Страница 49 из 75
– Мне кажется, тебе сейчас не до побега. Больше всего тебе хочется дойти до тех могил и убедиться в том, что они есть.
– Это так! – пробормотал Корнышев.
Прежде он не угадывал в простоватом Ныркове подобной проницательности. Возможно, недооценивал его.
Корнышев вел Ныркова за собой. Сначала прямо, потом направо. Вроде бы все, как всегда. Нырков отметил про себя, что тот идет уверенно.
Теперь по узкой тропке между могил. Здесь еще одна аллея. По ней? Или по следующей? Корнышев замешкался.
– Что? – спросил Нырков. Запутался, мол, брат?
– Кажется, еще вперед надо пройти, – неуверенно сказал Корнышев.
Он вдруг осознал, что и сегодня может не найти могил. Их просто нет. Ему пригрезилось. От одной мысли об этом становилось плохо.
Нырков угадал его состояние.
– Слава! – Он вдруг назвал Корнышева по имени. – Ты знаешь байку про сороконожку? У нее однажды спросили, как это она передвигает свои сорок ног и никогда не сбивается. Она задумалась – и больше не смогла сделать ни шага. Ты не задумывайся, Слава! Ты просто позволь своим ногам идти. Они сами выведут. Сами вспомнят. Если ты здесь бывал неоднократно.
По этой аллее или все-таки по следующей?
– Мы можем вперед пройти, потом назад вернуться, – сказал Нырков. – Можем поискать. Время есть.
«Если ты здесь бывал неоднократно». Так он сказал. В этом-то все и дело.
– Пошли! – решительно шагнул Корнышев.
Они прошли мимо кладбищенских рабочих, которые торопливо рыли для кого-то могилу.
– Может, у них спросить? – предложил Нырков.
– Пошли-пошли! – торопил его Корнышев.
Он озирался вокруг, взглядом выхватывая ориентиры, и был похож на растерянного туриста, потерявшегося в чужом огромном городе. Вроде бы пейзаж знакомый, а где этот отель – не поймешь. Корнышев ускорил шаг. Это очень было похоже на панику. Нырков хотел предложить вернуться и поискать на другой аллее, но Корнышев вдруг остановился. Нырков приблизился.
Корнышев Геннадий Степанович.
Корнышева Анна Гавриловна.
Две могилы рядом.
У Ныркова сделалось такое лицо, будто только что ему был продемонстрирован какой-то совсем невообразимый фокус.
– Понимаешь, темно тогда было, – с видимым облегчением произнес Корнышев. – Считай, что ночь. Вот я в темноте, видно, аллеи и перепутал.
С Нырковым будто что-то сделалось. Будто он на что-то решился.
– Пойдем-ка! – поманил он за собой Корнышева.
И направился не туда, где были ворота кладбища и где оставался микроавтобус, а в противоположную сторону.
Здесь уже были совсем глухие места. Кладбищенские задворки. Людей нет. Только обветшавшие памятники, да покосившиеся кресты на давно позабытых могилах. Корнышев видел, как Нырков привычно и деловито извлек из своего мобильного телефона аккумуляторную батарею. Корнышев и сам так делал, когда хотел, чтобы его местоположение было невозможно вычислить. Любой сотрудник знает, что местонахождение мобильного телефона, даже выключенного, можно запеленговать, если в нем есть работоспособная аккумуляторная батарея. Нырков явно хотел потеряться.
– Один ты пропадешь, – сказал Нырков. – Долго не побегаешь. Ну, ты видел, как тебя сегодня приняли. И пикнуть не успел.
Это было правдой. Человек – один, без защиты, против огромного механизма – ничто.
– Я тебя сейчас отвезу… Ну, ты увидишь… Надежное место… там тебе помогут.
Нырков окинул собеседника оценивающим взглядом. И понял, что без пояснений тут не обойтись.
– Пока ни о чем не спрашивай, – попросил он. – Все расскажу, когда доберемся до места. А если нас по дороге перехватят – ты не в курсе. Так будет лучше для нас обоих.
Он ожидал погони. Он замыслил побег. Он Корнышева фактически похищал. И получилось, что пошел против своих.
– Тебя в порошок сотрут, – напомнил Корнышев. – Свои же.
– А кто они – «свои»? – ответил Нырков со спокойствием человека, принявшего окончательное и бесповоротное решение.
У него давно было время все обдумать, сопоставить. И у него будто глаза раскрылись.
– Ты, наверное, прав. Я – честный дурак, – выдавил из себя Нырков с кривой ухмылкой.
Было видно, что признание далось ему с трудом. Больно было мужику.
– Они там каждый за себя – Захаров, Потапов, все другие, – сказал Сергей. – Тебе хорошо, ты по Африке бегал и всего этого не видел. А я тут такого насмотрелся! Нет больше прежней конторы. ФСБ уже не та. Я, как дурак, верил. Знаешь, тут один из наших написал статью… Ну, ты не читал, конечно. А фуррор большой случился. В общем, этот генерал… Ну, который статью написал… Он говорил – о чем? О том, что, когда люди из спецслужб пришли к власти в стране, это Россию фактически спасло. Ты помнишь ельцинские времена? Все разваливалось на глазах, бардак полнейший. Еще чуть-чуть, и мы бы страну потеряли. Россия летела в пропасть, но зацепилась за чекистский крюк, на нем повисла. Только этот крюк Россию и удерживает. Ты понимаешь? Честные люди пришли стране на помощь. Мы пришли, спасли государство. Так тот генерал писал. Это прямо мои мысли были. Мы же присягу давали. Мы же государственники до мозга костей. Не знаю, как ты, а я-то точно. И готов был и дальше Родине служить. Я ведь уже было из конторы ушел. Сил не было наблюдать за тем, как все рушится. А тут частная охрана. Хорошая зарплата, работаешь только на себя – милое дело. И я так жил. Но вдруг мне показалось, что что-то изменилось. Это после того, как мы взяли власть. И я вернулся. У многих был такой настрой. Одинаково с тем генералом думали. Потому что дураки были! – внезапно закончил свою тираду Нырков.
Он шагал почти строевым шагом. Ладони сжаты в кулаки. Так на картинах на войну идут солдаты.
– А на самом деле, Слава, все эти речи про служение стране – просто блеф! Дымовая завеса. Это для нас, для пехоты. Для рядовых бойцов. Мы служим, а они живут. Мы за идею, а они за деньги. Они теперь бюджет пилят, Слава, и главная их головная боль – это чтобы никто, кроме них, больше к газовой трубе не присосался. Все это видят. И контора стала гнить. На всех уровнях. Каждый на своей должности не Родине служит, а деньги зарабатывает. Разницу улавливаешь?
Нырков остановился и посмотрел в глаза Корнышеву строгим взглядом. Тот непроизвольно кивнул, подтверждая, что правильно понял собеседника.
– И ты хочешь, чтобы я тебя им отдал? – произнес Сергей.
Доходчиво все объяснил.
Видел Корнышев и прежде людей разочаровавшихся. Такие порой могут идти до конца, потому что чувствуют себя обманутыми.
Вдвоем с Нырковым они дошли до ограды кладбища, перемахнули через кирпичный забор и очутились на тихой малолюдной улице. Здесь Нырков остановил такси и, не торгуясь, договорился с водителем о том, чтобы тот отвез их на Рублевку.
Пока ехали в такси, Нырков старательно изображал невозмутимость. Но было заметно, что он сильно нервничает. Особенно это бросалось в глаза, когда выехали на Рублевку. Это короткое загородное шоссе, вдоль которого выстроились особняки самых высокопоставленных госчиновников и наиболее богатых бизнесменов, всегда плотно опекается сотрудниками милиции и Федеральной службы охраны. И Корнышев видел, как напрягается Нырков при появлении за каждым следующим поворотом дороги очередного милицейского поста.
К счастью, их ни разу не остановили. Хотя дорога показалась Корнышеву бесконечно длинной. Шоссе было узким – всего две полосы, постоянно петляло, и почти везде стояли ограничивающие скорость знаки.
– Здесь, пожалуйста, налево, – попросил таксиста Нырков.
Машина свернула в узкий проезд, зажатый между двумя необыкновенно высокими заборами. Их высота составляла метров пять, не меньше, и это было похоже на поездку по дну глубокого каньона. Каньон казался бесконечным. Трудно было понять, проехали они пятьсот метров или две тысячи пятьсот. Вдруг заборы будто несколько раздвинулись, образуя небольшую заасфальтированную площадку, и дорога уперлась в массивные и весьма красивые ворота, которые одним своим видом демонстрировали одновременно и богатство владельца поместья, и неприступность его жилища.