Женатый мужчина

Глава двенадцатая

В воскресенье после обеда они вернулись в Лондон. Джон завез Паулу на Пэрвз-Мьюз, затем на ее «ланчии» поехал к себе в Холланд-Парк. Так посоветовала Паула на случай, если Клэр будет звонить из Бьюзи. Поэтому он положил трубку на аппарат. Через некоторое время ему позвонила теща — Элен Лох.

— Это вы, Джон? — Да.

— У вас телефон не в порядке. Все время занято.

— Дети неаккуратно положили трубку наверху.

— Я так и думала. А Клэр можно?

— Нет. Разве она не у вас?

— Она сказала, что машина может вам понадобиться, поэтому она приедет двенадцатичасовым, но не приехала ни этим, ни следующим.

— А вы звонили в коттедж?

— Да. Там не отвечают.

— И она вам не звонила?

— Нет. Юстас весь день был дома.

— Может быть, у вас что-нибудь с телефоном?

— Нет, все в порядке. Джойс Сьюэлл дважды звонил сегодня днем.

— Что-то непонятное. «Вольво» нет. Может, она решила все-таки ехать на машине?

— Она сказала, что машина нужна вам в Лондоне.

— Мы действительно договаривались, что машину она оставит мне.

— Господи, надеюсь, она не попала в аварию.

— Я попытаюсь проверить и перезвоню вам. Джон тут же набрал номер полицейского участка, обслуживающего долину Темзы. Он спросил, не было ли дорожного происшествия с желтым «вольво». Узнав, что нет, он забеспокоился: Клэр могла в коттедже упасть с лестницы или ее ударило током. Стал соображать, кому из приятелей или соседей в Уилтшире позвонить, кто там может оказаться в февральское воскресенье, но затем решил, что гораздо проще поехать туда самому на «ланчии».

Выехал он в семь и через час был на месте. На площадке перед коттеджем стояли две машины — желтый «вольво» и синий «форд-кортина». Окна в гостиной и спальне наверху были освещены. Джон поставил «лан-чию» рядом с «вольво» и пошел к черному ходу. Дверь оказалась незапертой, он вошел и окликнул Клэр. Молчание. Он прошел в общую комнату. Свет горел, но огонь в камине погас. Он снова окликнул ее, и снова молчание. Он уже собрался идти дальше, но тут заметил, что портьеры на двустворчатой двери в сад наполовину сорваны с карниза. Он направился к двери и тут увидел между портьерами нагую фигуру, грузно осевшую на пол и прильнувшую к стеклу, словно человек всматривался в сад. Под правой лопаткой зияла черная, огромная, как ему показалось, дыра, и черная полоска крови бежала вниз, к бедру. Это была Клэр, мертвая, груди расплющились о стекло. Руки свисали вниз.

Джон замер, не чувствуя ничего, кроме страха. Он прислушался и вдруг со стремительной легкостью балетного танцовщика метнулся к двери, но тут же понял, что кровь-то уже черная и запекшаяся. Значит, это случилось раньше. Поэтому он вернулся, решив осмотреть труп. Он не мог заставить себя дотронуться до Клэр, а поскольку она уткнулась лбом в стекло, ему не видно было ее лица. Он долго рассматривал рану под лопаткой — черные катыши и осколки белой кости среди багрового мяса. Ясно: выстрел из дробовика в упор.

Джон оставил все как есть, не притронувшись к телу Клэр, и пошел к лестнице. Из спальни сюда падал свет. Он двинулся наверх, чтобы уяснить происшедшее, и первое, что увидел, — сорванные с постели одеяла и смятые простыни, точно здесь боролись; потом заметил одежду, разбросанную по полу, мужскую и женскую вперемешку. Мужские вещи были не его, не узнал он и шелкового женского белья, отделанного дорогим кружевом, — такого у Клэр не было. На минуту у него возникла мысль об ошибке, что это не Клэр там внизу, но тут рядом с новой шелковой комбинацией увидел ее темно-синюю блузку и черную юбку. Он сделал шаг-другой и обнаружил второй труп, тоже нагой, лежавший на полу между стеной и кроватью. Он подошел ближе. Мужчина с изуродованной выстрелом головой — Джон оглядел черную поросль волос на груди, серый сморщенный комок между ног, словно по этим признакам мог опознать труп. Сначала он решил, что не знает этого человека, и, только снова взглянув на откинутую голову и увидев растянутые в оскале губы, вдруг понял, что перед ним тело Генри Масколла.

Он огляделся. Все остальное было как в прошлый раз, когда они сюда приезжали. Он уставился на обои, которые много лет назад, наклеивая, не сумел ровно подогнать. Потом до него начал постепенно доходить смысл увиденного, и он зашатался. Спотыкаясь, добрел до лестницы, терзаемый гневом, страхом, скорбью и ревностью, и опустился на первую ступеньку. Он не хотел больше видеть это тело, предавшее его; при мысли, что эти окоченевшие бедра видел и ласкал другой, ревность вытеснила горе, и он со злорадством подумал о мертвом мужчине, лежавшем на полу.

Но тут же профессиональный рефлекс юриста подсказал, что, если женщина обнаружена убитой вместе с любовником, в убийстве обычно подозревают мужа. Жажду мщения сменил страх, и Джон принялся обдумывать, сможет ли он обеспечить себе убедительное алиби на время, прошедшее между отъездом Клэр из Лондона и своим прибытием в коттедж, чтобы отвести от себя подозрения. Он мог положиться на Паулу и ее родителей, которые подтвердят, что он был в Приннет-Парке и уехал оттуда после обеда в воскресенье, а теща засвидетельствует, что вечером он находился в Холланд-Парке, когда она позвонила ему на квартиру; но ведь они могли умереть и днем — он вполне мог примчаться сюда и убить их! Или накануне вечером, до того как приехал в Приннет-Парк! Он столько раз видел, как суд отвергает алиби, что вдруг усомнился в надежности своего собственного. Надо ехать к Пауле. Она-то уж под присягой покажет, что они вообще не расставались и выходные, субботу и воскресенье, провели вместе. Он бросился вниз по лестнице и, оставив все как есть, погнал машину в Лондон.

На автостраде, проезжая мимо аэропорта Хитроу, он вспомнил, как они с Клэр последний раз летели отсюда во Францию, и вдруг разрыдался. Но тут же, поскольку всем его существом владел теперь страх, стал с ужасом думать, что, если Паула увидит, как он терзается по Клэр, она может и не подтвердить его алиби на те часы, пока они не были вместе. У дома Паулы он остановил машину за белым «фордом-эскортом» и еще посидел в темноте, чтобы окончательно прийти в себя.

Было уже начало одиннадцатого, но в гостиной наверху еще горел свет, поэтому Джон отпер кухонную дверь и прошел прямо к винтовой лестнице. Поднявшись, он даже зажмурился — так ярко горели все лампы. При виде Джона Паула встала, но еще кто-то — какой-то молодой человек — остался сидеть на диване.

— Извините, — начал Джон, — я не знал, что…

— Входите, — сказала она. — Это всего лишь Терри. Он ехал мимо и…

Потрясенный неверностью жены, убитой вместе со своим любовником, а теперь еще и тем, что любовница принимает бывшего возлюбленного, которого поклялась никогда больше не видеть, Джон пошатнулся, как скверный актер в мелодраме. Он оперся на знакомый сервит ровочный столик, чтобы удержаться на ногах и не упасть.

Терри Пайк поднялся. Лицо его не выражало ничего.

— Привет, хозяин, — первым поздоровался он.

— Я, пожалуй, пойду, — пробормотал Джон.

— Не валяйте дурака, — сказала Паула.

— Если уж кому сматывать удочки, так это мне. — Терри скривился в ухмылке.

Джон почувствовал, что у него подгибаются ноги, и присел на подлокотник дивана.

— Где моя сумка? — сказал Терри.

— Вот. — Паула подала синюю парусиновую сумку.

— Бывайте, — сказал Терри.

Паула ничего не ответила. Джон заметил, что, прежде чем скрыться на лестнице, он ей подмигнул.

— Ты же обещала… — прохрипел он.

— У тебя жуткий вид. Иди сюда, садись к огню.

— Ты же обещала больше никогда не встречаться с ним.

— Ну, проезжал человек мимо. Только и всего.

— И случайно с вещами, да?

— С какими вещами?

— У него была сумка. Она пожала плечами.

— Ну да, он наверняка надеялся переночевать. Переспать по старой привычке. — Она улыбнулась. — Но я бы все равно дала ему от ворот поворот независимо от того, заглянешь ты или нет. Теперь выкладывай, что случилось, а я принесу тебе выпить.