Турецкий транзит

Турок принес ей чай в стакане и удалился, унося свою растерянность. Не знал, что ему делать с этой русской. Не знал, что такое с ней произошло. Только понял, что у нее беда.

Она плакала. Перед нею остывал нетронутый завтрак. И лежала на столе россыпь мусора. После того как турок забрал лиры, осталась визитка из отеля, магазинный чек, неиспользованный трамвайный жетон…

А еще клочок бумаги с телефоном.

Ей этот телефон дал Серега из Самары. В Памуккале при расставании. Буду нужен – позвони, сказал он ей тогда. Он ей очень нужен. Она без него пропадет.

Турок разрешил ей позвонить. Она набирала телефонный номер с замиранием сердца. Ей казалось, что это ее последняя надежда. Ответили ей по-турецки. Она запаниковала.

– Сергея, пожалуйста! – выпалила она по-русски. – Сергея из Самары!

И через мгновение он ей ответил.

– Сергей! – заторопилась она, все еще не веря. – Это ты?

– Да.

– Это Полина… То есть Таня… То есть Тимофеева… Мы в Памуккале…

– Да, я помню. Ты где?

– Я в Стамбуле! Сережа, мне очень плохо! У меня беда! Я не знаю, что мне делать!

Слезы брызнули из ее глаз. Она этого не заметила.

– Помоги мне! Я тебя умоляю! Мне не к кому больше обратиться!

– Хорошо, – ответил он с готовностью. – Приезжай ко мне в Лялели, я адрес дам.

– Я не могу, Сережа! Я на другом берегу, и у меня нет денег, чтобы переплыть через этот чертов Босфор! Забери меня отсюда!

Слезы ей мешали, и она смазывала их неловкими торопливыми движениями.

– Я приеду, – пообещал он. – Где мне тебя искать?

Она замялась, не зная, как объяснить. Этот локантас он в жизни не отыщет. Можно было встретиться у причала Юскюдар, но она боялась, что в столь людном месте они друг друга не увидят.

– На кладбище! – осенило вдруг ее.

– На каком кладбище? – опешил собеседник.

– Тут кладбище огромное! Оно наверняка одно такое! И через него идет дорога, по ней машины, а людей там нет совсем!

Конечно, именно там они и встретятся. Она будет стоять на пустынном тротуаре, и в этом безлюдье он не сможет ее не заметить.

– Ну хорошо, – сказал Сергей. – Я там буду. Примерно через час.

– Я жду! – выпалила она. – Ты только приезжай! Ты не бросай меня! Мне правда очень плохо!

Хотя времени впереди было много, она помчалась к кладбищу едва ли не бегом. Боялась, что Сергей приедет раньше, а ее там не найдет.

Шел дождь, и вокруг был все тот же серый город, но она ничего этого не замечала. У нее появилась надежда, и она одной этой надеждой только и жила.

Она дошла до входа на кладбище и застыла у ворот, как часовой. Встречала взглядом каждую проезжающую машину и всякий раз страдала, обнаружив, что и это не Сергей. Простояла долго, прежде чем он появился. Он приехал на такси, увидел ее еще издали, а когда подъехал ближе, обнаружил, в сколь скверном состоянии она пребывает. Мокрая, продрогшая, с темными кругами под глазами. Она бросилась к вышедшему из машины Сергею, обняла его, вцепилась мертвой хваткой, и слезы текли по ее лицу, смешиваясь с каплями дождя. Вся ее одежда промокла насквозь, и, когда она прижалась к Сергею, он тоже промок в одно мгновение. Сделал усилие, смог разжать ее руки и отстранился.

Теперь он был готов поверить в то, что денег у нее нет. Потому что не может пребывать в столь жутком состоянии обладательница семисот тысяч долларов.

– Сережа! Я не знаю, что мне делать! У меня нет денег, нет документов, и еще я, кажется, убила Кемаля!

– Что такое ты сделала с Кемалем? – спросил подозрительно Сергей.

Она, захлебываясь слезами и дождем, рассказала ему, как приехала в Стамбул, как по фотографии нашла тот магазин, в котором якобы работала когда-то, как Кемаль поселил ее в гостиницу и как потом он к ней туда пришел однажды вечером, и чем все это закончилось.

– От меня-то тебе чего нужно? – спросил Сергей, и в голосе его угадывались неприязнь и брезгливость.

Все выглядело так, будто он сейчас сядет в машину и уедет. Она испугалась.

– Сережа! – выпалила она, ужасаясь при мысли, что может снова остаться одна. – Я всех боюсь! Меня, наверное, ищет полиция! Я ночевала тут, на кладбище! И у меня совсем нет денег! Ни копейки!

Похоже, что она сумела его поразить. Он видел, что ей плохо, но прежде не мог представить глубины той пропасти, в которой она оказалась. Шмякнулась, и теперь костей не соберешь.

– Я-то тут при чем? – спросил он, явно досадуя на себя за то, что тратит время на дело недостойное и совсем необязательное.

Будто она была бомжом-попрошайкой, одним своим видом оскорбляющей приличных людей.

– Ты же мне сказал… – произнесла она растерянно. – Там, в Памуккале. Что можно позвонить, если что.

– А мой телефончик сохранился?

– Да, конечно! – ответила она с готовностью, пошарила по карманам, отыскала бумажный клочок.

Сергей на ее глазах порвал клочок настолько мелко, что получилось конфетти, и бросил бумажную труху, даря ее прилетевшему с Босфора сырому ветру.

– И не надо мне больше звонить, – сказал он с бессердечием человека, стопроцентно уверенного в собственной правоте.

– Почему?! – ужаснулась она, понимая, что он теперь действительно уедет.

Без нее.

– Иногда с человеком хочется общаться, а иногда нет, – сказал Сергей. – Когда знаешь, что у человека есть семьсот тонн баксов, – к нему уважение и интерес. А если видишь, что он эту уйму денег где-то просандалил, – интерес уже не тот, что прежде.

Она обездвижела. Ее лишили последней надежды, и будущее ее было столь ужасно, что она боялась туда заглянуть.

– Пока! – сказал Сергей и повернулся к машине.

Тогда она бросилась к нему и вцепилась мертвой хваткой.

– Не бросай меня! – умоляла, рыдая.

Сергей пытался высвободиться, но не смог.

– Отпусти! – потребовал он.

Не подчинилась.

– Я сдам тебя в полицию! – пригрозил Сергей.

– Пускай! – рыдала она. – Вези в полицию! Все, что угодно! Я не знаю, что мне делать!

У нее начиналась истерика.

– Я смогу тебе помочь, – вдруг сказал Сергей. – Но тебе придется эту помощь отработать.

Она закивала в ответ с такой готовностью, что было видно – согласна на все.

– Я скажу тебе, что надо сделать, ты это выполнишь беспрекословно. Малейшее неповиновение – и мы расстанемся. И тогда уже твои слезы не помогут.

– Да! Я сделаю все, что ты захочешь! – клялась она.

Тогда он распахнул перед нею дверцу такси. Ей сейчас казалось, что это ворота в рай открылись.

Сергей привез ее в район, в сравнении с которым те кварталы, которые она видела в азиатской части Стамбула, могли показаться вершиной урбанизации, символом достойной жизни и примером для архитекторов всех стран.

Цвет обшарпанных домов можно было определить лишь по клочьям сохранившейся местами краски. Дома в два-три-четыре этажа нависали над узкой улицей своими эркерами, и было понятно, что эти крытые балкончики – дань здешней бедности, потому что не было другой возможности увеличить площадь убогого жилища. Здесь не было вывесок, не было рекламы, а если попадался прижавшийся к стене дома автомобиль, так это была проржавевшая насквозь рухлядь, оставленная тут навечно, потому что не бывает запчастей к таким питекантропам, да и самих заводов, где много десятилетий назад собирали эти автомобили, уже нет, наверное.

Сергей вышел из машины и скрылся за покосившейся дверью, которой было лет сто, не меньше. Отсутствовал он недолго, вернулся с молодым худым турком того пограничного возраста, когда не знаешь, как о нем сказать: он мальчик или юноша.

– Это мой друг, – сказал Сергей. – Его зовут Ханан. Поживешь у него, я ему сказал, что так надо.

– Я не хочу! – испугалась она. – Я хочу быть с тобой!

Но он так на нее глянул, что она тут же осеклась, вспомнив о его угрозе бросить ее на произвол судьбы в случае малейшего неповиновения.