За пригоршню баксов

– Спасибо, что согласились встретиться, – сказала Марецкая.

Китайгородцев неопределенно пожал плечами в ответ – какие, мол, пустяки.

– Я долго не могла вас разыскать.

– Длительная командировка.

Марецкая вытянула из пачки сигарету. Сигарета в ее руке дрожала. Китайгородцев отвел глаза.

– Вы были рядом с Игорем все последние дни. Все то время, пока он не исчез. Я хочу, чтобы вы мне все рассказали. Как там было… Что происходило…

– Вам наверняка рассказывали, – осторожно сказал Китайгородцев. – Следователь, который вел дело…

О следователе он упомянул неспроста. Дело вел тот самый человек, который ранее занимался расследованием убийства Бориса Евдокимовича Мятликова, знатока генеалогии и составителя чужих родословных. Следователь допрашивал Китайгородцева, проходившего по делу свидетелем, одновременно, по мере возможности, помогая ему выйти из этой истории с наименьшими потерями, о чем Хамза лично просил начальство, надзирающее за работой этого следователя. Китайгородцев и Потапов застрелили двух человек, а к подобным происшествиям, особенно когда к ним имели отношение сотрудники частных охранных фирм, прокуратура неизменно проявляла особый интерес. На этот раз все обошлось, поскольку применение оружия в той ситуации было признано правомерным. Следователь, уже знавший всю подноготную случившихся событий, немало помог Китайгородцеву. От него Китайгородцев многое узнал. Но вряд ли этим надо было делиться с Инной Марецкой. Он, по крайней мере, сомневался.

– Я им этого не прошу, – сказала женщина.

– Кому?

– Всем! – ответила она жестко.

И взгляд ее вдруг стал ледяным.

– Там какие-то нехорошие вещи происходят. Явный подлог. Они все хотят свалить на Игоря. Им так удобнее. Он мертв и им ответить не может.

Кто-то постучал в дверь кабинета, заглянул, но Марецкая нервным жестом прогнала посетителя, даже не удосужившись взглянуть в его сторону. Потом сказала:

– Его хотят замазать. Но я не позволю. Вы мне поможете?

Оказывается, она искала союзника. Того человека, который поможет ей уберечь доброе имя ее покойного брата от злых наветов.

– Я долгое время отсутствовал, – сказал Китайгородцев. – Меня не было в Москве. И я что-то, возможно, упустил. Поэтому мне не совсем понятно, о чем вы говорите.

Марецкая затянулась сигаретным дымом и прищурилась. То ли дым ел ей глаза, то ли она размышляла, с какой стороны к этому делу лучше подступиться. Она молчала так долго, что сигарета в ее руке успела истлеть.

– Я очень любила маму, – вдруг сказала Марецкая.

Совсем некстати сказала, как показалось Китайгородцеву. Но иногда при разговоре лучше не переспрашивать, а ждать.

– Очень, – повторила Марецкая. – Когда ее не стало, я думала, что умру от горя. Вы любили свою маму?

– Она жива, – пробормотал Китайгородцев.

– Ах, да. Извините меня за бестактность.

Она ни за что не совершила бы такой оплошности, если бы не ее душевное состояние в эти минуты. Ее не было сейчас в этом кабинете, она парила где-то там, в далеком прошлом, где еще жива была ее мать и где жизнь была совсем другой.

– Когда уходит человек горячо любимый, хочется сделать что-то такое… Что он сам делал… При жизни… Как бы продолжить… Вы понимаете?

– Не совсем, – признался Китайгородцев.

– Мама боготворила Игоря. Он был для нее самым лучшим, самым умным, самым талантливым. Он ведь действительно был талантлив.

Посмотрела требовательно, ожидая подтверждения. Китайгородцев согласно кивнул на всякий случай.

– Она отдавала ему все силы. Мне говорила: «Наше дело бабье. Вари, стирай и рожай. А вот Игорешечка себя еще покажет». Она его всегда называла так – Игорешечка. Он для нее был как свет в окошке. И когда она умерла…

Посмотрела невидящим взором на истлевшую сигарету в своей руке. Седой пепел рассыпался по зеркальной поверхности стола.

– Я захотела заменить ему маму. То есть не захотела, а была должна. Я знала, что должна. Мне так было легче. Как будто я маме долги отдавала. Если я о нем забочусь, то и маме там легче. Вы верите в загробную жизнь?

– Нет.

– Я тоже не верю. А все равно такое чувство, будто мама откуда-то сверху на меня смотрит. И я старалась. Делала все так, как и она сама делала бы. Он ведь был талантлив необычайно. А такие люди всегда ранимы. Я не удивилась, когда узнала о том, что он покончил с собой. Да, испытала шок. Оттого, что его потеряла. Но не удивилась. От него можно было такого ожидать. Он был слишком раним. Его надо было защищать. И беречь. Я берегла, как могла. И теперь буду защищать, даже когда его уже нет.

Извлекла из пачки очередную сигарету, щелкнула зажигалкой, прикурила и некоторое время задумчиво смотрела на огонь.

– Мне нужно, чтобы вы все рассказали. О тех последних днях, которые провели рядом с Игорем.

– Зачем?

– Я хочу знать все. Хочу собрать информацию, чтобы доказать.

– Кому доказать?

– Тем, кто пытается его опорочить.

– А вы мне доверяете?

– Естественно. Если я доверила вам охрану своего брата, то тут никаких сомнений быть не может.

– Я расскажу вам то, что знаю. И вам это, возможно, не понравится. Но ничего другого я рассказать не смогу.

Марецкая посмотрела на говорящего, и глаза у нее сузились. Будто она вдруг обнаружила предателя в рядах своих сподвижников.

– Я слушаю вас, – сказала бесцветным голосом.

– В прошлом году ваш брат встретился со своим старым знакомым. Тот длительное время жил в Германии и, предположительно, был связан с преступными группировками, состоящими из выходцев из бывшего СССР. На этой встрече прозвучала фамилия Евстахов.

Инна Марецкая вздрогнула.

– Ведь вам знакома эта фамилия, – не спросил, а утвердительно произнес Китайгородцев.

После недолгой паузы она ответила:

– Да.

Еще бы ей Евстахов был не знаком. Вице-президент компании «Сибнефтеальянс» и одновременно близкий друг Марецкой, муж без штампа в паспорте.

– Ваш брат сказал своему знакомому, что Евстахов оперирует немалыми суммами, от которых может отщипнуть приличный кусок, если удастся найти какой-нибудь нетривиальный ход. Приятель вашего брата такой ход придумал. Он предложил организовать ваше похищение.

И снова Марецкая сузила глаза. Китайгородцев умолк, ожидая ее дальнейшей реакции. Если бы она вспыхнула и запротестовала, он бы просто закрыл эту тему. Ведь она сама просила. А он заранее ее предупредил, что его рассказ вряд ли ей понравится.

– Продолжайте, – предложила Марецкая, демонстративно переключив внимание на дымящую сигарету в своей руке.

– Вашему брату объяснили, что лично вам ничто угрожать не будет, ни один волос с вашей головы не упадет. Ваш брат поверил. Или сделал вид, что поверил.

Марецкая вскинула голову.

– Я действительно этого не знаю, – признался Китайгородцев. – Поэтому так говорю. Но свое согласие он дал. Похищение предполагалось совершить на территории Германии. Во-первых, у знакомого вашего брата были обширные связи в местном криминальном мире, а во-вторых, они очень боялись Евстахова. То есть они хотели играть на своем поле. Возможно, свою роль сыграло и знакомство Игоря с Патрицией. Возник повод для вашей поездки в Германию. Они решили это использовать. Но только напрасно ваш брат им поверил. У них были свои планы, которыми они не делились с Игорем. Деньги из Евстахова эти люди готовы были выбивать любой ценой. Даже ценой вашей жизни, – при этих словах Китайгородцев посмотрел печально. – Если бы Евстахов заупрямился, вас вряд ли оставили бы в живых. А уж Игорь был обречен изначально.

– Что же ему угрожало? – недобро нахмурилась Марецкая.

– Они планировали его убить. Решили это еще в самом начале, когда только начали разрабатывать операцию по похищению. Они хотели сделать его главным подозреваемым. На него все списать.

– Его хотели подставить! – сказала Марецкая, уловив в последних словах Китайгородцева отзвук своих собственных мыслей.