Черный нал

— И еще увижу. Я на работу устраиваюсь.

— Вот, на работу устраивается. В ларек.

— А ты откуда знаешь?

— А теперь, чтобы всем было интересно, послушайте, что было и что будет.

— А чего может быть? — торопится удостовериться в своей неприкосновенности бывший “брат”.

— Тот, кого вы называете Политиком, должен очень скоро высоко взлететь. Из третьего эшелона под облака. А там его установят. Можете не сомневаться. А взлететь-то хочется. И можно липовые документы, выданные когда-то товарищем Клеповым, преодолеть. Тем более что товарищ Клепов — покойник. Деньги братства нашего, оставшиеся от боевой операции, из которой мы официально не вернулись, в которой нас подставили другие предатели, так вот эти деньги живы и вертятся в сфере недвижимости. И приносят доход. Маленький, но постоянный.

Клепова Амбарцумов сам убирал. Первая его кровь была. Это когда Политик вступил с Амбарцумовым в сговор. Братву не трогали. Давали денег мелких, на поддержание жизни. Братвы всего-то ничего. И все почти близко. Прибалтика, Новгород. Так их распределили в свое время. Но работа с недвижимостью портит человека. Он становится жадным. А у ребят дела идут все хуже. Политик же в свое время женился на обкомовской дочке. Пошел в гору. Все путчи пережил. Они с Амбарцумовым души не чают друг в друге. И однажды Политик говорит: ты мне помоги, а уж я тебя там, наверху, не забуду. Там тоже недвижимость — но покруче. Масштабы иные. А помощь простая. И не нужно нам свидетелей. Они оказались никчемными. Неудачниками. Вот она проверка-то. Это не в джунглях боливийских болтаться. Не в бункере сидеть на всем готовом. Вот она жизнь. Естественный отбор. Они слабаками оказались. И погубят все дело. А мы дойдем до заветной хижины. И человека нужного там встретим.

— Складно излагаешь, начальник, — комментирует алкаш.

— И Амбарцумов начинает избавляться от балласта. Только самому ему… Не поднимается рука на боевых товарищей более. Но люди верные находятся. После первой крови появляется у него гениальный план. Политик его одобряет. Зачем пачкать руки? И появляется список “Юрвитана”. В списке этом больше мертвые души. Уже сданные внештатники КГБ. Есть этот список во всех цивилизованных странах. Но Политику удается достать новые имена. Их немного. Руки пока коротки до настоящих списков. А дотянутся, сдаст и остальных. Так вот. Создается дискетка. Там сданная, действующая агентура и братки. В общей массе. А нужно вам сказать, товарищи из стран Балтии не церемонятся в этих случаях. Попытка перевербовки, потом пуля. Расчет верный. Но Политик, учтя инициативу Амбарцумова, вдруг опомнился. Увидел, что тот стал слишком предприимчив. И решил свести риск к минимуму. Формирует еще одну дискету. В ней тот же список, но с фамилией Амбарцумова. И человек от Политика, а такой у них в агентство внедрен, меняет дискетки. Алябьева вашего должны были взять при выходе из агентства, но он умудряется исчезнуть. Амбарцумова же предстояло убрать тут же.

Бегство Алябьева спасает Амбарцумова. Все рассыпалось вмиг. Политик имел контакты в МВД и ФСБ на уровне личных знакомств. Он приказал Амбарцумову во что бы то ни стало найти дискету, и тот добросовестно искал, не зная, что ищет свою смерть. Да и денег ему было жалко. Доллары-то были как раз белыми и должны были вернуться в кассу. Дальше начинается потрясающая способность к выживанию вот этих беглых людей. Поэма! Тем временем Политик приказывает Амбарцумову, не дожидаясь результатов поиска дискеты, которые уже становились проблематичными, уничтожить братков в Латвии, Эстонии, Литве, Новгороде и еще в одном месте. Оно подале. И свет не без добрых людей. Там у наших киллеров ничего не вышло, а Сашу Зотова Бог на время вернул в мир, с тем чтобы он успел рассказать вот им кое-что.

В Эстонии фортуна вначале поворачивается лицом к Амбарцумову, а затем жестоко смеется над ним. Снова появляется список от “Юрвитана”, снова готова массовка, и опять неудача. Есть от чего впасть в печаль. Теперь Политик вытаскивает своего неудачливого подельника из таллинского централа и перевозит в надежное место. После того как в компьютере питерской газеты остается список в варианте Политика, Амбарцумов разгадывает его комбинацию и ставит ему ультиматум. Если с ним что-нибудь случится, компромат на Политика люди Амбарцумова кладут на такие столы, хозяева которых вернут его в небытие. Теперь они неразделимы. Игра начинается настолько крупная, что уже нужно убрать и меня, и вот этого блудливого борца за продолжение реформ, и коменданте Че. Не говоря об этих вот молодых людях. Плюс мелочевка в “Юрвитане”. Плюс мелкие чины в органах. Всех, кто косвенно имел отношение к делу. И убирать будут уже серьезные люди. Черный нал. Точнее не скажешь. Магия звуков. Заклинание. От Москвы до самых до окраин. Чернота. И быль. Вы, молодые люди, думаете, почему этот алкоголик так спокойно все это слушает? Вы думаете, ему это интересно? Ему, конечно, интересно, но он своих ждет. Ждешь, иуда?

— Ты че? Че несешь-то? Каких своих?

— Ждет и недоумевает. Но не дождется. Когда он утром в ларек ходил, “жучков”-то и не стало. Вот они. — И Грибанов вынимает из внешнего кармана штучки с хвостиками проводков. — Ему сказали, не беспокойся ни о чем, вот придет кто нехороший, злой, говорить станет всякое, правду искать, а мы услышим. Пойди посмотри. Под карнизом, под столиком, пойди, пойди…

— Чего, под столиком… — Но все же идет алкаш, проверяет, белеет лицом.

— А думаешь, почему мы знаем обо всем? Наш-то вот он, над дверью. — Грибанов демонстрирует своего “жучка”. — Они тем не менее скоро здесь будут. Найдут труп, бытовуха… А милиционеры местные, ни о чем не подозревающие, столкнутся с этими людьми у трупа… Так я решил…

Бывший спецназовец, пусть даже похмельный и пожилой, все же хранит память о своем молодом теле, умелом и сильном. Он группируется и вполоборота пробует бить Грибанова. Но тот ловит его на противоходе, короткое движение, хрип…

Грибанов берет со стола нож, кухонный, но почему-то острый, подобный бритве, я на этот нож смотрю весь час, пока длится объявление приговора, и вколачивает лезвие под левую лопатку лежащего на полу смрадного и противоестественного человека.

— Приговор приведен в исполнение. Пошли. Времени мало осталось.

Мы выходим, спускаемся вниз, “газик” стартует, за ним мы. — На дороге, свернув в лесопосадку, Грибанов выходит из машины, снимает фальшивые номера, под ними появляются другие. Мы выезжаем на кольцевую. Струев не в себе.

— А как называется контора-то ваша, с внутренней тюрьмой?

— Акционерное общество очень закрытого типа. “Цель”. Я мог бы вам не демонстрировать всего этого, но теперь, как говорится, мы повязаны кровью. Черной, правда, похожей на дерьмо. Вот что. Утром мы вылетаем в Иркутск. В командировку. Сейчас вас отвезу назад, в камеру. Отдыхайте. Утром в Домодедово.

— Кто вы? Генерал? Миллионер? Подпольщик? Кто? — кричит Струев.

— Я просто юрисконсульт в АОЗТе. Пенсия маленькая, приходится подрабатывать, — оборачивается к Струеву Грибанов.

— Вы на дорогу-то смотрите, — не выдерживаю уже я.

— Дорога? А, пустое, — говорит Грибанов и вовсе бросает руль.

Машина летит на скорости семьдесят, а старик Грибанов смотрит на нас с невинным интересом…

В эту ночь к Старику пришли Антонио, Пачо, Вилли. В полном боевом снаряжении, с винтовками, рюкзаками. Он давно ждал их, своих боевых товарищей. Это был последний бой. Он знал, что, когда придут они, череда призраков прекратится вовсе и вскоре произойдет нечто, настанут иные дни, лопнет скорлупа времени. Старик пытался по губам прочесть слова, которые произносил Вилли. Они расстались там, в Игере. Вилли заперли в соседней комнате, ночью Старик слышал, как тот стонал, а потом вдруг пришли русские, он просил, чтобы забрали и Вилли, но те качали головами, говорили про какой-то приказ, а Вилли слышал и думал, что Старика уводят, чтобы отправить в Ла-Крус или куда подале. “Возьмите Вилли”, — умолял он, но его уже несли на спине поочередно два здоровенных парня, а потом он потерял сознание.