Хранители порта

В шесть ноль-ноль капитан проснулся на чистых простынях, в своей постели, и некоторое время не мог понять, где он. Затем обнаружил на столике рядом так и не выпитый вчера чай, крепкий, остывший, и это было то самое необходимое, в чем он сейчас нуждался. Капитан выпил всю кружку залпом, потом сел, ощущая босыми ступнями линолеум. Ощущение было чудесным. Затем встал и послонялся по предрассветной квартире, натыкаясь временами то на то, то на се. Щелкнул выключателем, но лампочки в люстре не отозвались. Ах да, есть же еще такая вещь, как телевизор. И радио. Нашел «Спидолу», пощелкал без толку, ящичек молчал. «Нужно батарейки где-то достать. И вообще, карточки, талоны, деньги посчитать, и первым делом выбрать одежду». Он остановился на вельветовых брюках, светлой рубашке, сером легком пиджаке и демисезонной куртке, так как именно такой и был сейчас сезон. Но прежде всего нужно явиться в комендатуру, а для этого опять влезть в мундир. Интересно, где тут комендатура? Очевидно, на Пикк, там, где военкомат, а может, там, где был когда-то КГБ или милиция, тогда это ниже, под горой. Название улицы он забыл. Отправился в ванную, вода была, правда, только холодная. Он долго умывался, бриться было не нужно. «Сойдет и так». Посмотрел опять в окно. Кирха, гастроном, гора, светофор, все на месте.

Выйдя в девять ноль-ноль из дома, обнаружил на старом месте газетный киоск. «Красная звезда», «Советская Россия», «За Победу», «Колыванская правда» и «Советская Балтика». Но был и «Советский спорт», и он купил все газеты. Стоило это все один рубль.

От киоска до комендатуры, как оказалось, было метров сто. Раньше в изящном и прочном особнячке жил бармен. Большой хозяин маленького города. Над дверями крупными ясными буквами, черным по белому было написано: «КОМЕНДАТУРА», рядом озиралась пара автоматчиков. Магазинчик напротив торговал по-прежнему, вот только чем и за какую цену, решил капитан выяснить чуть позже, как и то, что написано в газетах.

— А мы заждались тебя, капитан, — встал из-за стола и протянул руку товарищ юности Геша, который был теперь комендантом. Полковником. — Ну, с приездом. Вижу, свеж, цел, годен к строевой, ну, давай твои аус-вайсы.

— Ты, Геша, вроде был до войны в предпринимателях.

— Партия велела, — рассмеялся Геша основательно.

— Да ты вроде и не большевик был тогда.

— А я и сейчас не он. Ты хоть знаешь, какая сейчас у нас партия? Газетки-то не почитывал? Радио не слушал? Когда прибыл, вчера, поди? А почему не явился? А, испугался. Ну, ну… сразу и пугаться. Мы ничего плохого не делаем фронтовику и орденоносцу. Пока он с нами…

Капитан стал было оглядываться в кабинете.

— Да ты не оглядывайся. Не озирайся. Наше дело правое. Победа будет за нами. Ну вот. Для общего развития газетки почитывай. О текущем моменте. Тебе месяц отписали? Ну, ну. Посмотрим, посмотрим. Телефончик вот. Позвони. В любое время дня и ночи. Ну, не забывай. Заходи. А мне сейчас по делам. С наступающим, товарищ.

— Геша! Какие дела! Мы же не виделись четыре года, даже четыре с половиной! Пойдем выпьем. Пойдем посидим в баре! Меня же четыре с половиной раза убивало. Пойдем орден обмоем. У тебя есть орден, Геша?

— У меня есть орден. Только не советую тебе тут ходить с орденами и в форме. Тут стреляют, капитан.

— Кто стреляет, Геша? Ведь здесь-то война кончилась давным-давно.

— Лесные братья, капитан. Они приходят в наши города и стреляют. Поживешь — увидишь. Или услышишь. Я к тебе зайду. — И выпроводил капитана друг Геша. Вот тебе и «Советский спорт».

Выйдя из комендатуры, капитан сплюнул под ноги и прямиком отправился на рынок. Рождественский рынок в городке был всегда чудесен. Всего у капитана было несколько тысяч рублей, по увольнении в запас ему причиталось еще тысяч двадцать, и по крайней мере на газеты он себе заработал.

Не было елки на рыночной площади, не было павильонов на воздухе, и был закрыт непосредственно рынок в здании старого амбара. И на рыночной площади не было ни души. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, капитан бодро отправился туда, где провел полжизни. В одноименный с городком бар. Кафе на первом этаже работало. «При входе предъявите талоны» — было выведено крупно над входом. А про талоны он и не спросил у коменданта своего детства. Бар-то был на втором этаже и был закрыт. Вообще там не было теперь никакого бара. Спустившись вниз, он, не предъявляя талонов, вошел в зал кафетерия.

— Ваши талоны, капитан, — бодро окликнул его инвалид у раздачи.

— А где дают талоны? Я только что с фронта, товарищ…

— Товарищ, вам нужно к начальнику домов. Это в бывшем здании сберкассы… Но вообще-то если вы с фронта, можно и так. Деньги-то есть?

— Деньги есть. Да что вас объедать. А где еще за деньги?

— В Доме офицеров, конечно. Это там, где был театр. Там и буфет есть.

Капитан отправился в путь по своему городку, дабы обойти его из конца в конец, не застать никого из знакомых, не найдя и следа многих из них, ни одной надписи на эстонском языке и ни с кем не поговорив. Он почти вообще никого не встретил на улицах, кроме автоматчиков внутренних войск и их командиров, и потому не пошел в Дом офицеров, а вернулся домой, где снял мундир, аккуратно повесил его в шкаф и переоделся наконец в то, во что хотел. Он открыл свой чемодан и опять закрыл. Достал из бара бутылку сухого вина, ждавшего его так долго. Вино было мутным. Оно не дождалось. Но капитан сорвал пластмассовую никчемную пробку и стал пить прямо из горлышка прокисшее, почти мертвое вино, разлитое наспех перед войной, и оно ему текло на подбородок, на рубашку. Потом раскрыл газету.

Номер посвящался закончившемуся в ноябре чемпионату СССР по футболу. Видимо, футбол был тем большим спортом, который объединял сейчас народы. Высшая лига была той же, что и до отказов и демаршей национальных федераций. Вся компания во главе со «Спартаком», и «Динамо» Тбилиси тут, на шестом месте, только никакого «Жальгириса» (ни из Вильно, ни из Ковно). Ни в высшей, ни в первой, ни в многочисленных Зонах. В Литве сейчас стреляли вовсю. Зато появился таинственный ЦДОФ, очевидно, Дом офицеров, еще и центральный. И ВВС опять был жив, восстал из пепла и занимал скромное десятое место. Первая лига была в основном центрально-российской, но где-то в середине фигурировали три «Динамо» — Бухарест, Будапешт и София. Гурник из Польской Советской Социалистической Республики оплошал и замыкал таблицу. И немудрено. Капитан знал, что сделали с Польшей его боевые товарищи год назад. Но поляки настырно и мужественно отстраивали Варшаву вновь. Точнее, было трудно понять, кто порушил больше, мы или супостаты. За Польшу боролись голубые каски из ООН. Там их застала война, там они переменили голубой цвет на боевую раскраску, там все и полегли, но порушили немало. «Ничего. Полякам не привыкать. И вся страна поможет. От Курил и до Белграда. Кстати, где там Белград? Ага! В третьей зоне класса „Б“. Ладно, потом разберемся. А где родной Таллин, сиречь Ревель, сиречь Колывань? Нет вовсе. Как и „Жальгириса“. Ладно, будем болеть за „Даугаву“. Не совсем чужой город. Только это теперь не „Даугава“, а „Западная Двина“. Вот она. Во второй зоне, но наверху. Будем надеяться». Слегка оторопев от футбола, капитан взял «Красную Звезду». На первых полосах помещался ответ мировому сообществу, хотя трудно теперь было понять, что же это такое, по поводу концентрации советских войск на границах Норвегии. Советские власти в Гельсингфорсе отвечали, что выводимые для передислокации из Западной Европы войска некуда более разместить. Норвежцы не соглашались. Гельсингфорс и Москва убеждали. Затем примерно на полстранице — проблемная статья о неудаче с формированием Ла-Манша, запускался пробный шар об использовании Главного Оружия. Перевернув страницу, капитан быстренько пробежал глазами заметки, посвященные быту наших частей во временно оккупированной Испании, Португалии и Италии. Раздавались похвалы в адрес мудрых правителей этих чудесных стран, вовремя вышедших из войны и впустивших ограниченные контингента наших войск. В результате никаких разрушений, люди сыты и счастливы. Коммунистические партии набирают очки на выборах. На третьей странице шли будни СМЕРШа в бывших балтийских республиках, а теперь губерниях. Здесь капитан окончательно уяснил, что СССР простирается в бывших границах, это теперь Россия с административным губернским делением вместо республиканского. А все, что возвращено и приумножено в Европе, — это союзные республики бывшего СЭВ. Плюс Албания. Плюс Югославия. Все остальное — временно оккупированные территории. В Скандинавии ограничились Финляндией, ставшей теперь губернией с автономией, и, естественно, Аландскими островами. На четвертой странице обнаружилась сатира, юмор, футбол, хоккей и прочая чушь.