Страница 7 из 109
Оперативник вернулся от телефона и показал Ищенко бумажку, где под телефонным номером был записан адрес.
- Выезжай по адресу,- сказал Ищенко. - Только с местным отделением милиции не забудь связаться. Ордер прокурор сегодня подпишет, вы только возьмите мне голубчика.
Повернувшись к начальнику станции, Ищенко скептически произнес:
- Возьмешь его сейчас, как же! Ищи ветра в поле... Ну ладно, продолжим.
Однако в этот момент к нему подскочил еще один оперативник и ткнул ему в нос какую-то ветошь.
- Это что такое?- морщась, спросил капитан.
- Сейчас вскрыли склад,- объяснил оперативник. - Ключей не нашли - видимо, унес начальник охраны, дверь пришлось ломать. Там много тряпок со следами крови, а это,- оперативник потряс ветошью в воздухе,- типичная оружейная смазка. И в стенах там какие-то кольца.
Ищенко сразу вспомнил недавнее дело о вымогательстве, когда бандиты держали свою жертву на цепи, а цепь крепилась к кольцу, вделанному в стену. Упорный, как бультерьер, Ищенко продолжал опрос свидетелей до глубокой ночи - освободившихся развозили по домам на милицейской машине. Опрос лишь внес новые подробности в картину, уже сложившуюся у капитана в голове: преступная группировка использует находящуюся на отшибе плодовую станцию в качестве своей базы, платя за это охранными услугами и рабским трудом бомжей. Некоторых бродяг держат в сарае на цепи, а особенно непокорных убивают. Деньги, которые причитаются рабам за их труд, бандиты, разумеется, забирают себе. Группировка готовит какую-то крупную акцию, но "час Х" наступает гораздо раньше ожидаемого срока, и она срывается с насиженного места. В этот момент среди членов группировки возникают какие-то разногласия, результатом которых становятся два трупа. Скорее всего погибших покарали за попытку выйти из игры - для известных капитану преступных групп такой сценарий являлся типичным. Ищенко предполагал, что входящие в группировку лица в большинстве своем не имеют криминального прошлого, а вся их команда никакими уголовными деяниями себя еще не проявила. На плодовой станции она лишь готовилась к грядущим действиям, и ее планы, как почему-то казалось Ищенко, были весьма серьезными. Кроме того, по опыту капитан знал, что подобные группы зачастую имеют собственную, пусть и весьма нелепую, идеологическую платформу. "Наверняка какие-нибудь фашисты, сатанисты..."- проносясь в служебном "рафике" по улицам ночной Москвы, размышлял капитан. Он и думать забыл об одном из незначительных эпизодов трудного дня, происшедшем еще засветло: когда милицейский патруль собрался уезжать, водитель неловко развернул "москвич", и машина намертво засела в глинистой колдобине. Водитель продолжал газовать, и в результате "москвич" увяз по самое брюхо. Ищенко, в очередной раз торопливо пересекавший территорию плодовой станции в поисках новых следов преступной деятельности, на просьбу помочь только отмахнулся:"Некогда! Я головой должен работать!" Тогда милиционеры позвали с улицы какого-то мужчину,- видимо, возвращавшегося с прогулки по парку, и тот охотно пришел им на помощь. Ищенко поймал на себе внимательный взгляд мужчины, но не придал этому взгляду значения. Лишь его знаменитая память автоматически отложила в свое хранилище ярко-голубые глаза незнакомца, седеющую шевелюру, жесткие черты лица, окаймленного жесткой седеющей бородой.
И вот теперь эти же самые глаза, эти же самые черты Ищенко видел прямо перед собой. Отсутствовала только борода, удаленная, видимо, ценой ужасных мучений. Последняя мысль заставила капитана ухмыльнуться, он допил пиво из стаканчика и успокоился. Оперативная работа заставила его привыкнуть к любым неожиданностям. Его выслеживали, ему угрожали, его пытались купить, и капитан вполне логично решил, что и сейчас ему предстоит нечто подобное. Конечно, ситуация была нестандартной: во-первых, выследили его очень уж профессионально. Обычную наружку Ищенко вычислял в две минуты. Во-вторых, люди владеют секретной информацией, знают, что именно он ведет интересующее их дело. Сейчас, правда, милицейские секреты продаются и покупаются, кругом измена, и все же... Если те, кто его выследил, так хорошо осведомлены, они должны знать, что его поперли с работы. Значит, из того материала, который успел накопать он, Ищенко, что-то их очень беспокоит. Видимо, следователя прокуратуры и милицейское начальство они уже обработали и боятся лишь того, что капитан не смирится с увольнением, поднимет шум, и в результате не удастся прикрыть дело об убийствах на плодовой станции, поскольку большую часть информации по делу собрал именно капитан и без его согласия эту информацию похоронить не удастся. К тому же никто еще толком не знал, какие сведения капитану успела предоставить его агентура, платная и добровольная. А эти сведения на данный момент позволяли установить личность сразу нескольких молодых людей,в разное время работавших на станции охранниками, хотя и неофициально. Охранников, которые были официально оформлены в отделе кадров, Ищенко опросил уже на следующий день после обнаружения трупов. Они и не думали скрываться. Позиция у них была железная: выполняли свои обязанности, ничем другим на станции не занимались и не интересовались, других работников и начальника охраны знали только по именам, ничего подозрительного не замечали, о наличии тоннеля под холмом не знали. Ищенко понимал, что они врут, но для их изобличения требовалось время. Нужно было через агентуру и с помощью всех видов наблюдения отследить их связи, а тут как раз подвернулся этот сопляк со своими расточенными стволами, и в результате вышедшему на след банды капитану дали пинка под зад. Сознание того, что преступники гуляют на свободе, было непереносимо для Ищенко, родившегося с обостренным чувством справедливости. Именно это чувство, на всю жизнь лишившее его покоя, и имел в виду Ищенко, когда говорил о себе:"Я родился ментом". Однако в данном случае его беспокоило не столько даже нарушение справедливости, сколько сознание того, что шайка, которую почему-то пытаются прикрыть, еще только собирается приступить к настоящим делам. Оставить ее в покое сегодня значило погубить многих людей завтра. Ищенко помотал головой, чтобы отогнать завертевшиеся в голове мысли и сосредоточиться перед разговором. За это краткое мгновение он успел дать самому себе клятву: даже не работая в органах, даже в одиночку во что бы то ни стало добраться до бандитов и поломать их планы. Подготовившись таким образом к беседе, Ищенко поднял посмотрел в глаза незнакомцу и произнес:
- Поговорим.
- Узнал меня?- спросил незнакомец и кивнул, не дожидаясь ответа: - Вижу, что узнал. Ну и как думаешь действовать?
- А никак,- пожал плечами Ищенко. - Я уже не опер, ловить тебя не обязан. У тебя же дело ко мне, вот и говори.
- Тебя вроде бы Сергеем зовут?
- Да,- подтвердил Ищенко. - А ты - Корсаков Виктор Федорович, который разыскивается за совершение многочисленных тяжких преступлений...
- Наслышан про твою память,- с восхищением покачал головой Корсаков. - А насчет преступлений - вранье. Не переживай, капитан, в России я ничего противозаконного не совершил, если не считать того, что ушел от кэгэбистов. Не люблю, когда меня используют. Розыскную ориентировку на меня КГБ пропустил по каналам МВД,- сам понимаешь, что там могли написать? Но я с тобой не о своих личных делах хотел поговорить. Скажи, капитан, как ты думаешь, с работы тебя выгнали из-за того пацана, который газовые пистолеты переделывал в боевые?
- Ну, сыр-бор вроде бы из-за него разгорелся,- неуверенно ответил Ищенко. - Папаша у засранца оказался влиятельный.
Ищенко с трудом заставил себя осознать смысл вопроса и ответить. С каждой секундой в нем нарастало ощущение того, что он говорит с иностранцем. Капитану приходилось разговаривать с выходцами из всех уголков России и бывшего СССР, однако чрезвычайно чистый русский язык Корсакова, в котором как-то странно звучали новомодные словечки, непривычные мягкие, слегка насмешливые интонации его речи Ищенко не мог представить в устах уроженца Советской империи, зато слышать их из уст иностранца, прекрасно изучившего русский язык, было бы совершенно естественно. "Может, шпион?- промелькнуло ужасное подозрение в голове капитана. - Недаром его ФСБ ищет!" Капитан не допускал и мысли о том, чтобы иметь какие-то дела со шпионом, однако все же решил дослушать, подавив острое желание тут же скрутить врага Отечества и оттащить его в то самое отделение милиции, где на стенде красовалась бородатая харя непрошеного гостя из-за кордона.