Последний брат

И Трофим рванул, пережигая воздух, который бился в груди, как раскаленный свинец в тигле, рванул, как никогда, ни разу. И яркий лунный свет для него уже темнел от тьмы в глазах, и удары его собственных ног о землю сотрясали хребет, и собственный хрип душил. А голове билось — не уйти! Амар!.. И меня!..

Хотелось как можно скорее добраться до кромки леса, а для этого, кажется, нужно всего лишь бежать как можно быстрей! Да, бежать, бежать, но не по прямой, а петляя, как коза, спасающаяся от догоняющего льва, как судно, идущее против ветра. Трфим рывком набросил на спину кольчугу, перебросив рукава через плечи. Какая-никакая, а все-же защита… Юлшушу и Улебу осталось немного. И Тит чуть вырвался вперед. Надо еще поднажать. Но залпа не было слишком долго, и значит он будет сейчас, и лес еще далеко… И спина ждет. Нет, не уйти…

— Эй, хэтбэулы[34]! Сыны овец!!! — заревел слева незнакомый трубный голос.

— Я знал ваших матерей! — подхватил другой. — Вы — мои сыновья! Жрите стрелы!

Трофим, не сбавляя скорость, бросил взгляд на голос и увидел, что на край опушки выскочили два незнакомых степняка с луками. Лесные стрелки! Но зачем?!

Зашелестело, будто промчалась в ночном небе стая саранчи, и когда Трофим снова кинул взгляд налево, то степняки у опушки уже валились, один безмолвно, а другой с коротким вскриком. Отвлекли! Приняли на себя их стрелы. Его стрелы!

Ему подарили секунды и пару шагов. Ему подарили шанс. Трофим выплюнул из себя воздух и сглотнул, будто щебенка продралась внутрь. Это было невозможно, но он наддал еще. Только бы не оказалось на пути какой ямы… А впереди уже вломились в кусты Улеб и Юлхуш!

Снова засвистели смертоносные гадины.

— Ой, — совсем негромко, как-то по-детски сказал бегущий впереди Тит, когда под лопаткой у него выросла стрела. Он пробежал еще пару шагов, замедляясь, руки повисли плетями, и меч чиркнул по земле. Трофим пролетел разделявшие их шаги и успел поддержать Тита, когда тот уже пал на колени и хотел тюкнуться в землю ничком. Тит повис у него на руках, поднял на Трофима гаснущий взгляд и слабыми руками оттолкнул его, и выдохнул синеющими губами.

— Я - все. Беги, брат.

Схватив Тита, Трофим развернулся лицом к лагерю. Он видел стрелков, видел торчащего у палатки Хунбиша, видел погоню, которая немного отстала, потому что брала дугу, дабы не попасть под стрелы своих. Трофим подтянул Тита, пытаясь поставить его на колени, но заглянул в лицо и понял, что тому это уже не нужно. Раздался глухой шлепок, и Трофим почувствовал боль. Вторая стрела прошила Тита насквозь, и на остатке силы оцарапала грудь Трофиму. Он отпустил Тита, развернулся и, подтянув сползающую кольчугу, кинулся вперед, сокращая последние шаги до опушки.

— Добежал! — подумал он, проломившись сквозь куст и увидев первый большой ствол дерева.

Но тут же в этом стволе задрожала успокаиваясь стрела, и сразу же в спину ему вонзилось боль, да так, что он сбился с ног и силой инерции рухнул вперед.

«Поймал свою. От судьбы не уйдешь».

Это была его последняя мысль, прежде чем он ухнул лицом в землю.

Советник, порученец по особым делам, имеющий право входа в гер[35] хагана в любое время, Хунбиш-Бильге смотрел на опушку, где скрылись недобитые ромеи.

Люди слишком нашумели, и теперь и лес, и простор вокруг молчали. Ни воя зверя, ни клекота ночной птицы, ни стрекотания насекомых. Основная часть ночных стражей ушла к лесу. Те, что остались в лагере, бренчали кольчугами и воинской сбруей, доснаряжались после неожиданного пробуждения и боя. Потрескивали зажженные факелы.

Сощурив глаза, Хунбиш-Бильге размышлял. Дело пошло не так, как было запланировано. Совсем не так… Щенок оказался не слеп, попробовал бежать, и получил пучок стрел в спину. Вины Хунбиша перед Урахом в этом нет… Хаган должен понять, что лучше лишиться удовольствия лично видеть смерть брата, чем иметь его живым и в бегах. С точки зрения лично Хунбиша в этом даже было хорошее. Теперь можно было не опасаться, что Урах устроит какую-нибудь глупость вроде публичной казни, и без помех обнародовать вариант с разбойниками. Но было и осложнение — убить Амара пришлось прямо на глазах у ромеев… И главное, кто пытался помочь ему бежать? Как прознали? Когда они успели уговориться? Не за те же несколько дней, пока мальчишка находился в пределах улуса под постоянной охраной, он нашел себе помощников… Интрига императора ромеев? Или какая-то сила внутри улуса, что решила поднять мальчишку на кошме? Но тогда почему так мало было этих помощников? Влиятельной силе не составило бы труда собрать хороший ударный отряд… Может, какие-то горячие головы из сосланных на окраину и еще помнящих былые вольности? Непонятно… И Ураху это не понравится…

От леса начали возвращаться ночные стражи. Хунбиш увидел, как они несут тела и ведут на поводу двух лошадей. К Хунбишу подбежал командир отряда ночной стражи Нэргуй.

— Амар убит. И один румей. Остальные ушли в лес. Слишком темно.

— А те стрелки из леса?

— Мы нашли на опушке два трупа.

— Удалось узнать, кто они?

— Ничего, — отрицательно мотнул головой Нэргуй. — Недалеко от тел мы отыскали двух привязанных коней. Обученные, стояли тихо. Ни писем, ни печатей, ни родовых знаков. Даже украшений никаких нет. Ни на них, ни на сбруе, ни на оружии. Все добротное, но безликое. Только одна вещь…

Нэргуй что-то протянул Хунбишу. Хунбиш взял находку в руку и рассмотрел в свете луны и неверном отблеске факелов. Маленькая дощечка желтого дерева, на волосяном шнурке…

— Похоже на долговую расписку, — сказал Нэргуй.

— Или на условный знак, — буркнул Хунбиш, машинально намотав шнурок на ладонь. — Из шестерых пленников вы смогли убить всего двух, а остальных упустили. Плохо, — Голос Хунбиша стал мечтательно-задумчивым. Эти его интонации были в столице хорошо известны и заставляли холодеть многих храбрецов. — Плохо несет службу ночная стража.

Нэргуй холодно взглянул на всесильного советника.

— Охрана пленника — одно. Эскорт владетеля — другое. Мои люди умеют и то, и это. Но они не умеют заниматься одним под видом другого.

Это была почти дерзость. Хунбиш позволил себе внутренне усмехнуться, не теряя внешней бесстрастной маски. Когда привыкаешь жить в бесконечном потоке придворной лести и славословия, разговор с человеком, чей язык не вымазан медом, бодрит. Да и не время сейчас устраивать показательный гнев.

— Главное мы сделали. Амар, мертв, — сказал он, осматривая опушку леса. — Но теперь и те в лесу должны умереть. Они слишком много видели. Нельзя, чтоб они ушли. Что скажешь, Нэргуй? Как нам вытащить их из леса?

Нэргуй посмотрел на безмолвную стену деревьев.

— Там такой бурелом, можно легко прятаться. Нас слишком мало, чтобы прочесать лес. Но и румеям в темноте, без факелов, далеко по лесу не уйти. Они могут только дожидаться утра.

— А утром?

— Утром они смогут хотя бы видеть, куда идут. Скорее всего, постараются уйти вглубь, чтобы покинуть лес как можно дальше от нас. Но еще до того как настанет утро я пошлю своих людей неспешно объезжать этот лес кольцом. На самом деле он не так велик. Это будет редкая цепочка, но здесь на равнине человека видно издалека. Румеи не смогут уйти далеко незамеченными. Пешему в степи с конным не соревноваться. Если они покинут лес, мы нагоним их и накормим стрелами. А если ты, благородный советник, прямо сейчас отправишь послание, с просьбой поторопиться, уже завтра к вечеру сюда прибудет хаганский отряд. А уж тех людей, которые с ним, хватит, чтобы заглянуть в этом лесу под каждую ветку.

— Хорошо. — Хунбиш почувствовал, что его пробрал холод, и запахнул болтавшийся после внезапного пробуждения халат. — Отряди самого толкового воина на самом быстром коне. Пусть подойдет ко мне. А пока сними голову Амару. Отправим вместе с курьером. Нужно обрадовать хагана.

34

Хэтбэ (кетбе) — хешихтэн. Хэтбэулы считались «ночной» стражей.

35

Гер — шатер, юрта.