Тропа Кайманова

— Я тоже хотел бы услышать, с чем к людям придете? — вопросом на вопрос ответил Ходжа-Нури.

— Первым делом, когда ехал сюда, получил в Ашхабаде разнарядку для Лоук-Секира на полсотни тонн джегуры, что вы запрашивали. Решить этот вопрос помогло наше командование.

Действительно, решая продовольственную проблему в масштабе всего округа, командование, насколько было возможно, позаботилось и о Лоук-Секире. В этом тяжелом году даже семьям фронтовиков не сумели продукты распределить, а тут отпустили джегуру на весь аул.

Ходжа-Нури, услышав такую новость, даже по коленкам себя ударил:

— Ай, товарищ капитан! Вот это ты большой молодец! Как сумел, не знаю! Ай, спасибо генералу Емельянову, бригадному комиссару Ермолину! Да такая новость нам многие двери откроет! И тебе сразу авторитета прибавит!..

— В республиканских органах нашли возможным помочь не только Лоук-Секирскому району, но вам особенно: уж очень горячее тут место, — сказал Яков.

— Место и правда горячее, — согласился Ходжа-Нури. — Есть неустойчивая молодежь, вражескую пропаганду слушает, что из-за кордона идет...

— Вот и будем эту неустойчивую молодежь потихонечку устраивать на работу да на учебу. Ведь если кто получит специальность, профессию, так и настроение у него, наверное, будет получше, — сказал Кайманов. — Я просил капитана Самохина — нового начальника оперативного погранпоста Аргван-Тепе — договориться в Кизыл-Арвате с директором вагоноремонтного завода. Может, туда устроим учениками хотя бы несколько человек. Да и в самом Лоук-Секире, как я слышал, открываются курсы шоферов-автомехаников. Пожилым и инвалидам войны тоже, думаю, дело найдется?.. Надо поговорить с каждым, узнать, кто как живет, и, чем только возможно, помочь материально. Она ведь, наша работа, сродни вашей: все с людьми... Вот и пришли мы с Баратом к вам посоветоваться.

— Это-то понятно, — согласился Ходжа-Нури. — Держим контакт с председателями колхозов, с председателями аулсоветов. С этого, собственно, работа каждого секретаря райкома начинается. Организуем комсомольцев, активистов аульных Советов...

— Ну а с той стороны что слышно? — спросил Яков.

— Все отлично слышно, — поняв его вопрос буквально, ответил Ходжа-Нури. — На огороды или виноградники выйдут, кто песни поет, а кто просто переговаривается. Пропаганда все время идет. «Вы плохо живете, у вас война, а мы хорошо, у нас спокойно, войны нету. Давайте к нам».

— В аулах кого в первую очередь надо навестить, проверить? — спросил Кайманов.

— Я уже говорил майору Тимошину, надо проверить Саппара Мамеда. Люди сказали, кто-то к нему приходил. Да и сам он где-то целые сутки пропадал.

— Сегодня и проверим, — пообещал Яков. — Знаешь, — обратился он к Барату, — где живет этот Саппар Мамед?

— Как не знать, все его знают! Серьезный человек. Не пойму, зачем он не сообщил, если кто без пропуска к нему пришел?..

Неожиданно раздался телефонный звонок.

Ходжа-Нури вышел в соседнюю комнату, служившую ему кабинетом, снял трубку. Коротко ответил по-русски: «Да, у меня. Сейчас позову» — и пригласил Кайманова к телефону.

Звонил майор Тимошин, которому доложили с наблюдательной вышки, что военная машина въехала в Лоук-Секир, остановилась у райкома.

— Капитан Кайманов? — раздалось в трубке. — Майор Тимошин говорит. Поздравляю вас. Начинаете свою деятельность на Лоук-Секирской комендатуре с ЧП...

— Какое ЧП, когда я и до комендатуры не доехал? — искренне удивился Кайманов.

— А вот приезжайте, объясню...

Яков понял: Тимошина задело, что он сначала заехал в райком, а не к нему в комендатуру.

Распрощавшись с Ходжой-Нури, довольный первым знакомством, Яков в сопровождении Барата сел в машину и через несколько минут был в канцелярии коменданта Тимошина.

Едва поздоровавшись, тот начал выговаривать Кайманову:

— Я не первый день знаю вас, капитан, не раз слыхал ваши выступления. Всегда вы говорите, что зря мы нажимаем на солдата. Что ж получается?.. Значит, пусть он и выпьет, и в самоволку уйдет?

— А по какому поводу вы мне мораль читаете? — спросил Яков спокойно.

— Вы и вправду не знаете, в чем дело? Да коновод ваш, которого вы прислали вчера с лошадьми, напился пьяный! Кстати, и вы где-то задержались.

«Ишь как торопится смотаться отсюда», — невольно подумал Яков.

— Быть того не может, — пропустив мимо ушей замечание Тимошина, что он «где-то задержался», сказал Кайманов.

— Очень даже может! — заверил его Тимошин. — Для начала дал я ему пять суток.

— Ну и что, он уже под арестом сидит?

— Не сидит, а лежит, спит...

— Если спит, пусть проспится. Разговаривать с ним буду завтра. С чего начнете сдавать дела?

Кайманов не верил, что его коновод, зарекомендовавший себя за годы службы с самой лучшей стороны, мог ни с того ни с сего напиться. Но разбираться сейчас было не время. Да и майору Тимошину явно не терпелось поскорее разделаться с передачей комендатуры. Яков так и не понял, то ли он отправляется на фронт, то ли вообще торопится уехать из Средней Азии.

Предшественник Кайманова не скрывал сложностей охраны Лоук-Секира. Тем более Яков не собирался отвечать за промахи Тимошина, не установившего контакты с населением, не знавшего, судя по отношению к нему Ходжи-Нури, жителей аула.

Знакомство с участком решили начать с самого Лоук-Секира, протянувшегося на несколько километров вдоль каменистой и узкой, не шире проселочной дороги, пограничной речки Ак-Су.

В конце долины виднелся аул Оклы-Керпи. Почему его так назвали, никто не мог сказать. Очевидно, когда-то в этом месте поймали дикобраза. В Оклы-Керпи жил Саппар Мамед, о котором говорил секретарь райкома.

— У меня, товарищ майор, есть данные, — сказал Кайманов, — что к одному из жителей Оклы-Керпи, а именно к Саппару Мамеду, приходил неизвестный человек, а сам Саппар накануне сутки не был дома.

— Вот видишь, капитан, как здорово: еще не успел приехать, а уже все знаешь, — сказал майор. — Кстати, познакомьтесь, начальник резервной заставы старший лейтенант Харитонов Сергей Ефимович.

По недовольному виду и строго официальному обращению старшего лейтенанта Харитонова Кайманов понял, что тот сам претендовал на место коменданта и сейчас считал себя обойденным по службе.

Яков попросил Барата минут через двадцать быть с двумя понятыми у кибитки Саппара Мамеда.

Когда Барат ушел, Кайманов вслед за Тимошиным и Харитоновым поднялся в седло.

В сопровождении солдат они поехали по дороге вдоль линии границы, проверяя КСП на протяжении всей Лоук-Секирской долины.

Чем больше присматривался Яков к новому месту службы, тем больше мрачнел. Не все было сделано в оборудовании границы. Опытный глаз подмечал упущения, казалось бы, по мелочам, но каждая мелочь в ответственный момент могла сыграть скверную роль. И отвечать, если что случится, придется теперь уж не майору Тимошину, а капитану Кайманову вместе со старшим лейтенантом Харитоновым.

Стараясь ничем не выдать своего неудовольствия увиденным, Яков предложил:

— Давайте, товарищ майор, усилим левый фланг, добавим там хотя бы один наряд.

Реакция Тимошина удивила Якова и раздосадовала.

— Эх, капитан, большой ты трус, я вижу! — воскликнул майор. — Только приехал, а уж тебе кажется, что все бегут за кордон. Без тебя тут вроде и службу никто не нес. Вроде бы мы и не думали, как перекрыть участок.

— Трусом никогда не был. Просто кое-кто из местных у меня на подозрении, хоть я и только-только приехал.

— В общем, ладно, — неопределенно сказал Тимошин. — Я поехал на левый фланг, а вы тут со старшим лейтенантом Харитоновым договоритесь...

«Как раз договоришься с ним, когда старший лейтенант и разговаривать со мной не хочет», — подумал Яков.

Некоторое время ехали молча. Впереди старший лейтенант Харитонов, за ним — Кайманов.

— Слушайте, Сергей Ефимович, — сказал Яков. — У вас же есть резерв. Давайте все-таки добавим наряд в районе самой комендатуры.