Рок

- Э-э-э… Правильно, - согласился я. С такой оригинальной точкой зрения я еще не сталкивался, но она чем-то понравилась мне, и я добавил: - Так, может, обнимемся?

- А ты сильно хочешь меня обнять? - спросила Рита, сжимая в руке неопровержимое доказательство того, что так оно и есть.

- А разве ты сама не видишь?

- Не-ет, это не то… Я хочу услышать это от тебя. Скажи мне об этом. - И Рита приблизила ко мне мокрое улыбающееся лицо.

При этом она сделала еще несколько особых движений из женского пыточного арсенала, предназначенного для выжимания из мужчины разнообразных приятных признаний. Надо сказать, я уже был готов признаться в чем угодно. Хоть в том, что это я застрелил горячо любимого народом Сергея Мироныча.

Я судорожно вздохнул и, едва не захлебнувшись, произнес:

- Я хочу тебя обнять.

- Сильно хочешь?

- Сильно…

Она отпустила мой, как она выразилась, горячий банан, и он пружинисто заколыхался в глубине, целя в неизвестность.

Рита положила обе руки мне на плечи и, подняв небольшую волну, обняла меня ногами за талию. При этом она смотрела мне прямо в глаза, и в ее зрачках сверкали береговые огни, находившиеся за моей спиной.

Потом ее бедра ослабли и стали медленно скользить вниз, пока я не почувствовал, что мой бивень прикоснулся к нежному и горячему входу в то самое место, куда его следовало упрятать, чтобы не мешал обниматься.

- Это только глупые сучки направляют его руками, - прошептала Рита, - настоящая женщина найдет его и так.

Она вильнула бедрами и скользнула вниз.

Я почувствовал, как Рита наделась на меня, словно жаркая перчатка на напряженную руку, и увидел, что ее глаза затуманились и из них исчезло игривое выражение. Она поймала меня в извечную женскую ловушку и, судя по всему, не собиралась отпускать.

Последнее, что мелькнуло в моей бедной контуженной башке, это беспокойство о том, не поднимем ли мы с Ритой такие волны, которые, как цунами, обрушатся на ничего не подозревающий спящий берег, и не приведет ли это к человеческим жертвам.

А если и приведет - хрен с ним. Не наше дело.

Очнулся я лет через пятьдесят.

Я лежал на песочке, не успевшем остыть после жаркого солнечного дня, и бездумно пялился в черное небо, где между мерцающими звездами медленно плыл огонек спутника.

Интересно, что это за спутник?

Может быть, это космическая станция, на борту которой сейчас происходит эксперимент по зачатию в невесомости… Может быть. А может быть, это баллистическая ракета, направленная, к примеру, на Северную Корею, которая вовсе оборзела и показывает всему миру атомный кастет? Тоже может быть.

А если это спутник-шпион, и именно в эту минуту Стилет сидит перед монитором и, нажимая на кнопки, видит в инфракрасных лучах, как я кувыркаюсь на берегу океана с потрясающей девушкой, и кривит рыло в злобной усмешке?

Нет. Уж этого никак не может быть.

Кстати, насчет потрясающей девушки. Интересно, где она?

Я повернул голову налево и увидел Риту, лежавшую рядом со мной.

Ее глаза были закрыты, и она улыбалась.

Услышав, как зашуршал под моей головой песок, она открыла глаза и повернулась на бок. Мы долго смотрели друг на друга, потом она сказала:

- Я спасла твою никчемную жизнь, вытащив тебя на берег. Когда мы кончили, ты сделал вид, что хочешь утонуть, и мне пришлось спасать тебя. И, между прочим, я делала это из последних сил, потому что на самом деле лучше было бы, если бы ты вытащил меня. Я тоже хотела утонуть, потому что еще никогда в жизни не испытывала таких ощущений.

Мой ответ был краток:

- Угу.

На большее я просто не был способен.

Не понимаю, почему наши далекие предки выбрались из океана на сушу. Жить, а главное - размножаться в воде гораздо приятнее. Не иначе, как их какой-нибудь доисторический бес попутал. Хотя… Бесы, они и тогда и сейчас - одни и те же.

- Пойдем в фазенду, - предложила Рита, - и там продолжим наше приятное занятие.

- Угу, - ответствовал я.

- Что «угу»? Отвечай по-человечески! - возмутилась Рита и, взвившись над песком, обрушилась на меня всей своей мягкой тяжестью.

Я наконец вышел из оцепенения и, почувствовав, что готов повторить процедуру упрятывания в женское тело мешающих частей моего организма, крепко прижал ее к себе.

- Ну уж нет, - возмутилась Рита, не сопротивляясь, впрочем, - на песке пусть кто-нибудь другой трахается. Я не хочу потом вытряхивать из себя камушки и ракушки. А ну вставай, лентяй несчастный, пошли в дом!

Я неохотно отпустил ее и поднялся на ноги. Рита оценивающе оглядела меня ниже ватерлинии и удовлетворенно кивнула.

- Надеюсь, в постели ты окажешься не хуже, чем в океане.

- Лучше, намного лучше, - убедительно сказал я, отряхиваясь.

Рита снова, на сей раз критически посмотрела на мои собачьи попытки и сказала:

- Объясняю для тупых. Войди в воду и снова выйди. Результат будет гораздо лучше.

И тут же подала мне пример, с разбегу бултыхнувшись в океан.

Я последовал за ней, но, когда вынырнул и приготовился схватить ее, чтобы повторить морские процедуры, увидел, что она уже быстро идет к берегу, опасливо оглядываясь на меня и смеясь.

- Я сказала - в постели, а не в воде. Наверное, ты не расслышал.

- Да расслышал я, расслышал, - недовольно пробурчал я, окунулся еще пару раз и пошел на берег.

Мы натянули халаты и направились к фазенде, откуда доносились музыка и смех.

- А знаешь, - сказала Рита, беря меня под руку и прижимаясь к моему плечу тугой грудью, - хорошо бы вот так же, только без всех остальных… Как ты думаешь?

- Так и думаю, - согласился я и вздохнул, - да вот только это как-нибудь в другой раз. Совсем в другой раз и при других обстоятельствах.

Рита тоже вздохнула и ответила:

- У таких, как ты, не бывает ни других разов, ни других обстоятельств.

Возразить я не мог, поэтому сделал мужественное лицо и хлопнул Риту по виляющей ягодице.

Она взвизгнула и, выбрасывая из-под ног фонтанчики песка, побежала к фазенде. Я бросился за ней, и в это время на освещенную террасу вышел Костя с бутылкой пива в руке.

- Явились, голубчики, - зловеще произнес он, увидев нас, - а я-то уже думал, что ты, Костик, утонул к чертовой матери, и я могу спокойно отправляться в Россию и ловить там рыбку в речке, а также собирать в лесу грибочки. Но, оказывается, зря я надеялся на спокойную старость. Живучий ты все-таки…

- Не дождетесь, - ответил я. - Пиво-то еще осталось, или все вылакали?

- Осталось, не бойся, - успокоил меня Костя. - Тебе, между прочим, звонили.

- Кто?

- Коля Геринг.

* * *

Перестрелка в ресторане «Чичако» не привела ни к каким особенным последствиям. Прибывшие через несколько минут полицейские увидели перепуганного толстого хозяина, который заламывал руки и сетовал на несчастную судьбу эмигранта, не знающего покоя даже в благословенной Америке, а также совершенно достоверную картину произошедшего, из которой следовало, что посетившие ресторан русские гангстеры в ходе вечеринки поссорились и постреляли друг друга.

Все было очевидно, и никаких лишних вопросов не возникло.

А кроме того, местное отделение полиции, в котором нес свою нелегкую службу офицер Майк Хайдег-гер, за двенадцать лет было уже в достаточной мере коррумпировано хлебосольным Колей Герингом, регулярно снабжавшим утомленных службой копов то дымящимся русским борщом, то пельменями, то красной или белой рыбкой, заботливо нарезанной на отливающие перламутром тонкие ломтики.

Трупы увезли, Геринг дал ни к чему не обязывающие показания, кровь отмыли, и на следующий день в «Чичако» опять зазвучала разухабистая «Тетя Хая», и толстобокие русские тетки, увешанные бриллиантами и золотом, снова азартно трясли над паркетом сиськами, утирая пот с жирных лбов и тугих щек.

Посмотрев на эту радующую сердце прирожденного кабатчика картину, Геринг задвинул шторку и, отдуваясь, опустился в кресло.