Страница 19 из 37
Что же касается супруги губернатора, то, как я узнал много позже, в момент нашего отъезда ее восторги были в самом разгаре. На огромном столе комнаты для приемов ею яростно обладал поэт Николай Беспечный. "О, как я ждала тебя, мой Жданов! О, какая мощь, мой Драгомощенко, — ерзая спиной по полированной поверхности стола, причитала женщина. — Ты гениален во всем, и в стихах, и в любви! Еще, мой Парщиков! Парь меня, парь!" Идиот в ответ восторженно гукал и булькал. Наконец супруга губернатора вспомнила о том, что столь длительное ее отсутствие может вызвать нежелательные толки, и высвободилась из объятий пылкого любовника. "Прости, мой сладкий, но мне пора… Ой, я уже опоздала, — бормотала она, одергивая юбку, поправляя прическу и наскоро подкрашиваясь. — Возьми мою визитку, обязательно позвони. Пока, мой Вознесенчик". С этими словами красавица выскользнула за дверь, и из коридора послышался удаляющийся перестук ее каблучков. Жмурясь и простирая руки ей вслед, поэт успел только выкрикнуть: "Даш, когда дашь?!" — и в данной ситуации это прозвучало уместно. "Скоро! Позвони завтра!" — донеслось до баловня успеха, однако он ничего не понял, поскольку для него существовало лишь настоящее время. Замечу в скобках, что если бы он не стоял в стороне от обычных человеческих отношений, то ему следовало бы преисполниться глубокой благодарности к куртуазным маньеристам, поскольку именно они возвысили его в глазах любимой женщины, сразу и безоговорочно признав его талант.
Итак, не застегивая ширинки и покачивая эректированным членом, поэт растерянно побрел по театральным коридорам, постепенно приближаясь к выходу. Там навстречу ему стали попадаться люди, однако его вид не внушал им удивления — они принимали его за пьяного, а вдребезги пьяный гений в России воспринимается как должное. Наконец на поэта наткнулась его дальняя родственница и одновременно опекунша, которая уже давно его разыскивала — она работала в гостинице "Советская" и тоже присутствовала на концерте. Именно к ней обратились наши подруги с просьбой отпустить гостиничного дурачка с ними на концерт, однако достойная женщина согласилась лишь с тем условием, что будет сама сопровождать своего подопечного. После окончания мероприятия она потеряла его в толпе и очень беспокоилась. Именно ее, как теперь выясняется, следует винить в том, что экстравагантный роман супруги губернатора и поэта Беспечного не получил дальнейшего развития — просто заботливая родственница больше не выпускала поэта на улицу и не одевала его в приличную одежду, сам же поэт все происшедшее в комнате для приемов помнил очень смутно и не рвался на волю. Жена губернатора некоторое время пыталась его разыскать, однако затем нашла себе новый предмет поклонения и чувственных услад — поэта-верлибриста Любима Жизнева (хотя, по ее собственным словам, новый предмет так и не позволил ей пережить в любви ничего равного тому, что пережила она с поэтом Николаем Беспечным).
А Беспечный продолжал декламировать свою бесконечную поэму всем человеческим существам, возникавшим в поле его зрения. Эта поэма прочно связалась в его бесхитростном сознании с тем наслаждением, в возможность которого он верил всю жизнь и которое ему наконец-то довелось испытать в странном месте, где было так много людей, где все так шумели и так его любили. В результате же поэт еще глубже уверовал в то, что настойчивость и целеустремленность в жизни всегда вознаграждаются — надо только не смущаться неудачами и постоянно гнуть свою линию.
Глава 6
Квартира, в которую нас привели девушки, оказалась весьма просторной, а по меркам провинциального города и вовсе огромной, и была обставлена с явным намерением создать уют. Тем не менее обстановка несла на себе отпечаток какой-то казенщины, типичной для помещений, через которые ежедневно проходит множество случайных людей. <<Вот это и есть автосалон "Милена">>,- весело объявила брюнетка, которую звали Натальей. "А почему автосалон?" — удивился Григорьев, инстинктивно побаивавшийся всего, что было связано с техникой. "Ну мы же даем нашим клиентам визитку с телефоном заведения, а визитку может случайно найти жена, — объяснила величественная блондинка по имени Татьяна. — А визитка автосалона в кармане мужчины — это же нормально. И мы, если жена позвонит, знаем, что говорить". — "Мудро", — с уважением покивал Григорьев. В следующий момент он удивленно поднял брови, так как из смежной комнаты вышел Евгений, остававшийся в театре и после нашего отъезда. Как он сумел нас опередить — это представлялось загадкой, однако, имея дело с нашим редактором, я привык ничему не удивляться и не терять времени на выяснение подобных вопросов. Мы расселись на диванах вокруг низенького столика со стеклянной столешницей, сквозь которую виднелись лежавшие на внутренней полочке порножурналы. Один из этих журналов тут же схватил Григорьев и принялся с увлечением читать, несмотря на то, что журнал был на шведском языке. Впрочем, Григорьев уже знал, что во всех затруднительных случаях может обращаться за помощью к Евгению — вот и теперь, толкнув его в бок, он начал допытываться: "Так, а это что значит? А вот это что? А что это он делает? А что она ему говорит?" Евгений между тем шмякнул на стол толстую пачку денег — гонорар за концерт плюс выручка от продажи наших книг — и какой-то список, который он собирался зачитать, однако Григорьев помешал ему своими вопросами. "Константэн, уймитесь, тут серьезное дело", — одернул Григорьева Степанцов. Тот послушно умолк, однако продолжал вглядываться сквозь очки в глянцевые фотографии, во всех подробностях изображавшие затейливые плотские радости завсегдатаев порностудий. Быстро пересчитав деньги и отделив долю, следовавшую нашим издателям, я распределил остаток поровну между тремя поэтами, поскольку Евгений с самого начала категорически отказался от всякого вознаграждения за свои труды. Когда мы рассовали деньги по карманам, Евгений сообщил: "Как я и думал, после концерта поступил ряд предложений о выступлениях, а также о спонсорстве. Должен сказать, что такого количества даже я не ожидал — тут, конечно, скандал сыграл свою роль". — "А мы-то думали, что местные важные персоны нас возненавидели", — заметил я. "В шоу-бизнесе, как и в любви, он ненависти до успеха всегда только шаг", — наставительно произнес Степанцов. "Главное — чтобы не было равнодушия", — добавил Григорьев. "Итак, зачитываю список, — призывая к тишине, поднял руку Евгений. — Пункт первый: выступление в воинской части. Денег не дадут, зато устроят нам стрельбы на полигоне из всех видов стрелкового оружия и охоту в близлежащих лесах… Пункт второй: выступление на совместной вечеринке нескольких компьютерных фирм. Гонорар внушает уважение… Пункт третий: выступление в местном китайском ресторане на праздновании дня рождения одного крупного бизнесмена и депутата областной думы. ("Знаю я этого депутата, — заметил Евгений, оторвавшись от текста. — Очень скользкая личность, погоняло — Витька Олигарх. Денег, однако, куры не клюют, и гонорар предлагает немаленький"). Пункт четвертый: выступить на здешнем телевидении коллективным ведущим эротического ток-шоу "Лабиринты страсти". Денег не дадут — считается, что мероприятие полезно для вашей раскрутки. Пункт пятый: выступить на празднике местной водки сначала с эстрады в городском парке культуры и отдыха, а потом в казино для узкого круга…" — "Много там еще пунктов, Евгений?" — прервал Степанцов, томно раскинувшийся на диване. "Да еще десятка полтора", — ответил наш редактор. В этот момент мы с Григорьевым зевали во весь рот, но с лязгом сомкнули челюсти, когда из кухни появились наши подруги с закусками на подносах. Благоуханные палочки, зажженные заботливыми ручками хозяек, постепенно изгнали из комнаты запах общежития, диваны были мягкими, закуски — изысканными, а красота девушек со вчерашнего дня ничуть не поблекла. "Евгений, пожалуйста, закончим на этом, — выражая общее мнение, попросил Степанцов. — Принимайте решение сами, коли уж вы наш редактор жизни. Главное — чтобы мероприятие сулило нам много впечатлений…" — "И много денег", — вставил Григорьев. "А уж если придется выступать в кабаке, то чтобы там не чавкали и не бубнили во время концерта — мы от этого нервничаем, — добавил я. — На худой конец пусть там будет такой микрофон, чтобы заглушал все посторонние звуки. А то знаю я этих буржуев — на словах они все за искусство, а на самом деле их радует только возможность показать артисту, что им на него наплевать". Евгений с серьезным видом выслушал все наши пожелания, что-то отметил в своей записной книжке и пообещал все устроить в лучшем виде. Никто из нас в тот момент не знал, что ни одному из возможных мероприятий не суждено состояться, поскольку враждебная судьба в лице нескольких отвратительнейших представителей человеческого рода уже катит к агентству "Милена" на модном джипе "Гранд-Чероки". На столике перед нами среди тарелок с закусками выросли бутылки с благородными винами и под звон бокалов прозвучал первый тост — за прекрасных дам, который произнес Евгений. Точнее, он только задал тему, ибо затем Григорьев с пафосом прочел свой "Гимн женщине", я, неотрывно глядя в фиалковые глаза шатенки по имени Надежда, прочел свое стихотворение "Надежде", а Степанцов, достав из кармана брюк неопрятный клочок бумаги и подслеповато вглядевшись в него, прочел отрывок из средневекового французского фаблио: