Телохранитель Каина

Он был настолько благожелателен, что можно было бы поверить в искренность его интереса к работе Китайгородцева. Достойно вышел из этой ситуации.

– Рестораны притягивают специфическую публику, – сказал Китайгородцев. – И эта публика к тому же пьет водку. Риск попасть в переделку сразу возрастает. На столах всегда присутствует стекло, есть вилки и ножи. Все это пускают в ход в случае конфликта. Кухня, как правило, подозрительная. Готовят неизвестно из чего, водку подают паленую… Поддельную то есть…

– Я понимаю.

– Пожарная безопасность на нуле, как правило, от проверяющих банально откупаются, поэтому порядка нет. Вот здесь хотя бы, – сказал Китайгородцев. – Здание старое, проводка давным-давно сгнила, голову даю на отсечение. На окнах решетки – если полыхнет у входной двери, через окна не спасешься. И даже вон те огнетушители, – указал на них кивком, – ничем не смогут помочь, потому как просрочены.

– Так уж и просрочены, – не поверил Потемкин. – Вы сгущаете краски, это профессиональное, я понимаю.

У него было хорошее настроение в этот день, и он мог позволить себе быть несерьезным. Поднялся из-за стола, дошел до огнетушителей и изучил прикрепленные к ним выцветшие бирки. Вернулся он несколько озадаченный. Спросил:

– Вы знали? Или догадывались?

– Я посмотрел, – сказал Китайгородцев. – Пока вы ходили в туалет.

Телохранитель – он не только для того существует, чтобы в случае опасности прикрыть собой клиента. Потому что враг с пистолетом или ножом в руке – это еще не все опасности, которые встречаются в нашей жизни. И телохранитель обязан все предусмотреть.

Клиент пользуется автомобилем – проследить, чтобы он был исправен и не пропущен ли очередной обязательный визит в автосервис.

Клиент поселяется в гостиницу – проверить, крепкая ли в его номере дверь, исправны ли замки, все ли светильники горят и что за публика будет в эти дни жить по соседству.

В доме у клиента есть маленькие дети – распорядиться, чтобы на все электрические розетки были поставлены заглушки, острые углы столов закрыты защитными накладками, а на открывающиеся окна поставлены ограничители.

Телохранитель – это тот, кто хранит. Кто бережет. Какие бы ни были опасности.

Над городом повисла круглолицая луна. Воздух был студеный, и город будто вымер – на улицах ни одной живой души.

– Как хорошо! – пробормотал Потемкин.

Его глаза утонули в бездонных черных глазницах-колодцах. Не разглядеть.

– Можно вас спросить? – негромко произнес Китайгородцев.

– Да, – ответил его спутник, не оборачиваясь.

– Сегодня на вашем сеансе… Я ведь был в зале, вместе со всеми… И когда вы гипнотизировали зал…

– На вас гипноз не подействовал, – сказал догадливый Потемкин.

– Вы только не подумайте, что я не верю вам! – поспешно попросил Китайгородцев. – Наоборот, я сейчас склонен даже больше верить, чем раньше.

– Вот как? И что же такое произошло, что в вас случилась перемена?

– Я был с вами все время, практически постоянно вас видел, и вы ни с кем не общались.

– А с кем я должен был общаться?

Китайгородцев замялся, не зная, как сформулировать свои недавние подозрения.

– Те люди, которых вы гипнотизировали на сцене, – сказал он после паузы. – Теперь я знаю, что они не имеют к вам никакого отношения.

– Вы думали, что они подсадные?

– Да.

– Для вас, я вижу, это болезненная тема: существует ли гипноз, – скупо улыбнулся Потемкин. – Существует! Поверьте мне! А то, что на сеансе он на вас не действует, – так этому есть объяснение. Вы сами не хотите этого! Все! Других причин нет. С человеком, который настроен на активное сопротивление гипнозу, совладать очень тяжело. А иногда и вовсе невозможно.

– Я ведь не сопротивляюсь, – пожал плечами Китайгородцев.

– Неправда. Просто вы не отдаете себе отчет. Есть несколько причин, из-за которых люди противятся гипнозу: либо они боятся, что под гипнозом раскроют какие-то свои тайны, либо хотят доказать, что смогут взять верх над гипнотизером, победить его, либо они так сильно хотят сохранять контроль над ситуацией, что отказываются подчиниться любому воздействию на свою психику… Последняя причина, кстати, – это ваш случай. Вы все время в напряжении. Вы отслеживаете обстановку. Вы анализируете. Вы в ожидании каких-то неприятностей. Вы на работе. Не позволяете себе расслабиться. И при вашей гиперответственности вам не до гипноза, можно так сказать.

– Значит, меня можно загипнотизировать? И я буду спать, как та девушка на сцене?

– Я думаю, что да.

– И я точно так же буду стряхивать с одежды выдуманное вами пятно?

– Да, но это дешевый трюк, рассчитанный на публику, – небрежно сказал Потемкин. – Ввести в транс человека, который поддался внушению гипнотизера, – это только часть процесса. Важнее то, что ты потом проделываешь с этим человеком. Вот ваша нога, к примеру…

Потемкин остановился и посмотрел на раненую ногу Китайгородцева.

– Я сейчас подумал: почему вы до сих пор хромаете?

– Больно, – пожал плечами Китайгородцев.

– Не уверен, – задумчиво произнес Потемкин. – То есть боль наверняка присутствует, согласен. Но не добавляется ли к ней боль, которую вы ждете? Когда-то, в первые дни после ранения, боль была сильной. Вам это запомнилось. И теперь каждый раз, ступая на эту ногу, вы подсознательно ожидаете сильной боли, как в самые первые дни. И хромаете сильнее, чем могли бы. А?

Он вопросительно посмотрел на собеседника. Ответа не было.

– Мне стало интересно самому, – признался Потемкин. – Может, попробуем?

Он явно загорелся этой идеей.

– Вы хотите меня загипнотизировать? – пробормотал Китайгородцев.

– Тут главное, чтобы вы сами захотели.

В гостиничном номере было тепло. Потемкин погасил свет, оставив включенным только тусклый ночничок в углу. Он усадил Китайгородцева на стул, сам сел напротив.

– Что вы чувствуете? – спросил Потемкин. – Опишите свои ощущения.

– Тепло.

– Не жарко?

– Нет. Тепло, хорошо. И еще я очень сильно устал.

– Но сейчас вы сидите на стуле и вам приятно осознавать, что день закончился.

– Да.

– Вам приходилось прежде присутствовать на сеансах гипноза?

– До встречи с вами – нет.

– То, что вы видели на моих сеансах, – это всего лишь эстрадное представление, и только. Оно очень сильно отличается от того, что у нас с вами будет сегодня. У нас с вами цель не позабавить публику, ведь здесь никого нет. У нас интерес научный, можно так сказать.

Китайгородцев не отдавал себе отчета в том, как постепенно растворяется напряжение, которое он испытывал совсем недавно. Было тепло и хорошо, в полумраке завораживающе поблескивали хрустальные рюмки на столе, благожелательный и равномерно льющийся голос гипнотизера обволакивал его.

– Я хочу сказать, – продолжал Потемкин, – что вы не будете спать. Гипноз – это не сон. Вы будете сознавать то, что с вами происходит, будете сохранять контакт со мной. Как вы считаете, у вас хорошее воображение?

– Я думаю, что да.

– Это легко проверить. Например, представьте, что у вас в руках лимон. Такой же-е-елтый, туго-о-ой… А теперь представьте, что его разрезали пополам, его выжимают, лимонный сок тече-е-ет… Ки-и-ислый… Вообразите вкус лимонного сока, этот сок у вас во рту…

Китайгородцев сделал непроизвольное глотательное движение.

– Очень хорошо, – оценил Потемкин степень внушаемости своего подопечного. – Теперь закройте глаза… Закройте… Держите их закрытыми… Слушайте мой голос… Думайте о сне… Вы устали, день был долгий, но теперь вам хорошо, сон – это хорошо, думайте о сне, и сон придет… Вам тепло… Вам нужен сон… Дыхание ровное… Ровное… Глубокое дыхание… Вы дышите глубоко и погружаетесь в сон…

Китайгородцев слышал каждое слово, но все остальные звуки уже проходили мимо его сознания. Голос гипнотизера был монотонным, слова текли так же неспешно, как течет вода в равнинной реке.