Телохранитель Каина

– Я не вижу ничего, – пожал он плечами.

– Здесь нет пыли, – сказал Китайгородцев. – Идеальная чистота. Совсем не так, как в других комнатах. Как будто старательно ликвидировали все следы присутствия здесь человека.

Теперь и Хамза увидел: очень чисто, неестественно чисто.

– И еще замок этот, – потянул задвижку Китайгородцев. – Единственная комната из тех, где есть мебель, есть окна, то есть жилая, которая запирается снаружи, но изнутри замок открыть нельзя. Здесь запросто могли кого-то запирать.

И получалось, что тот, третий, все-таки был.

– Задвижка совсем новая, – сказал Китайгородцев. – Недавно ставили. Может быть, уже после того, как я увидел этого умершего генерала за окном. И они, чтобы подобное не повторилось, решили подстраховаться.

Лисицын так и не снял пальто. Он сидел в кресле в одной из комнат второго этажа и пил коньяк. Двое его охранников бродили по пустому дому, как неприкаянные. Обстановка мрачная. Так бывает, когда покойник в доме.

– Стас Георгиевич, прошу меня правильно понять, – сказал Хамза. – Это не праздное любопытство, поверьте. Что происходит?

Лисицын отхлебнул коньяка, ответил неохотно, не глядя на собеседника:

– Семейные дела.

– И все-таки, – проявил настойчивость Хамза. – Они уехали. Почему? Куда? Кто тут был третий? Вы в курсе?

Лисицын еще больше помрачнел. Хамза ждал ответа. Отвечать Лисицын не хотел.

– Это наши семейные дела! – повторил он с нажимом.

И не лезь, мол, в них, если не хочешь нарваться на грубость.

– Я бы во все это не вмешивался, – сказал Хамза. – Если бы до меня не дошли кое-какие слухи. Касательно вас… А мы пустяками не занимаемся, вы в курсе, я надеюсь, – нагнетал страсти Хамза, чтобы деморализовать собеседника.

Лисицын был заинтригован и уже оставил свой коньяк.

– На вас готовят покушение, – сообщил Хамза.

Лисицын на глазах трезвел.

Хамза ничего больше не добавил. Он запустил пробный шар и теперь ждал, чем партнер ответит.

– Ты шутишь? – спросил Лисицын, не поверив до конца в услышанное.

– У вас разве нет врагов?

– Что за чушь! – пробормотал Лисицын.

Китайгородцев видел, как Стас Георгиевич лихорадочно пытается сообразить, что все это может означать.

– Это никак не может быть связано с вашими родственниками? – пытался добиться искренности Хамза. – С этим третьим, например, который здесь жил.

– Полная чушь! – уже уверенно ответил Лисицын.

– То есть вы не ждете неприятностей? – не поверил Хамза.

– Нет!

– И даже предчувствий никаких недобрых?

– Нет!

– А если, предположим, шестнадцатое ноября, – вроде бы задумчиво произнес Хамза, но смотрел он зорко. – Что за день такой в вашей жизни? Чем примечателен?

– Шестнадцатое, – пробормотал Лисицын, роясь в памяти. – Шестнадцатое ноября… Пятнадцатое… Пятнадцатое? – Как будто ему что-то вспомнилось.

– Шестнадцатое! – твердо повторил Хамза.

– Что за черт! – хмурился Лисицын. – И что – шестнадцатого меня будут убивать?

Хамза ничего не ответил, но его взгляд был красноречивее всяких слов.

– Шестнадцатое! – прозрел, наконец, Лисицын. Он замер, потрясенный сделанным открытием.

И Китайгородцев тоже обмер. Потому что, если до сих пор в нем еще теплилась надежда на то, что произошла какая-то ошибка и про шестнадцатое – это несерьезно, это блеф, и ничего такого шестнадцатого ждать не надо, сейчас, именно в эту минуту, он понял, глядя на Лисицына, – не блеф. Шестнадцатое – не пустой звук для Лисицына. Особенный какой-то день. И когда наступит шестнадцатое ноября, Китайгородцев пойдет несчастного этого Лисицына убивать.

Кажется, Лисицын сломался после этого. Он все еще смотрелся хозяином, но когда удавалось заглянуть ему в глаза, в них можно было увидеть растерянность и страх.

– Но это точно – про шестнадцатое? – добивался он ответа от Хамзы.

Хамза выразительно кивал, но до объяснений так и не снизошел. Он сразу перевел разговор в практическую плоскость, дожимая деморализованного собеседника.

– Мы можем взять вас под охрану, – сказал Хамза. – У нас пять дней… Четыре дня фактически, – поправил сам себя, взглянув на часы. – Не так уж много времени, но что-то можно придумать, разработать комплекс мер. Вывезем вас в безопасное место, людей надежных к вам приставим…

Когда он сказал про надежных людей, Лисицын посмотрел на Китайгородцева. Наверное, рассчитывал, что того ему дадут в телохранители. Китайгородцев не выдержал и опустил глаза.

– Возможно, надо будет в милицию обратиться, – сказал Хамза.

Китайгородцев настороженно поднял глаза на шефа.

– Не надо никакой милиции! – нервно отмахнулся Стас Георгиевич.

– А почему? – будто бы удивился Хамза.

Лисицын занервничал сильнее.

Если бы он повторил свою недавно озвученную мысль о том, что дело семейное и не надо сюда посторонних впутывать, это могло бы сойти за причину. Но он дрогнул, и дело, следовательно, было совсем не в том.

– Допустим, мы сами, – сказал Хамза. – Своими силами. Мы справимся, дело привычное, – приободрил он собеседника. – Но нам надо знать, что к чему. Подробности нужны.

– Подробностей не будет, – мрачно сообщил Лисицын.

Он лихорадочно искал выход, но не находил. Он что-то знал, но этого знания ему было мало, добавить бы то, что было известно Хамзе…

– Я могу тебя нанять, – сказал Лисицын. – С твоей фирмой заключить договор. Но только в том случае, если мне от этого будет практическая польза.

– Мы охраняем, – начал было Хамза.

Но Лисицын остановил его резким жестом.

– Я готов на это только в случае, – сказал он, – если ты действительно посвящен в подробности. Если ты, допустим, знаешь, откуда можно ждать нападения. Ты в курсе этого?

– Да, – кивнул Хамза.

– Заказчика знаешь?

Хамза подумал. Было понятно, что Лисицын его проверяет. И надо решить, можно ли раскрыть карты.

– Знаю, – осторожно сказал Хамза.

– Кто?

Точно, проверяет. Но вряд ли для самого Лисицына это такая уж большая тайна. Риск минимальный. Можно говорить.

– Возможно, Михаил, – сказал Хамза.

Стопроцентное попадание, ответ засчитан.

– А исполнитель будет кто? – спросил Лисицын, заторопившись, как идущий по следу охотник.

У Китайгородцева сжалось сердце.

– Ты в курсе? – проявил нетерпение Лисицын.

Хамза молчал, но можно было догадаться, что он знает.

– Кто?! – резко спросил Лисицын.

Китайгородцева корежило. Плохо было так, как никогда прежде.

– Стас Георгиевич, – произнес было вкрадчивым голосом Хамза, но собеседнику было не до обсуждений.

– Сколько ты хочешь? – оборвал Лисицын. – Назови свою цену!

– Тут дело не в деньгах…

– В деньгах!

– Не в деньгах, – заупрямился Хамза.

– А в чем? – спросил Лисицын с досадой.

– Я же говорю: мне важно знать, что происходит. Подробности нужны. Вы мне информацию, я вам – координаты киллера.

– Но ты точно знаешь киллера?

– Да, – спокойно ответил Хамза.

– Придется рассказать, – сообщил Лисицын, и металлические нотки недобро звякнули в его голосе.

Что-то неуловимо изменилось в разговоре в эту самую секунду. И Хамза это почувствовал, и Китайгородцев.

Интересно, у его пацанов есть стволы?

– Ты не представляешь, насколько это все серьезно – про шестнадцатое, – сказал Лисицын. – Речь о моей жизни идет. И я церемониться не буду.

И взгляд у него тоже стал недобрый.

Похоже, есть стволы. Иначе бы не лез в бутылку.

– Никто из вас отсюда не уйдет, пока я не услышу – кто.

Если он услышит, кто назначен в киллеры, тогда им точно не дадут уйти.

Китайгородцев прикинул, как им быть. Пока телохранители Лисицына слоняются по дому, самого Лисицына надо брать в оборот. Либо нейтрализовать сейчас и уходить. Либо уходить, забрав его с собой и прикрываясь, как щитом.

– Хорошо, я вам скажу, – вдруг согласился Хамза.