжигающей плоскости валуна, который однажды неизвестно по какой причине раскололся на несколько кусков. Впрочем, в удачные вечера (те вечера, когда удавалось понежиться на камне) Астри уже успела обдумать несколько причин, почему раскрошился скальный обломок. Например, по небу проезжали колесницы чьих-нибудь богов, а боги разругались, не желая уступать кому-либо дорогу, а в драке уронили огненную стрелу — и… Или маги, от греха подальше, привели учеников в Жёлтую Пустошь, а один из недоучек перепутал заклинания — и… И Астри получила удобное ложе, где так приятно расслабиться.

Сегодня расслабиться не удалось. В Жёлтую Пустошь проник охотник на людей. Наверное, маги опять вовремя не закрыли пространственно-временные границы между Бархатной долиной и миром людей.

Возможно, у охотника перехватило дыхание, когда он увидел Скорпу. Возможно, у него от жадности дрожали ручонки, пока он разматывал сеть из мелкоячеистого металла.

Астри очень красива — высокая, с волосами цвета выбеленного солнцем песка, с глазастым личиком-сердечком и божественными формами тела. Она очень удивилась, когда её довольно грубо разбудили, обрушив сверху что-то плотное и очень неприятное, а потом рассердилась, когда эта неприятность сжалась вокруг тела и потащила её с камня.

Свалившись с любимого камня, Астри обнаружила, что лежит у ног невысокого темнокожего человека, чьи глазёнки блестят от жадности и возбуждения. Она подождала немножко, что будет дальше. Сеть недвусмысленно запутывала её всё больше — и Скорпа сообразила наконец, что происходящее не какое-то недоразумение, что её просто-напросто хотят обездвижить. Будь у неё свобода движения, она бы пожала плечиком, на котором сеть вот-вот оставит уродливые пятна…

Пятна на её совершенной коже?!

Скорпа заторопилась. Нужно только одно движение: чуть разжать кулачок и выпрямить указательный пальчик — это сеть позволила. Стальной коготь Скорпиона мягко вошёл в сеть. Рывок — и сеть, словно не металлическая, а всего лишь сплетённая из паутинки, свистнула к тянувшему её охотнику.

Светловолосая девушка, в короткой, песочного цвета тунике, отпрыгнула от упавшего от неожиданности противника. Медленная, странно пугающая улыбка осветила её изысканное, словно выточенное из сияющего мрамора лицо. Так же медленно она опустилась на колени и повела плечами, глядя на насторожённого противника с той же странной, предвкушающей улыбкой. Туника, едва прикрывающая изящные полукружия зада, слегка приподнялась — и противник шарахнулся: сегменты хвоста, переливаясь на солнце, взметнули смертоносное оружие, блистающее ядом.