Культурный герой

— ШО?!!

— Так точно!

— Тьфу ты… Выполнять, на!

Старлей проворно засеменил вдоль цепочки бойцов, разгружающих «апач»: серая цементная пыль на худых торсах, белые зубы в прорехах распахнутых ртов. На труп тушканчега не обращали внимания. И так покуражились, попинали мертвую скотинку, дружно удивившись, что молоток из проломленной черепушки не вытаскивается, да и разбежались нести службу, укреплять оборонные рубежи землян.

На сей раз по брусчатке у КПП Старлей вышагивал во весь рост, почти что гордо. Мол, не в самоволку выгребаю, но исполняю приказ. Пароли, явки, куда прешь… Все вопросы к комсоставу. Правда, сигарету хлопцам слить все равно надо, а то и две — за гордость. Или — за наглость. Пошакалить в карманах тушканчега, изъять и слить. Мародерство, ёлы, наказуемо, но везде люди, везде понимают, когда приспичит.

Стена возвышалась. В смысле, тянулась к небесам. Завтра, Старлей уверен, в сводке нашлепают не менее трех кэмэ. Правда, молодняку после зеленки все десять померещатся, и свет в конце туннеля, и досрочное окончание войны с оккупантами…

Старлей пронес тушканчега через минное поле, протолкал в дыру в бетонном заборе, окружающем овраг, толкнул со склона, а сам пошел по тропинке. Спустившись вниз, в кусты сирени, обнаружил, что пришелец ожил (быстро, ёлы!), сидит себе и болтает из стороны в сторону головой.

— А, тварь ушастая, регенерировал?! — поздоровался Старлей.

Он был чуточку зол на инопланетянина: пока нес труп, заляпал обрезанную по плечи тельняшку хлипкой оранжевой дрянью, заменяющей тушканчегам то ли кровь, то ли мозги, а может, экскременты. Одним пятном меньше, десятком больше — без разницы. Только вот дрянь эта пахнет специфически. Старлею фиолетово, гайморит, а вот молодняк реагирует на такие ароматы болезненно — могут и в бетон закатать. Ночевать в казарму Старлей не пойдет, потому как стремно, он не самоубийца. Туман еще…

Нет уж, нет уж, на фиг, на фиг.

— Надоели вы мне. Я к вам сколько уже прилетаю, а вы меня убиваете и убиваете, убиваете и убиваете… — заныл тушканчик, медленно, но уверенно восстанавливая двигательные функции.

— Ты ж все равно не умираешь, тварь ушастая. Вот бы тебя в натуре грохнуть. — Старлей трижды пожалел, что не проверил карманы пришельца по пути. Теперь уж поздно. И рискованно.

Словно угадав ход мыслей Старлея, тушканчег принялся разминать шипастый хвост, свитый из хрящей, оптоволокна и силикона. Острые шипы — из титана.

— Не, ну нормально, а?! Мы им разумное, доброе, вечное, а они нам… эх!.. — Тушканчег сокрушенно покачал уродливым черепом справа налево. — Три ящика свиной тушенки притащил, а они — в натуре грохнуть. Все вы, гуманоиды белковые, — фуфлыжники неблагодарные!

— По ящику за чела?! — Глаза Старлея похотливо блеснули. При таком раскладе не западло проигнорировать оскорбление. — По ящику, да?! Неслабо!

— В самый раз, нынче курс такой. Так что усиленно выявляйте, всех возьмем. Курить будешь?

— Буду.

Тушканчег протянул мятую пачку:

— Оставь себе.

Старлей и не думал возвращать.

— Слышь, тварь ушастая, а на фига вам наши умники?

Тушканчег подергал стамеску, извлечь не смог, цокнул языком:

— Это вообще-то тайна.

— Да ладно тебе…

— Ну, уговорил, расскажу. Представляешь, все ваши умные люди — это тушканчеги. А мы своих в беде не оставляем! Вся ваша армия — беда!

— Чего?!

— Того. Умники в армии, все до единого, — тушканчеги! Разведчики наши, глубоко ассимилированные среди людей для сбора сведений о доминирующем виде планеты, чтоб потом на основе этой инфы можно было просто и безболезненно вас поработить. Причем разведчики так ассимилировались, что уже не помнят, кто они и откуда. Прям как люди вообще.

Старлей затянулся, скривил губы.

— Я дрессированный, меня на просто так не кинешь. Это что же получается? Ты, тварь ушастая, паришь мне, что друг мой Степан, с которым призывался я в одну ночь из одного подъезда, какой-то сраный, на, тушканчег?!

Пришелец развел лапками:

— Высокий, худощавый? Шрамик на лбу, над бровью, почти незаметный? Родинка еще на жопе то ли пимпочкой, то ли сердечком? И ругается так странно, сейчас вспомню… А! Вот так ругается: «Бля буду фунтик ебливый!» Да? Ну извини, брат…

— Мне тушканчег не брат! — громко заявил Старлей на случай, если беседу подслушивают. — Давить вас, тварей ушастых, надо! Напалмом жечь вместе со Стеной, фак ее фундамент!

— Стена, да… Стена… — Тушканчег мечтательно закатил немногие уцелевшие глаза. — Наша родная планета — сплошная Стена, ничего нет, кроме Стены! Никаких рек, океанов, оврагов этих ваших… И вот, представляешь, по весне, когда на колючей проволоке цветут растяжки противопехотных мин, а закаты полыхают нежно-розовым заревом мусоросжигательных заводов…

Хрустнула ветка.

Старлей тут же рухнул в кучу строительного хлама, схватил кусок арматуры и откатился к чахлому, сплошь в радужных пятнах бензина, ручью.

Тушканчег среагировал быстрее. Что-то чвякнуло, хряпнуло, сверкнула молния — с кустов метрах в десяти от пришельца осыпалась листва. С полусекундной задержкой опали ветки, обнажив комсостава в компании троих умников, скованных длиннозвенной оцинкованной цепью.

— Метр цепи два евро! — Комсостав сделал вид, что ничего из ряда вон не случилось, что противник каждый день расстреливает его из оружия неизвестной марки и принципа действия. — На цепь я самолично потратился! Надо бы компенсировать…

Тушканчег презрительно хмыкнул, что-то пробурчал в ответ и, вжикнув катушкой, выпустил хвост на максимальную длину. Втянул шипы. Обхватил оптоволокном и силиконом безразличную ко всему троицу, нежно так, по-родственному, и — пыхнуло пламя! — взмыл в атмосферу, которая, кстати, была уже не ахти из-за тумана. Три тела на буксире. Сложная конструкция на мгновение зависла в воздухе над бойцами ВКС, после чего шумно стартовала к высотам Стены.

— Скатертью дорога, ур-роды! — процедил комсостав.

Старлей воздержался от комментариев. Он принялся шарить в обломках кирпича, отгребая в сторону битую черепицу и рулоны ржавой жести.

— Чего ищешь? — спросил комсостав.

Старлей подумал и решил проигнорировать устав. Стандартный набор из двух фраз не уместен, когда речь идет о высококалорийной жратве.

— Тушенку. Три ящика. Тварь ушастая сказал: по ящику за рыло…

— А. Ну-ну. Ищи. А чего? Вдруг… чудеса случаются, мало ли… — хмыкнул комсостав, сорвал травинку и воткнул в кариес нижних резцов.

Старлей тут же сообразил, что старается напрасно.

— Тушенку куда дел, гад?!

— Время не вышло, а ты борзеешь… Нэ кажи гоп… Рано, воин, рано…

— В самый раз. Тушенка где?!

— Поделишься?

— А то. Готовься: и пивка ты у меня попьешь, и отлив почистишь! — Старлей скорчил зверскую рожу, напряг желваки.

— Поделишься? — Комсостава было не пронять.

Старлей нехотя кивнул:

— Ага, бля, куда ж без тебя, халявщик.

— Чья бы рычала… Я ж водочкой угощу, повышение у тебя все-таки. Сколько можно это саке пить, а? Мне закупщики городские подогнали, спасибо вертолетчикам. Бартер — тонна омедненных гвоздей на ящик бухла. Мотай на ус, пригодится. Мне когда предыдущий комсостав — он потом умным оказался, на тушенку поменяли, — он мне должность сдавал и все подробно раскинул, куда и как армейская система действует. Живи сам, а другие потом поживут. В свое время. Ротация кадров — великое изобретение… э-э… людского разума…

Двинули к блокпосту.

У КПП на требование выделить сигарету, а лучше две Старлей оскалился, как сорвавшаяся с троса саабаачкаа, и послал вымогателей на. Вымогатели, открыв рты, на секунду замешкались, после чего исчезли в караулке и больше не маячили.

— Накатим?

— Закусим?

— Значит, и накатим, и закусим!

За дверями склада противогазов коптила лампада — нитка, подсолнечное масло, консервная банка, на алой этикетке желтые буквы: «Килька в томате». Источник света установили на ящике, накрытом куском полиэтилена. Замусоленные карты слоились и липли к пальцам, не желая раскрывать секрет своего достоинства — король или валет?