Кара-курт

— Соедините меня с бригадным комиссаром Ермолиным.

Услышав в трубке привычное «Ермолин слушает», попросил его принять по возможности быстрее, коротко рассказал, в чем дело.

Ермолин молчал некоторое время, затем ответил: «Хорошо, приезжайте. У нас тоже есть для вас задание, причем весьма серьезное. Лично вам я должен буду задать несколько вопросов. Выезжайте в штаб вместе с Каймановым».

«Ястребилов уже успел... насчет Богданова, — подумал Самохин. — Ну что же, тем лучше, по крайней мере разговор будет доведен до конца.»

— Поедем, Петрович, вместе, — сказал Кайманов. — Чует мое сердце, наломал дров павлин... Черт знает что! — сказал вдруг Кайманов и, ничего не объясняя, выскочил во двор.

В ворота комендатуры въехал «газик», из которого вышел, озираясь, староста проводников Махмуд-Кули. Со всеми знаками внимания и уважения встретил Кайманов старого йоловчи, но Махмуд-Кули выглядел мрачнее тучи.

— Зачем позвал, Ёшка? — испытующе глядя на Кайманова, спросил тот. — Ты думаешь, чем больше я буду сюда ездить, тем больше мне будут доверять? Думаешь, нет людей, которые за мной следят? Ты, наверное, ничего не думаешь?

За Якова ответил Ястребилов, иронически встретивший Махмуда-Кули.

— Переведите ему, товарищ старший лейтенант: если у нас что-нибудь сорвется с паролями, встречами и маршрутами, ваш Махмуд-Кули поплатится головой.

— Не надо переводить, — с достоинством ответил Махмуд-Кули. — Я хорошо понимаю по-русски. Жалко мне тебя, Ёшка, и мои мысли о тебе. Я думал, ты — мужчина, ты оказался хуже болтливой бабы. Начальник, — он обернулся к Ястребилову, — я думал, ты позвал меня нарушителей ловить, а ты хочешь меня за решетку сажать. Давай, сажай! Там Махмуд-Кули будет тебе полезней. Махмуд-Кули ничего больше не скажет. Махмуд-Кули ничего больше не знает. Нет больше Махмуда-Кули.

Кайманов вполголоса выругался, отвернулся. Словно не замечая его, прошел мимо с гордо поднятой головой старый йоловчи. Кайманов обернулся к Ястребилову, едва сдерживая ярость, сказал:

— Вы провалили большое дело, капитан. Я подаю рапорт начальнику отряда.

— Старший лейтенант Кайманов, приступайте к выполнению полученного вами приказа. И попробуйте не выполнить. Я такой вам рапорт покажу, век будете помнить...

— А вот грозить-то уж и не надо, — сказал Кайманов. — Дело не в том, кто кому покажет, а в том, что немцы новую переправу наладят, и ее опять надо будет искать... Поехали в штаб округа, Андрей Петрович, — добавил он, обращаясь к Самохину, вышедшему во двор вслед за ним.

Ястребилов опередил их: когда Самохин и Кайманов приехали в штаб округа, капитан уже сидел в приемной Ермолина. Тут же был и капитан Рыжаков.

Едва зашел в приемную полковник Артамонов, бригадный комиссар Ермолин открыл дверь кабинета, пригласил:

— Товарищи командиры, прошу...

Все заняли места вокруг небольшого стола. Совещание открыл генерал Емельянов:

—...Не буду говорить, насколько велик авторитет наших войск и частей погранохраны в Иране, особенно среди беднейшего населения. Вы уже знаете, что агентуре Гитлера, в частности, известному вам Клычхану, удалось организовать по ту сторону рубежа банду, настолько опасную, что иранские власти обратились к нам с просьбой принять срочные меры, с тем чтобы оградить от провокаций и население, и воинские части, обеспечивающие внутренний порядок. Банда, появившаяся на иранской территории, заметьте, в непосредственной близости от нашей границы, проявила себя целым рядом бессмысленно-жестоких действий. В одном месте вырезали семью якобы богатея скотовладельца, в другом — напали на иранского военнослужащего, искололи его штыками. Бандиты прекрасно вооружены, заметьте это — советским оружием. Хуже всего то, что главарь этой банды всячески подчеркивает якобы существующую связь с нами и выступает с политической псевдореволюционной программой, ни много ни мало, свержения власти шаха. Под маркой подобных «революционных» лозунгов осуществляется настоящий террор по отношению к отдельным должностным лицам и государственным деятелям. По данным населения, от которого поступают к нам сведения, банда располагает большим количеством советских денег и боеприпасов. Дерзости и авантюризма главарю тоже не занимать. В последнем инциденте бандиты, окруженные ротой иранских войск охраны порядка, оставили для маскировки заслон, силами основной группы незаметно вышли из окружения, напали на штаб роты, дислоцировавшейся в соседнем ауле, и разгромили его.

— Надеюсь, вы понимаете, товарищи, — продолжал генерал, — насколько это осложняет наше и без того сложное положение, причем в то время, когда особенно важно сохранить хорошие отношения со страной, обеспечить нормальную бесперебойную работу дорог, по которым идут военные грузы. Не зря же банда орудует в районе Кызыл-Арвата и Дауганского шоссе.

Направляет все это дело, по нашим данным, небезызвестный вам «эпроновец» Белухин, который, потерпев фиаско с Аббасом-Кули на нашей территории, стремится уйти за кордон и там развернуть активную деятельность с Клычханом. Взять их обоих — наша первоочередная задача. И еще: политическая провокация, затеянная в непосредственной близости от границы, начата в условиях отлично поставленной информации о нашем положении на фронтах.

— Аким Спиридонович, — сказал Емельянов Артамонову, — сообщите товарищам, какая проведена подготовительная работа.

— По вашему указанию, товарищ генерал, для проведения этой операции мы привлекли гражданское население. Уважение к кызыл-аскерам настолько велико, что бедное население готово выполнить любые наши указания, зная, что за нами гарантия мира и порядка.

— Именно на этом и пытается сыграть Белухин, — заметил Емельянов.

— Совершенно верно, товарищ генерал, — согласился Артамонов. — Два командира Дауганской комендатуры особенно интересуют Белухина. Авторитет старшего лейтенанта Кайманова, а после похода в пески и авторитет старшего политрука Самохина им необходим, чтобы привлечь беднейшие массы. А когда удастся поднять якобы восстание против власти шаха, заметьте, ни много ни мало, при участии советских командиров, не так трудно будет, по их расчетам, совершить еще одну провокацию, инсценировав якобы предательство интересов народа, и направить поднявшиеся племена против советских войск. Я бы просил предоставить слово коменданту Дауганской комендатуры.

— Капитан Ястребилов, прошу вас, — сказал генерал.

— Слушаюсь, товарищ генерал! — Ястребилов вытянулся в струнку и всем корпусом наклонился вперед. Получилось у него это легко и красиво.

«У другого так и не выйдет», — подумал Самохин.

— В закордонье, товарищ генерал, едва не свершилась повторная диверсия, целью которой гитлеровские агенты после неудачного поджога ставили уничтожение склада с иранскими товарами, подготовленными гитлеровцами к отправке в Германию...

— Я бы хотел, товарищ капитан, — прервал его Емельянов, — чтобы ваши подъезды к основной теме были короче.

— Слушаюсь, товарищ генерал! — подхватил Ястребилов. — Мы советовались с лейтенантом Овсянниковым и пришли к выводу, что план, якобы принятый Фаратханом, — везти через границу Белухина на арбе Сюргуль всего лишь отвлекающий маневр.

Самохин и Кайманов переглянулись.

— Это мы, батенька, и без вас знаем, — заметил Артамонов. — Лейтенант Овсянников, прежде чем вам сообщить, докладывал мне и своему начальнику.

Реплика Артамонова несколько сбила Авенира Аркадьевича. Стараясь понять, куда клонит полковник, Ястребилов на минуту замолчал.

— Как вы решили реагировать на приглашение Фаратхана? — обращаясь к Самохину и Кайманову, спросил генерал.

— Ехать на той, товарищ генерал.

— В этом немалый риск. Можно ли положиться на Ичана и Хейдара? Не провалят ли они нам все дело?

— Без риска нам не решить задачу. Мы с Каймановым верим Ичану. На тое мы как раз надеемся выручить наших разведчиков. Насколько нам известно, Белухин п Клычхан готовят восстание целого племени. С бедняками Ашир и его друзья провели определенную работу. Но нам необходимо быть там самим...