В назидание любопытным

Мы не знали, как быть, но чувствовали себя обязанными как-то помочь Пэкстону и поэтому — нам казалось, что это единственная возможность, — сказали ему, что раз он так сильно желает вернуть корону в тайник, мы ему поможем в этом. Должен вам сказать, что после того, что мы услышали, именно этот выход представлялся нам наилучшим. Ужасные последствия, которые имел поступок бедняги, со всей убедительностью доказывали, что с короной действительно связана некая таинственная сила, которая, согласно легенде, должна охранять побережье. По крайней мере, я пришел именно к такому выводу, и думаю, что Лонг был того же мнения. Наше предложение было принято Пэкстоном с радостью. Вставал вопрос о том, когда это можно сделать. На часах была почти половина десятого. Могли мы выдумать какой-нибудь благовидный предлог для служащих отеля, чтобы совершить ночную прогулку немедленно? Мы выглянули в окно. В небе сияла великолепная полная луна — пасхальная луна. Лонг вызвался поговорить с коридорным и успокоить его. Он должен был сказать ему, что мы вернемся через час с небольшим, а если сочтем прогулку настолько приятной, что решим задержаться подольше, то коридорный не останется внакладе. В общем-то, мы относились к числу постоянных клиентов гостиницы, никогда не доставляли особых хлопот, и обслуживающий персонал смотрел на незначительные нарушения правил проживания сквозь пальцы. Лонг провел беседу с коридорным на должном уровне, и вскоре тот выпустил нас из здания через дверь, ведущую на морскую набережную, а сам остался ждать. У Пэкстона в руках был большой сверток, в котором находилась тщательно замотанная корона.

Так мы приступили к осуществлению нашей странной операции, даже не продумав всех возможных последствий. Я намеренно сократил эту часть истории, чтобы подчеркнуть поспешность, с которой мы наметили план и приступили к его исполнению. «Кратчайший путь — вверх по склону холма, а затем через церковное кладбище», — сказал Пэкстон, когда мы вышли из гостиницы и стояли, беспокойно озираясь по сторонам. Вокруг не было никого — совсем никого. Сибург в это время года чрезвычайно тих и немноголюден. «Вдоль ограды не пройти, там собака», — возразил Пэкстон, когда я предложил выбрать еще более короткий маршрут — вдоль фасада, а затем напрямик через луга. Его довод был достаточно убедительным. Мы поднялись к церкви и прошли через кладбищенские ворота. Признаюсь, в этот момент мне пришла в голову мысль, что среди тех, кто здесь лежит, вполне могут оказаться и такие, кому прекрасно известно, куда мы направляемся. Но даже если это действительно было так, то им было известен и тот факт, что мы пользуемся покровительством одного из существ, находящихся, так сказать, на их стороне, и мы не заметили никаких признаков их присутствия. Но то, что за нами следят, мы чувствовали прекрасно. Столь остро этого ощущения мне ни до, ни после описываемых событий испытывать не доводилось. Особенно сильным оно стало после того, как мы миновали кладбище и ступили на узкую тропинку, окаймленную с обеих сторон высокими кустами. По этой тропинке мы пронеслись, как христианин по Долине, и вышли в поле. Мы двинулись по кромке поля, вдоль кустов, хотя я предпочел бы держаться открытого пространства, позволяющего видеть, кто идет за тобой; после этого мы прошли какие-то ворота (а может быть, двое ворот) и свернули влево, на тропинку, поднимающуюся на кряж, в конце которого находился заветный курган.

По мере приближения к тайнику сначала Генри, а затем и я смутно почувствовали, что нас поджидает несколько существ, гораздо более зыбких, чем наш сопровождающий. Трудно передать словами, в каком возбуждении находился Пэкстон. Он дышал, как загнанный зверь, на его лицо было страшно смотреть. Впрочем, Пэкстон был преисполнен решимости, и у нас не возникало сомнений в том, что он легко совладает с собой, когда мы придем на место. Мы не ошиблись. Пэкстон сразу набросился на засыпанное отверстие в склоне холма и вгрызся в грунт с такой яростью, что уже через пару минут большая часть его тела скрылась из виду. Мы держали его пальто и сверток с короной и, должен признаться, испуганно озирались по сторонам. Смотреть, в общем-то, было не на что. Сзади обзор заслоняла сплошная темная стена елей; справа тоже располагались деревья, из-за которых выглядывала колокольня, находящаяся в полумиле от нас; слева можно было разглядеть домики и ветряную мельницу на горизонте; впереди мертвенно лежала морская гладь, от которой нас отделял еле слышный лай собаки во дворе домика, который стоял на берегу канала, слабо мерцающего в темноте: полная луна превратила его воды в серебристую дорожку. Вековой шепот шотландских елей вокруг и море впереди. Но в этом спокойствии природы совсем рядом с нами невыносимо резко и четко звучала нота некой с трудом сдерживаемой враждебности, — казалось, вот-вот хозяин спустит с цепи невидимую собаку.

Пэкстон, пятясь, наполовину вылез из проделанного им отверстия и протянул руку за спину. «Давайте сюда, — прошептал он, — только разверните». Мы размотали платки и отдали ему корону. В тот момент, когда Пэкстон ее схватил, корона блеснула в лунном свете. Мы ни разу не коснулись металла руками, и думаю, правильно сделали. В следующее мгновение Пэкстон уже вновь вылезал из туннеля. Он немедленно принялся забрасывать вход землей, судорожно сжимая лопату кровоточащими руками. Ему не нужна была наша помощь. Сделать так, чтобы в склоне холма не осталось ни малейших следов туннеля, было чрезвычайно сложной задачей, но — уж не знаю как — Пэкстон с ней превосходно справился. Наконец, он остался удовлетворен достигнутыми результатами, и мы отправились назад.

Мы уже отошли от холма на пару сотен ярдов, когда Лонг вдруг сказал Пэкстону: «Вы забыли пальто. Его нужно забрать. Вон оно, видите?» Я обернулся и тоже сразу отчетливо увидел темное пальто — оно лежало там, где недавно было отверстие. Однако Пэкстон не остановился, он помотал головой, показал нам свое пальто, перекинутое через руку, и совершенно спокойно, как будто ничего не случилось, сказал: «Мое пальто у меня». И действительно, вновь оглянувшись, мы уже не смогли отыскать взглядом темного пятна, которое приняли за пальто.

Мы вышли на дорогу и быстро пошли по направлению к гостинице. Вернулись задолго до полуночи, стараясь принять самый беззаботный вид; мы с Лонгом оживленно беседовали о том, какой изумительный сегодня вечер для прогулок. За нами наблюдал коридорный, и мы не хотели давать ему почву для лишних подозрений. Он внимательно оглядел набережную у входа в гостиницу, прежде чем запереть дверь, и поинтересовался: «Полагаю, на улице сейчас немноголюдно, сэр?» — «Да, действительно, ни души», — ответил я. При этих словах Пэкстон как-то странно на меня посмотрел. «Правда, когда вы свернули на дорогу к вокзалу, мне показалось, что за вами кто-то идет, — добавил коридорный, — Но вас было трое, и не думаю, что у этого человека на уме было что-то дурное». Я не нашелся, что ответить; Лонг просто сказал «Спокойной ночи», и мы стали подниматься по лестнице, пообещав, что через несколько минут выключим свет и ляжем спать.

Оказавшись у себя в номере, мы постарались сделать все возможное, чтобы ободрить Пэкстона. Мы сказали ему, что теперь корона в полной безопасности. Хотя, конечно, лучше бы он ее вообще не трогал (он медленно кивнул головой). С другой стороны, она ничуть не пострадала. И мы не станем рассказывать о ней людям, достаточно безрассудным, чтобы отважиться на повторение его опыта. «Кстати, я надеюсь, вам теперь легче? — спросил я у Пэкстона. — Должен признаться, что по дороге к тайнику я определенно склонялся к тому, чтобы принять вашу точку зрения… Я имею в виду, мне показалось, что за нами действительно кто-то следит. Но на обратном пути все было совсем иначе, не правда ли?» — Все было напрасно.

«Вам