Рок

Порассуждав и даже немного поспорив с самим собой, Боярин снял трубку и, глядя в записную книжку, набрал длинный номер. Через несколько гудков трубку сняли, и Боярин услышал ответ Марафета:

- Алло, говорите!

Сделав над собой усилие, Боярин вежливо сказал:

- Здравствуй, Марафет, это Боярин.

- А-а, здравствуй, дорогой, здравствуй! Чем обязан?

Марафет разговаривал так, будто не имел никакого отношения к недавним событиям, и его лицемерие начало злить Боярина.

- Чем обязан, говоришь? А сам что - не знаешь?

- Нет, пока не знаю. Ну как вы там, на севере, не завидуете нам? Все-таки две тыщи верст! У нас тут жара, благодать, хочешь - приезжай, встречу, как полагается.

Эти слова прозвучали настолько цинично, что у Боярина от злости перехватило дыхание. Мало того, что Марафет, выбросив на рынок дешевые алмазы, опустил Боярина на очень крупную сумму, он еще и снайпера послал, да и вообще планирует подмять, а то и уничтожить Боярина, и вот теперь… И вот теперь он разговаривает, как ни в чем не бывало! Может быть, он рассчитывает на то, что Боярину неизвестно, откуда ветер дует?

- Ты мне не грузи, - зло прервал марафетовские любезные речи Боярин. - Ты думаешь, что мне ничего не известно? Полчаса назад…

Тут он резко замолчал. Не хватало только сгоряча выдать Маргариту!

- Что полчаса назад? - поинтересовался Марафет, тон которого перестал быть любезным.

- Ничего, - ответил Боярин. - Ты скажи мне лучше, кто это такой умный выкинул на рынок камни за полцены?

- Какие камни? - искренне удивился Марафет.

- Обыкновенные. Булыжники, блин!

- Какие, на хрен, булыжники? - Марафет ничего не понимал и уже начал терять терпение.

- Ты целку из себя не строй! - взорвался Боярин. - Мне все известно!

- Что тебе известно-то? Ты толком говори, а то орешь, как ишак, я ведь и рассердиться могу.

- Ты? Рассердиться? Ах ты… Ладно. Раз ты этого хочешь, я тебе все разжую, но, бля буду, потом тебе отвечать придется.

- Ты меня не пугай, - Марафет тоже завелся, - давай говори, что у тебя там.

- Мне известно, что это ты выкинул на рынок алмазы по демпинговым ценам, зная, что это нанесет мне ущерб. Это - раз. Мне известно, что это ты послал ко мне снайпера, который, бля, раскокал у меня в саду мою любимую статую. Но меня не запугаешь, так и знай. Это - два. И мне известно, что ты хочешь подгрести под себя весь нелегальный бизнес в Штатах. Тоже мне - Робур-завоеватель! Это - три. Хватит, или продолжать?

Марафет молчал, и Боярин злорадно подумал, что прижал его к стенке, но на самом деле тот был ошарашен нелепостью обвинений и просто не находил, что сказать. Наконец он набрал в грудь воздуха и заорал в трубку:

- Да ты что? Ты заболел, что ли? Ты вконец охуел, наверное, в своем Бостоне? Что ты несешь, подумай сам! На хрен мне эта Америка, какие, на хрен, камни, какой снайпер?

- Ты не прикидывайся, мне все известно!

- Да что тебе известно-то? - Круг разговора замкнулся, и выяснение отношений грозило перейти в простое препирательство.

Почувствовав это, Боярин заставил себя снизить тон и почти спокойно сказал:

- В общем - так. Надо встретиться и все обсудить не по телефону.

- Ага, сейчас! - насмешливо ответил Марафет. - Сначала ты несешь невесть что, и, между прочим, за такие базары уже отвечать надо по полной, а потом - на тебе! Встретиться ему захотелось! Знаю я эти встречи - после них трупы грузовиками увозят. Ты не подумай, что я боюсь, и не таких видали, просто ты меня серьезно озадачил, и теперь я буду разбираться сам. Понял?

- Что - чует кошка, чье сало съела?

- Да пошел ты!

- Так значит - не будет встречи?

- Не будет.

- Ну смотри, падла, я тоже не буду сидеть сложа руки. Так что аукнутся тебе и камушки, и снайпер, и твои наполеоновские планы.

- Давай-давай!

В трубке раздались гудки.

Как Боярин и предполагал, из разговора ничего толкового не вышло, зато теперь перед ним открылись, как на ладони, все коварство и вся подлость, а также невиданное лицемерие Марафета. Боярин не боялся конфронтации с флоридским авторитетом. Он знал, что в конечном счете все решают деньги, а уж денег-то у него было заведомо больше, чем у бывшего рэкетира Марафета.

Война так война, решил Боярин и, сняв трубку, набрал номер.

- Петрович, - сказал он спокойно, - есть серьезный разговор. Давай приезжай и возьми с собой Утюга с Заводным.

- Утюга с Заводным? - удивился Петрович, заведовавший бояриновской службой безопасности, а также бывший у него на должности верховного главнокомандующего. - Неужели что-то серьезное?

- Серьезнее некуда, - ответил Боярин, - давай, жду.

И повесил трубку.

Глава 7. Не ходи в сарай со Знахарем

Маргарита сидела в кресле, откинувшись на подголовник и закрыв глаза.

По ее подбородку стекала струйка крови, белая шелковая блузка была разорвана до пояса, и Марафет с вожделением смотрел на крупную загорелую грудь Маргариты, туго привязанной к большому офисному креслу.

- Да-а-а… Баба хоть куда… Жалко, что я тебя так и не трахнул. Хотя…

Марафет соскочил со стола, на котором сидел, и подошел к Маргарите вплотную.

- Хотя… Это никуда не уйдет. Вот ты мне все расскажешь, потом я тебя оттарабаню во все дыры, говорят, что маньяки сильно тащатся с такого удовольствия, а потом… А потом - посмотрим. Но обещаю тебе - то, что будет потом, не понравится тебе еще больше.

Он повернулся к Маргарите спиной и, подойдя к столу, закурил.

Глубоко затянувшись, он снова подошел к Маргарите и выпустил дым ей в лицо.

- И ведь как ты, сука, меня окрутила! - Он усмехнулся. - А я и рад, перья распустил, со скалы прыгал как пацан…

Марафет резко повернулся к стоявшему у двери Витьку и строго спросил:

- Ты уверен, что это была она?

Витек испуганно кивнул. Он не ожидал, что его рассказ о случайной встрече в Бостоне приведет к таким последствиям.

- Точно? Ты не кивай, ты словами скажи.

- Это была она. Точно. Я сразу ее узнал.

- Ладно. Считай, что я тебе должен. Но если ты ошибся - тебе не жить. Иди.

Витек юркнул в дверь и плотно закрыл ее за собой. В коридоре он долго стоял, прижавшись в стене спиной, и тупо моргал глазами. Потом он шмыгнул носом, вытер его тыльной стороной ладони и зашагал подальше от этих непонятных и страшных дел. Авось завтра все устаканится, подумал он и направил свои стопы в бар «Крутая волна», где можно было принять на грудь и отвлечься от нервной работы.

Марафет взял стоявший у стенки стул, поставил его спинкой вперед напротив Маргариты и уселся на стул верхом. Положив руки на спинку, он оперся на них подбородком и посмотрел на Маргариту долгим взглядом.

Ненависть в его глазах сменялась животным желанием, на смену желанию приходила страсть маньяка, наслаждавшегося беззащитностью жертвы, неожиданно для себя он начинал почти восхищаться умом и смелостью этой женщины, и, наконец, Маргарита увидела в его взгляде расчетливую жестокость, говорившую о том, что все эти романтичные переживания - всего лишь сиюминутная слабость.

На самом деле Марафет просто хотел выяснить, кто послал к нему эту умопомрачительную шпионку, что у нее общего с Боярином, и вообще - чем все это пахнет. И для этого он был готов на все. Гнев улегся, боль от сознания того, что любви не будет, да и не могло быть, утихла, и остался только болезненный интерес к тому, что же он услышит, когда заставит эту красивую суку говорить. А в том, что он сможет развязать ей язык, он не сомневался.

- Ну что же, - сказал Марафет, решившись, наконец, начать допрос, - время пришло. Я не буду тебя ни о чем спрашивать, потому что ты сама прекрасно знаешь, что меня интересует. А для того, чтобы ты начала рассказывать об интересующих меня вещах, я сам расскажу тебе, что буду делать для того, чтобы ты стала разговорчивой.

- Дай сигарету, жаба, - сказала Маргарита, презрительно глядя на Марафета.