Турецкий транзит

– Убью!

Убьет при первой же возможности, тут никаких сомнений. Хеджи ему сразу поверил, потому что видел его глаза.

Сначала они ехали по шоссе, потом свернули на грунтовку, которая выглядела так, будто еще месяц назад здесь и дороги никакой не было, а через пару километров дорога закончилась, потому что ее действительно еще только делали и не успели дальше протянуть. На небольшом пятачке громоздилась строительная техника: грейдер, пара бульдозеров, экскаватор и несколько самосвалов. И ни одной живой души. Безлюдье выходного дня.

Хеджи выволокли из машины. Он хотел встать, но его ударом свалили на землю. Бывший сосед по автобусу, поморщившись на перепачканного кровью Хеджи, сказал:

– Залепите ему рожу пластырем! Кровища хлещет! Денис! Посмотри в аптечке!

Парень, который все это время был за рулем, склонился с пластырем над пленником, всмотрелся в его лицо, дрогнул и произнес неуверенно:

– Хеджи?

Чернолицый, который в это время шарил в сумке Хеджи, поднял голову и посмотрел на своего подельника.

– Ты его знаешь? – спросил он.

– Это же Хеджи! – пробормотал Денис, поражаясь невероятности сделанного им открытия.

Чернолицый оставил сумку, подошел, всмотрелся в пленника, не признал, спросил у Дениса:

– Кто это?

– Он из телика! – сказал Денис. – Ведет передачи музыкальные!

– Здесь? – не поверил чернолицый.

– Зачем здесь? В Москве! Я видел!

Чернолицый взял в руки паспорт пленника, перелистал.

– Никакой он не Хеджи, тут другое имя.

– Хеджи – это псевдоним! – сказал Денис. – Правильно?

– Да, – подтвердил Хеджи.

– А ты действительно Хеджи?

– Да.

– Черт побери! – пробормотал Денис.

Он явно был растерян. Не ожидал, что все так обернется.

– Ты правда из телика? – спросил чернолицый у Хеджи.

– Да.

– А что здесь делаешь?

– Я на работе.

– Не понял, – сказал чернолицый.

– Мы с телевизионщиками снимаем сюжеты про Стамбул.

– Здесь не Стамбул, – подсказал чернолицый.

– Я в курсе, – буркнул Хеджи.

– Так что ты здесь делаешь?

– Я тут подыхаю! – ответил Хеджи зло. – И сдохну от потери крови, если не наложите пластырь!

– Залепи ему рану, – распорядился чернолицый.

Денис наложил пластырь. И даже пытался вытереть кровь с лица Хеджи, но человек с ножом его остановил:

– Не надо! Не до этого сейчас!

Он поигрывал ножом. То держал его за рукоять, то за лезвие. Рукоять ножа была металлическая, тисненая, с каракулями арабской вязи.

– Так что ты здесь делаешь? – повторил свой вопрос чернолицый.

– Ищу свою знакомую, – ответил Хеджи.

– Эту? – взмахнул собеседник найденной в сумке у Хеджи газетой, где была фотография Полины.

– Да.

– Откуда ее знаешь?

– Знаю, – ответил Хеджи неопределенно.

– Откуда? – повторил вопрос чернолицый и демонстративно поиграл ножом.

– В Москве познакомились.

Чернолицый посмотрел на Хеджи с недоверием.

– А здесь у тебя что к ней за интерес? – спросил он.

– Увидел фото в газете, – сказал Хеджи. – Человек в беде.

– И ты из Стамбула примчался сюда, – произнес чернолицый.

Точно, он Хеджи не верил.

– А что тут такого? – пожал плечами Хеджи.

Краем глаза он видел, как его бывший сосед по автобусу бродит среди бульдозеров, будто что-то высматривая.

– Да, обычные дела, – подтвердил слова Хеджи чернолицый. – Мы и сами ее ищем.

– А вам она зачем? – вырвалось у Хеджи, который только теперь понял, что никакой ошибки нет, что эти люди похитили его, потому что именно он был нужен им, а нужен он им потому, что связан с Полиной.

И уж не эти ли люди напали на Полину ночью в Кайе?

– Она денег нам должна, – сказал чернолицый.

– Много? – зачем-то спросил растерявшийся Хеджи.

– Много. А ты не в курсе разве?

– Нет, – ответил Хеджи.

Не очень, впрочем, уверенно. Потому что ему вдруг вспомнилось, как когда-то там, в Москве, когда убили отца Полины и она осталась круглой сиротой, к ней вдруг подступились с требованием денег лихие люди, похитили Полину, а Хеджи, который пытался встать на пути у похитителей, просто сбили с ног, и он лежал на земле точно так, как лежит сейчас, и эта похожесть историй неожиданно придала правдоподобия всему тому, что происходило сейчас. Тогда похитили из-за денег, и теперь деньги всему причиной.

– Где она? – спросил чернолицый.

– Я не знаю, – ответил Хеджи.

И вдруг увидел, как в отдалении его бывший сосед по автобусу несет к машине две лопаты. Открыл багажник «Фиата», положил туда лопаты.

– Ты ехал в Памуккале, – сказал чернолицый.

– Что? – невнимательно отозвался Хеджи, который сильно растревожился из-за лопат.

– Ты ехал в Памуккале…

– А-а, да.

– Она в Памуккале?

– Кто? – снова проявил невнимательность Хеджи.

Чернолицый взмахнул газетой с фотографией.

– Этого я не знаю, – сказал Хеджи.

Тогда чернолицый резко склонился над ним и полоснул ножом по лицу. Снова брызнула кровь.

– Я последний раз спрашиваю! – предупредил чернолицый. – Где искать ее в Памуккале? Где вы договорились встретиться?

– Поехали, я покажу, – прохрипел Хеджи.

– Нет, ты скажи, – предложил чернолицый.

И Хеджи понял, что они его убьют. Он мог бы догадаться об этом раньше, и даже догадался, конечно, но не мог поверить, потому что поверить в это было очень страшно.

– Я адреса не знаю, – сказал Хеджи. – Я только помню, как выглядит тот дом.

– Какой дом?

– Где мы должны встретиться.

– Она сейчас в Памуккале?

– Да, – ответил Хеджи.

– Он все врет, – сказал его бывший сосед по автобусу, который успел вернуться от машины. – Он никогда не был в Памуккале, он сам об этом мне говорил. Поэтому не может знать, как выглядит какой-то там дом.

Хеджи обессиленно прикрыл глаза. Тогда его ударили. Удар был сильный и очень болезненный. Хеджи взвыл, перевернулся на бок.

– Его надо мочить, – услышал он голос своего соседа по автобусу. – Он ничего не знает про девчонку, я же вам говорил.

Хеджи открыл глаза. Он видел выжженную солнцем землю. Смятую в лепешку пластиковую бутылку. Черное пятно разлитого по земле моторного масла. И обрезок металлического лома рядом с масляным пятном.

Последний шанс, подумал он с неожиданным для самого себя спокойствием.

Они не будут его здесь убивать. Потому что лопаты они положили в багажник. Они боятся убивать его здесь. Завтра сюда придут рабочие, увидят кровь, а им этого не нужно. Это сегодня здесь безлюдно, а завтра будет иначе. Они будут убивать его в другом месте. Там, где завтра никто не появится. И послезавтра тоже. И туда они повезут его на машине. И почти наверняка до машины ему предстоит пройти самостоятельно. Его путь будет пролегать мимо обрезка лома. Его последний шанс.

– Денис! Присыпь кровь песочком! – распорядился чернолицый и показал рукой на пятна крови Хеджи, окропившей выжженную землю.

Не будут его здесь убивать. Увезут.

– Вставай! – скомандовал чернолицый и небольно пнул Хеджи.

Хеджи поднялся.

– В машину! – подтолкнул его в спину чернолицый.

А бывший сосед по автобусу шел впереди Хеджи. Шагах в пяти. И, когда он поравнялся с обрезком лома, поддел железяку ногой и отбросил подальше, сердце Хеджи оборвалось и упало. Подобное, наверное, испытывает приговоренный к смерти человек – в тот момент, когда ему объявляют о том, что поданное им прошение о помиловании отклонено и надежды больше нет.

Господи, взывал к небу Хеджи, я никогда в тебя не верил, но сейчас мне так плохо и мне не на кого больше надеяться! Помоги мне, господи, сделай так, чтобы я остался жить!

Небо было синее, ни одного облачка на нем, и ничего там Хеджи не разглядел, хотя всматривался. Когда он опустил глаза, то вдруг увидел бутылку. Пустую. Из-под пива «Эфес». Вполне возможно, что пиво выпил накануне выходных турецкий работяга, а потом поставил бутылку на бульдозерную гусеницу.