Предвестники

3.

   Почти всю дорогу мы летели молча - лодка мчалась, рассекая небо, и ветер уносил дыхание и слова. Изредка я пел, чтобы добавить ей сил, - и земля под нами сливалась в неразличимую пелену. Рулевое весло было теплым и слушалось малейших движений, но я уже чувствовал, как ноют руки - мы впервые летели так далеко.

   Впереди возвышались горы - темной грядой поднимались над равниной. Солнце наливалось красным, готово было скрыться за острыми вершинами. Нам нужно было торопиться. Я не хотел прилететь в темноте.

   Я потянул весло, и лодка развернулась, солнце качнулось за левым бортом.

   - Зачем? - крикнул Рилэн, обернувшись. Встречный ветер трепал его светлые волосы. - Мы шли правильно, Форт там!

   - Нужно быть осторожней! - прокричал я в ответ. - Если это ловушка! Высадимся рядом!

   Рилэн кивнул, но передвинул рычаги, и ветер перестал так яростно хлестать в лицо. Мы уже не мчались, а плыли.

   Я перевесился через борт. Земля под нами была серой, с тускло-зелеными и желтыми пятнами - должно быть, выгоревшей на солнце травой. Пустынная, ни на что не годная земля - но по ней змеилась дорога. Даже с высоты я различал движение и клубящуюся пыль, - я был уверен, это военный отряд, торговые караваны не скачут так быстро.

   Кто бы это ни был, они двигались в сторону гор, туда, где виднелись крохотные домики, такие же серые и невзрачные, как и все вокруг. Селение или пограничный пост - сейчас это было неважно.

   - Туда! - сказал я Рилэну. - И скорее!

   Лодка устремилась к земле - самый прекрасный миг - она не парила, а падала, неслась вниз. Небо уже не было незримым потоком, оно стало бездной, а лодка - ястребом, ринувшимся на добычу. Я сжимал весло, земля мчалась на нас, - и лишь в самое последнее мгновение лодка выровнялась и, словно скользя по невидимому склону, приземлилась.

   Сколько себя помню, я всегда мечтал летать.

   От поднявшейся пыли я закашлялся, и почти не слышал, как ругается Джерри. Пыль была безвкусной, но жгла глаза. Казалось, она никогда не осядет. Я наощупь отыскал оружие, застегнул перевязь и выбрался из лодки.

   - И как здесь люди живут, - пробормотал Джерри.

   Мы приземлись возле самой дороги. Она была немощеной - сейчас дымилась от пыли, а как пойдут дожди, превратится в грязь. Но это была настоящая широкая дорога и заканчивалась возле двух высоких столбов, - но ни ворот, ни ограды не было. Отряд, который мы видели с высоты, уже въехал за эту несуществующую черту. Пыль оседала, и я начал различать краски и силуэты: кто-то был верхом, кто-то спешился, ружья в руках и за спиной, цветные нашивки на рукавах. Человек десять или пятнадцать, я не мог сказать точнее.

   - Пограничный отряд, - проронил Рилэн.

   По их торопливым движениям, по неразличимым выкрикам было ясно, - они готовы сразится с нами. Я не мог их винить - лодки плавают по морю, а не летают по небу.

   - Уберите оружие, - сказал я.

   - Ты же говорил, может быть ловушка, - возразил Джерри, но, даже не оборачиваясь, я знал - он послушался.

   Я взмахнул рукой, отдавая салют. В ответ мне прокричали что-то, но я не понял, приветствие или угрозу. Я вытащил из кармана конверт и поднял над головой. Вряд ли издалека были видны королевские печати, но все же люди расступились, освобождая путь между двух столбов, словно это и правда были ворота.

   Настоящих солдат здесь почти не было - лишь четверо в желтоватой приграничной форме - остальные обычные ополченцы, вряд ли выбиравшиеся дальше родных мест. Но я знал - должен быть хотя бы один офицер, командир отряда.

   - А я давно говорю, что в гвардию пора брать женщин, - сказал Джерри.

   Мы подошли уже близко, и теперь я тоже понял. Позади расступившегося отряда стояла девушка - высокая, с черными косами и красной офицерской лентой, завязанной на шее, как платок.

   Я чувствовал взгляды со всех сторон, настороженные, колючие. Мы словно внезапно стали чужаками и шли сквозь вражеский строй. Одно неосторожное движение или слово, и зазвучат выстрелы, - и я не знал, кто выстрелит первым.

   Но земля была безжизненной и тусклой, воздух наполняла только пыль, перестук копыт и голоса людей. Я не чувствовал следов магии, ни одной сияющей струны, ни одной песни, - только серебристый отзвук лодки, оставшейся у нас за спиной.

   Говорят, магию врагов невозможно почувствовать, но я никогда не верил в это. Любое волшебство сияет и звенит, если к нему прикоснуться.

   Здесь не было магии.

   Я еще раз отсалютовал, подойдя, и протянул черноволосой девушке конверт.

   Она взглянула на печати, потом по очереди на каждого из нас. Долгий и усталый взгляд. Каждый из нас был старше ее по званию, и все же она смотрела на нас как на новобранцев, впервые взявших в руки оружие. Мне был так хорошо знаком этот взгляд и я с трудом смог сдержаться и промолчать.

   Это граница, сказал я себе. Мы не в Атанге. Здесь другие опасности и другие порядки.

   Я трижды мысленно повторил это, пока девушка вскрывала конверт и разворачивала письмо. Бумага хрустела, запах свежих чернил еще не выветрился, чувствовался даже в здешней пыли.

   Мы не в Атанге. Я повторил это еще несколько раз, пока она читала.

   Атанг или граница - мы в одной стране, и у нас одни законы. Я не знал, сколько еще смогу молчать.

   Наконец она вернула мне бумаги и коротко отсалютовала.

   - Аник, - сказала она. - Командир пограничного отряда, четвертый пост.

   - Отличные укрепления, - радостно сообщил Джерри.

   Аник не взглянула на него.

   Укреплений здесь не было. Четвертый пограничный пост с земли выглядел еще более невзрачно, чем с воздуха: несколько низких бараков, пыль, запустение, отряд из ополченцев и женщина-командир.

   По уставу она должна была дождаться моего ответа. Но, видимо, за пределами Атанга про устав мало кто слышал.

   - Мы просили прислать подкрепление.

   Я уже видел, как снова отдаю ей конверт, слышал, как говорю: "Перечитай. Если сложно, я прочту вслух, здесь все написано". Эти слова были так близко, почти на выдохе, - наверное Аник ощутила их.

   - Я так понимаю, прислали только вас? - сказала она. Ее взгляд уже не был таким тяжелым, только усталым. - Больше нам никого не ждать?

   - Да, - кивнул я. - Но вам прислали больше, чем вы просили.

   "Вы втроем стоите двух отрядов", - так нам сказали перед отлетом. Я не собирался объяснять это.

   Аник вновь обвела нас взглядом и проговорила:

   - Я должна доложить вам обстановку. Пойдемте.

   Пока мы шли, напряжение вокруг исчезало: ополченцы вернулись к своим делам, расседлывали лошадей, разговаривали. Враждебность таяла с каждым шагом, и так же таяла, затихала серебристая песня позади, - мое волшебство уходило вглубь земли, лодка засыпала.

   Джерри щелкнул зажигалкой на ходу, протянул мне, - но я отмахнулся. Куда бы я ни прилетал, это суеверие было повсюду, - а я меньше всего хотел сейчас услышать, что волшебники не должны курить.

   Горы уже поглотили солнце, и сумрак становился все глубже. Сигарета Джерри вспыхивала, как искра костра, и горьковатый дым доносился сквозь запах пыли. Я уже готов был наплевать на чужие суеверия и закурить, но тут мы пришли.

   Аник распахнула дверь и сняла газовый фонарь со стены. Пламя зашипело, разгораясь, метнулось за стеклом, и комната наполнилась тенями и светом.

   - Знакомо выглядит, - сказал Джерри и затянулся.

   Двухъярусные кровати вдоль стен, пол, посыпанный стружкой, - обычная казарма, но почти заброшенная, нежилая.

   - Поговорим там. - Аник кивнула на дверь в дальнем конце комнаты и, не дожидаясь ответа, прошла вперед.

   Я был уверен - там маленькая тесная комнатка, превращенная в штаб. Стол, заваленный картами, кресло и шкаф, набитый никому не нужными бумагами - конверт с королевскими печатями наверняка отправится туда же.