Гоблины. Пиррова победа

— …Ну, что скажешь, Виталя? Есть шансы отыскать шалунов?

— Шансы есть всегда, — задумчиво отозвался Вучетич, закрывая программу фотошопа. — Но для более четкого понимания наших перспектив неплохо бы пообщаться с местным сисадмином.

— А без лишних ушей никак нельзя обойтись? Не хотелось бы расширять круг посвященных. Вы ведь, — обратился Андрей к подругам, — про письмо никому в редакции не говорили?

— Нет, — покачала головой Иванова.

— Про ящик, про посылку эту дурацкую, конечно, все знают, — уточнила Маша. — А про письмо — никто. Оно ведь только вчера утром пришло.

Вучетич на несколько секунд прикрыл рукой уставшие глаза:

— Андрей, я, конечно, могу попытаться установить IP-адрес, с которого было отправлено послание. Вот только следы моих манипуляций всё равно отразятся на редакционном серваке, и у грамотного сисадмина, рано или поздно, появятся вопросы к хозяину компа. В данном случае к Маше. Так, может, не стоит… городить огород в зоне рискованного земледелия?

— Будем считать, что ты меня почти убедил. Маша, этот ваш сисадмин сейчас на месте?

— Пашка-Репка? Должен быть. По крайней мере минут десять назад я видела его в редакции.

— Хорошо, Виталя, поговори с ним. Только попробуй придумать некий более нейтральный, нежели эта фотка, предлог.

— Не учите меня жить! — проворчал Вучетич, выбираясь из-за стола.

— Пойдемте, Виталий Алексеевич, я вас провожу, — предложила Цыганкова.

— Прошу прощения, но с вами, Мария, я предпочитаю прогулок совместных более не иметь.

— Ой-ой, какие мы неженки, — обидевшись, фыркнула та. — Всего-то два разочка и прогулялись.

— Во-во, — подтвердил Виталий. — И оба раза под скрытую видеозапись «наружки».

— А почему вы так уверены, что это я за собой хвост привела? Может, они изначально за вами следили?

Вучетич буквально окаменел от столь неприкрытого хамства.

— К вашему сведению, сударыня, «наружку» в тот раз выставили за вашим ненаглядным шефом Обнорским! А после ваших с ним, типа конспиративных, посиделок в «Филотетте» выставились за вами, Мария, как за связью.

— С чего вы решили?

— Я не решил — я знаю! Поскольку самолично читал после обобщенную справку наружного наблюдения, где черным по белому было сказано…

Здесь Виталий осекся, запоздало сообразив, что в запале начинает выбалтывать не предназначенные для чужих ушей секреты. Он взял себя в руки и, демонстративно отвернувшись, галантно обратился к красотке Ивановой:

— Танечка, вы меня не проводите?

— С удовольствием, — не без доли кокетства согласилась та, и они вдвоем направились к выходу.

— Таня, будьте любезны, на обратном пути пригласите сюда охранника с вахты, — попросил вдогонку Мешок. — Если я не ошибаюсь, это именно он в день рождения Марии принял посылку от курьера?

— Конечно-конечно, Андрей Иванович. Мне это сделать тоже… э-э… под правильным предлогом?

— Таня, вы просто прирожденный сыщик! — похвалил Андрей, и репортерша расцвела как маков цвет.

А вот Цыганкова, напротив, нахмурилась, ощутив легкий укол ревности.

— Андрей Иванович, вы… вы на меня не сердитесь? — наигранно-робко спросила она, оставшись вдвоем с Мешечко.

— Я? За что же? — наигранно-удивленно ответствовал Андрей.

— За то, что я позвонила Владиславу Юрьевичу и невольно втравила вас в эту историю.

— Ну, если «невольно», то не сержусь. Хотя, как мне кажется, обдумывая этот звонок, вы все-таки рассчитывали, что конечным звеном в сей иерархической цепочке окажемся именно мы?

Потупив глаза, Маша скромно призналась:

— Да. Планировала.

— Что ж, спасибо за откровенность. Надеюсь, что… — здесь Андрей неожиданно перешел на интонацию Глеба Жеглова, — что «чистосердечным раскаянием и своим признанием и рассказом о вашем прошлом вы расчистите себе дорогу к новой жизни…».

Цыганкова сообразила, что теперь глаза уже можно и поднять, и одарила Мешка обворожительной улыбкой. Которая суть половина (если не больше!) залога успеха в непростой журналистской профессии.

— Андрей Иванович, а вы… вы правда сможете их найти?

— Конечно. Ведь я подключил к этому делу своих самых опытных сотрудников. Можно сказать, оторвал от сердца и от других объектов. Кстати, у вас здесь курить можно?

— Да-да, конечно, — засуетилась Цыганкова.

Она выставила перед Андреем пепельницу и с ногами полезла на широкий подоконник, чтобы распахнуть форточку. В принципе, это можно было сделать и с меньшими усилиями, но зато отсюда, с какой-никакой высоты, она смотрелась не менее выигрышно, нежели ее подруга Танечка, пришедшая на встречу с милиционерами в зажигательном мини. Нехитрый расчет Цыганковой сработал: нарочито долго продувая сигарету, Андрей не без удовольствия рассматривал красивые девичьи ноги, обтянутые паутинкой колготок-сеточек.

— Ах да, совсем забыл, Маша! У меня к вам есть одна маленькая просьба, — галантно помогая девушке слезть с окна, начал плести свою сеточку Мешок.

— Слушаю вас, Андрей Иванович. Всегда готова помочь.

— Как это мило с вашей стороны. Короче, сегодня в «Явке с повинной» я обратил внимание на анонс вашего интервью с находящимся под следствием криминальным авторитетом Литвиным.

Цыганкова горделиво вскинула подбородок с очаровательной ямочкой:

— Это будет хит недели, уж вы мне поверьте. Литва — это бренд!

— Ничуть не сомневаюсь. Знаете, меня весьма заинтересовала техническая сторона дела. Каким образом вам удалось…

— Ничего сверхъестественного, — перебила Маша. — Я подготовила вопросы и через адвоката Литвина передала их в камеру. Адвокат же на днях переслал мне его ответы.

— Ну да. Всё гениальное — просто… Маша, собственно, просьба моя заключается в следующем: мне крайне необходимо, чтобы в ваше интервью с Литвой были допечатаны вот этот вопрос и, соответственно, вот этот ответ. — Андрей протянул журналистке листочек, в нарушение всех инструкций безжалостно вырванный из секретного рабочего блокнота.

Цыганкова пробежала глазами текст.

— Боюсь, мы по времени не успеем согласовать это с адвокатом!

— А зачем вообще согласовывать? — безразлично удивился Андрей. — Согласитесь, что текст сей — абсолютно нейтральный. Более того, он даже привнесет в интервью легкую человечинку.

— Ну, я даже не знаю… — заколебалась Маша.

— Помните наш с вами давешний разговор за интервью? Обещаю, что после выхода номера с Литвой, я готов стать вашим интернированным подопытным кроликом.

— Интервьюированным, — улыбнувшись, поправила Цыганкова. — Хорошо, Андрей Иванович. Коли так, возьму на себя такой грех!

— Маша — вы прелесть!

— Я знаю…

Дверь в кабинет расследователей распахнулась, и на его пороге нарисовался невысокий, достаточно молодой, но уже лысеющий мужчина. В его лице, с выдающимся «ленинским» лбом и узкими беглыми глазками, как с первого взгляда показалось Андрею, было что-то неуловимо-неприятное. Впрочем, неправильно это, «встречать по одежке».

— …Маша, у вас всё в порядке? — вопросил вошедший, придав физиономии тревожно-озабоченное выражение. Не отличаясь галантностью манер, с посторонним он не поздоровался, хотя глазки его тут же заскользили по фигуре Мешка — изучая и словно бы сканируя.

— Спасибо за заботу, Геннадий Антонович, у нас всё ОК, — холодно процедила Цыганкова. Из чего Мешечко сделал вывод, что его поверхностное неприязненное впечатление на поверку оказалось не столь уж поверхностным.

— Просто мне сказали, что в редакцию заявились какие-то люди, демонстрировать вахтеру документы отказались, зашли прямиком в ваш кабинет и закрылись изнутри. Вот я и подумал: мало ли что?

— Благодарю вас, Геннадий Антонович, за бдительность и беспокойство. Не волнуйтесь, это люди — мои хорошие знакомые.

— Что ж, тогда вопросов нет. Вот только один из этих ваших «хороших знакомых» в данный момент находится в серверной. А распоряжением Обнорского доступ посторонних к редакционному серверу строго воспрещен.