Страница 7 из 17
– Малыш, что же ты не разбудил меня?
– Мама сказала, что взрослых по утрам будить нельзя. А я хочу есть.
Понятно. Новый этап воспитания, чтобы ребенок не мешал утром спать.
– Взрослых будить можно. Нельзя одному на кухне хозяйничать, да еще с ножом.
Неожиданно сын спрятал нож за спину. Упрямо насупился.
– Мама сказала, что я должен уметь все делать сам. Вот за тебя все делали родители, и ты стал неудачником.
– А ты знаешь, что такое неудачник?
– Нет. Это так бабушка говорит. А еще она говорит, что ты сволочь. Почему?
Прекращаю разговор, отбираю у сына нож, и мы отправляемся в ванную. Там я ставлю его под душ, мою, заворачиваю в полотенце и оставляю сохнуть. Потом тоже принимаю душ и бреюсь. Спохватываюсь – ребенок ведет себя подозрительно тихо. Ага, ну конечно. Парень внимательно разглядывает свою мордочку в зеркале ванной, водит вокруг щек пальчиком, повторяя движения моей бритвы, и приговаривает: «еще здесь надо и вот здесь». Малыш всерьез собрался побриться. При его самостоятельности ждать осталось недолго.
Я решаю играть на опережение. Заменяю кассету в бритве пустышкой и вожу по лицу мальчугана. Потом набираю полные ладони одеколона и сильно тру ему щеки. Он вопит, стремительно теряет интерес к процедуре и заявляет, что больше вообще никогда бриться не будет. Вот и славно.
Мы едем по загородному шоссе. Малыш стоит на боевом посту за спинкой кресла и засыпает меня вопросами. Вопросы самые разнообразные, от «Почему, когда я сплю, я ничего не помню?» и до «А как делают электрические лампочки?». Предсказать очередной вопрос невозможно, остается только парировать их с лету, как теннисист у сетки.
На выезде из города останавливаюсь заправиться. Малыш категорически отказывается ждать в машине и выходит вместе со мной. По случаю воскресенья на заправке самообслуживание. Я иду к кассе, расплачиваюсь, потом бегом возвращаюсь к машине. Малыш, не отставая, носится за мной.
Вставляю пистолет в бак и перевожу дух. Краем уха слышу, что он опять о чем-то спрашивает. Мне некогда, надо следить за бензином. Не оборачиваясь, бросаю:
– Не знаю.
Наконец, бак полон. Мы садимся в машину и трогаемся с места. Малыш непривычно тихий. В зеркале заднего вида вижу его глаза. В каждом застыло по огромной слезе.
Останавливаюсь на обочине и усаживаю его к себе на колени.
– Что случилось, маленький?
– Ты сказал, что не знаешь!
В его глазах ужас. Мир рушится.
Опять щемит сердце. Прижимаю к себе худенькое крошечное тельце. Слушаю сердечко, которое бьется, как воробушек. Целую его в макушку.
– Ну, что ты, я просто не расслышал. Давай еще раз.
Он повторяет вопрос. Подробно отвечаю. Мы сидим еще минут пять и беседуем. Малыш уже спокоен, он снова вертит головой, исследует окружающий мир, впитывает новые впечатления. Готовит новые вопросы. Мы едем дальше.
На даче раздеваю мальчишку до трусиков и пускаю бегать по двору. Он тут же с визгом бросается догонять соседскую кошку. Отпуск на природе начался.
Меня действительно ждут.
– Здравствуй, Света!
Дежурный поцелуй в щеку.
– Здравствуй.
– Прекрасно выглядишь.
– Ты тоже.
Напряженная пауза. Обмен ничего не значащими словами. Интересно, сколько лет мы не виделись? Говорить, а тем более спрашивать о чем-то серьезном не хочется. Незаметно скашиваю глаза на ее правую руку. Кольца нет. Она ловит мой взгляд, чуть заметно мрачнеет.
Зовут к столу. Кроме Олега с женой, меня с сыном, и Светы на даче больше никого нет. Усаживаемся. Я зову малыша. Он прибегает и, мгновенно оценив ситуацию, втискивается между мной и Светой.
Погода теплая. Я снял пиджак и остался в джинсах и майке. Женщины еще до моего приезда переоделись в купальники. Старый сообщил, что надо пользоваться последними теплыми денечками, и остался в одних шортах.
Все проголодались и набросились на еду. Стол накрыт во дворе, обстановка самая непринужденная. Малыш в центре внимания. Его тискают, целуют, требуют рассказывать стихи. Парню это быстро надоедает, и он с куском пирога в руке уходит к кустам у забора.
Время летит незаметно. Общий добродушный треп, немудреная дачная еда, пиво и бесконечные сигареты. Все время оглядываюсь и слежу за малышом. Он деятельно исследует территорию двора. Вот он окончательно запутался в кустах, заревел, и я бегу вытаскивать его.
Ревущее растрепанное существо взбирается ко мне на руки, обнимает за шею и тут же успокаивается. Он уже не боится и готов к новым подвигам. Я несу его обратно за стол, усаживаю на облюбованное им место. Мокрой салфеткой вытираю испачканную мордашку и коленки. Света достает из сумочки расческу и причесывает его. Так в четыре руки под общий смех мы приводим маленькое чучело в человеческий облик.
Но это ненадолго. Через минуту он снова носится по двору. Продолжаю следить за ним. Света что-то рассказывает мне. Я слушаю невнимательно, меня беспокоит малыш. Что-то он слишком разошелся.
Света прерывает рассказ.
– Расслабься хоть на минуту. Ты же не слушаешь меня.
– Да нет, я с тобой.
– Куда там. Старый говорил мне, но я не думала, что все так серьезно.
– Что серьезно? – переспрашиваю я.
– Сам знаешь.
Я знаю. Это маленькое лохматое существо занимает в моей жизни так много места, что все остальные едва умещаются там.
Жена Олега подходит к малышу и берет его за руку.
– А ты знаешь, у соседей есть маленькие щеночки. Хочешь посмотреть?
Глаза сына загораются огнем. Он вцепляется в ее руку, и они отправляются смотреть щенят.
Света берет меня за руку и мягко увлекает за собой. Мы встаем и идем к дому. По дороге я пытаюсь обернуться и чувствую, как ее ладонь с силой сжимает мою. Мы поднимаемся на второй этаж. Там в крохотной мансарде Старый оборудовал так называемую гостевую спальню. На полу в ряд лежат три матраса и несколько подушек. Больше ничего нет. Я нерешительно останавливаюсь.
Света все также молча подходит, поднимает руки и кладет их мне на плечи. Она по-прежнему в одном купальнике. От нее пахнет солнцем и свежескошенной травой. Я протягиваю руки и обнимаю ее…
Мы лежим на матрасе, уставшие, умиротворенные.
– Дай мне сигарету, – просит Света.
Я нахожу в углу свой пиджак, лезу в карман. Рука натыкается на сотовый телефон. Черт, я же так и не позвонил.
Прикуриваю сигарету и передаю ее Свете.
– Прости, мне надо позвонить.
Быстро одеваюсь. Света молча курит. Спускаюсь во двор. Уже темнеет.
Набираю номер. Отвечает незнакомый мужской голос. Прошу позвать ее. Длинная пауза. Наконец она берет трубку и мурлыкающим голосом произносит:
– Привет!
– Привет!
Ее голос тут же меняется, становится холодным, металлическим.
– А, это ты. Что опять случилось?
– Да ничего. Просто хочу оставить мальчишку у себя ночевать. А завтра отведу его в сад. Ты не возражаешь?
Она возражает.
– Ты обязан привести его в восемь вечера.
Пытаюсь объяснить ситуацию. Она не слушает.
– Я сейчас же звоню адвокату. Если в восемь часов мальчика не будет дома, можешь с ним попрощаться.
Я тоже завожусь.
– Перестань пугать меня адвокатом. У меня может быть своя жизнь?
– Очень хорошо. Если ребенок тебе в обузу, я немедленно тебя освобожу от нее.
Мы пререкаемся еще минут пять. Она заводит себя, еще немного и начнется скандал. Все бесполезно.
Остервенело жму на кнопку. Рука продолжает сжимать телефон. Вот так бы сжать ее горло и все проблемы исчезнут.
Ищу глазами сына. Он сидит на корточках возле муравейника и палочкой проводит какой-то эксперимент. Я зову, но он настолько поглощен своим занятием, что не слышит. Приходится хватать его в охапку и силой впихивать в машину.
На вопли выходит Старый.
– Ты куда собрался?
– Надо срочно возвращаться.
– Подожди, куда ты в таком состоянии. Поезжай на электричке.
Смотрю на часы. Времени катастрофически мало.
– На электричке не успею. К тому же завтра с утра куча беготни, без машины не справлюсь. Ладно, доберусь как-нибудь.