Страница 3 из 20
Гектор сидел, откинувшись на спинку кровати, с книгой в руках и очками на носу, делая вид, что погружен в чтение. Когда медсестра заходила в палату, он всегда притворялся, что очень занят и не замечает ее.
София распределила таблетки, разложила в маленькие пластмассовые стаканчики и протянула ему один из них. Он взял его, не отрывая глаз от книги, положил таблетки в рот, взял у нее из рук стакан и запил водой, по-прежнему сосредоточенно глядя в книгу. Она дала ему второе лекарство, с ним он поступил так же.
— Всегда исключительно вкусно, — негромко проговорил Гектор и поднял на нее глаза. — Сегодня на тебе новые серьги, София.
Женщина невольно поднесла руку к уху.
— Может быть, — ответила она.
— Нет-нет, не может быть, а точно, у тебя новые серьги, и они тебе очень к лицу.
Она подошла к двери и открыла ее.
— Можно мне стаканчик соку? Если можно…
— Можно, — ответила София.
В дверях она встретила человека, который представился ей ранее как кузен Гусмана. На самом деле он был совершенно не похож на Гектора — стройный, но мускулистый, высокий, черноволосый, с холодными голубыми глазами, которые, казалось, регистрировали каждую мелочь, каждую деталь. Кузен коротко кивнул ей и сказал что-то Гектору по-испански. Тот ответил, и оба засмеялись. Софии показалось, что шутка имеет отношение к ней, и она забыла про сок.
Гунилла Страндберг сидела в коридоре с букетом цветов в руках и видела, как медсестра вышла из палаты Гектора Гусмана. Гунилла внимательно рассмотрела ее. Не радость ли она заметила в ней? Ту особенную радость, которую человек излучает, сам того не подозревая. Женщина прошла мимо посетительницы. На кармане был прикреплен бейдж, Гунилла успела прочесть имя — София. Она проводила женщину взглядом. У той было красивое лицо — благородное, тонкое, светившееся здоровьем. Медсестра двигалась легко, словно едва касаясь ногами земли. В ее походке было нечто элегантное. Гунилла проводила ее взглядом, пока та не скрылась в другой палате.
Гунилла задумалась. Ее мысли строились на знании человеческих эмоций. Она снова посмотрела в ту сторону, куда ушла София, потом на одиннадцатую палату, где лежал Гектор Гусман. Что-то их связывало. Скрытая энергия, поток чего-то, незаметного глазу. Выходя из палаты, медсестра унесла с собой частичку чего-то необъяснимого.
Гунилла поднялась, прошла по коридору, заглянула в комнату для персонала. Там было пусто. На стене висела схема дежурств на неделю. Быстро оглянувшись, Гунилла зашла в комнату, подошла к схеме и стала водить по ней пальцем.
«Хелена…
Рогер…
Анна…
Карро…
Нике…
София… София Бринкман», — прочла она.
Засунув букет в пустую вазу, стоявшую на каталке возле комнаты для персонала, Гунилла покинула отделение. В лифте она достала мобильный телефон, позвонила в офис и попросила узнать адрес Софии Бринкман.
Вместо того чтобы вернуться в контору на Брахегатан в центре Стокгольма, она пересекла трассу, ведущую от Дандерюдской больницы в город, и свернула в сторону коттеджного поселка Стоксунд. Поначалу она заблудилась в лабиринте мелких улочек, которые никак не желали вести ее к цели, покружила, то поднимаясь вверх, то съезжая вниз. Но в конце концов все же разыскала нужную улочку и нужный дом и остановилась перед небольшой желтой виллой с белыми углами.
Сидя в машине, женщина огляделась. Это был тихий уютный район. Березы начали распускаться. Она вышла, и в ноздри ударил запах сирени. Она прошлась по улице, посмотрела на соседские виллы и снова оглядела домик Софии. Он был красивый, намного меньше соседских — у Гуниллы даже возникло впечатление, что там меньше порядка. Она оглянулась, сравнила еще раз. Нет, у Софии Бринкман все совершенно нормально. Скорее у соседей все чересчур — нелепый перфекционизм, унылый и бездушный порядок. Снова перевела взгляд на дом Софии — здесь все более живое. Нельзя сказать, что фасад только что покрашен, трава только что подстрижена, дорожки только что подсыпаны и окна свежевымыты…
Гунилла решилась войти в калитку и осторожно сделала несколько шагов по дорожке. Заглянула в окно кухни, которое выходило в сад. То, что она могла увидеть, свидетельствовало о вкусе хозяйки. Гармоничное сочетание нового и стиля «под старину» — оригинальный латунный кран, современная плита, столешница из старинного дуба. Люстра под потолком — такая красивая и необычная, что Гунилла ощутила укол зависти. Она стала рассматривать дальше, и взгляд ее упал на букет цветов в большой вазе на окне холла. Гунилла отступила назад, подняла глаза, чтобы осмотреть фасад. Заметила в окне второго этажа еще один симпатичный букет.
В машине по пути обратно в город ее мозг интенсивно перерабатывал полученную информацию.
2
Лежек Смиалы чувствовал себя как собака — собака, оставшаяся без хозяина. Разлучаясь со своим господином, он всегда испытывал тревогу. Но Адальберто Гусман велел ему ехать, объяснив, что он должен делать. Лежек сел в самолет и несколько часов спустя приземлился в Мюнхене.
В последние десять лет он не покидал своего господина — за исключением недельного отпуска раз в три месяца. Его жизнь была разбита на трехмесячные вахты — работа, а потом краткий отпуск. В отпуске он заселялся в какой-нибудь отель, запирался в номере и напивался до бесчувствия. Когда не спал, то смотрел телевизор. Никаких других занятий он не знал, ждал лишь, когда эта неделя закончится, чтобы снова заняться делом. Лежек не понимал, почему Гусман заставляет его брать этот бессмысленный отпуск.
Сейчас он только что вернулся после такой недели. В первые дни чувствовал себя рассеянным, руки дрожали от похмелья, однако он тут же взялся за себя, начал тренироваться и правильно питаться, чтобы восстановить форму.
Лежек сидел за рулем краденого «Форда Фокус» в коттеджном поселке Грюневальд в окрестностях Мюнхена. Огромные виллы, разросшиеся сады, окруженные заборами, — никакого движения.
Гусман дал Лежеку фотографии Кристиана Ханке, ухоженного парня лет двадцати пяти с темными, коротко подстриженными волосами. На увеличенных черно-белых снимках присутствовал и его отец, Ральф Ханке. Лежек еще раз взглянул на фото: улыбки преуспевающих людей, сшитые на заказ костюмы, тщательно уложенные волосы.
Накануне он следил за молодым человеком в бинокль, не позволявший его толком разглядеть. Выяснил о нем лишь то, что тот приехал домой около восьми и оставил свой «БМВ» на улице перед виллой, что с ним была женщина и что в его спальне до двух часов ночи горел свет. А также что на следующее утро в половине восьмого он вышел из дому, прошел к чугунной калитке в каменной стене, пересек улицу, сел в машину и уехал в Мюнхен. Вот из этого Лежеку и предстояло исходить — то была вся информация, собранная им за двадцать четыре часа слежки.
Радио в машине играло беззаботные саксонские шлягеры. Какой-то парень распевал, кажется, с улыбкой до ушей, на заднем плане звучала электрогитара, мелодия была банальна и предсказуема. Лежек различил отдельные слова — «склон горы», «семейные связи» и «эдельвейс». Есть в этом народе какое-то безумие, просто он не мог сформулировать, в чем оно выражается.
Лежек сидел, сложив руки на коленях, спокойно дыша. Стояло ясное утро, в воздухе висела дымка. Лучи солнца проникали сквозь кроны деревьев, окрашивая все вокруг в золотистый цвет. Ему казалось, что здесь так красиво, до боли красиво.
Лежек посмотрел на свои руки — они были в грязи. Установить бомбу оказалось непросто. Он делал это и раньше, когда-то давно, когда работал в разведке. Тогда это было проще и не требовало таких затрат времени, как сейчас, когда блок двигателя обычно заключен в прочную оболочку. Лежек потянулся, на минуту закрыл глаза.
Открыв их, он заметил контуры человека, идущего за деревьями от виллы Кристиана в сторону улицы. Лежек попытался рассмотреть, кто это. Взяв бинокль от Сваровски, лежавший рядом на пассажирском сиденье, он поднес его к глазам. Фигура за деревьями оказалась молодой женщиной. Лежек бросил взгляд на наручные часы — без четверти восемь. Женщина открыла чугунную решетку калитки и вышла на улицу. Лежек нащупал пальцем кнопку наведения фокуса. Женщина была блондинка лет двадцати — двадцати пяти, на ней были большие солнечные очки и дизайнерские «рваные» джинсы, она двинулась к машине уверенной походкой в сапогах на высоких каблуках. Дамская сумочка через плечо. Дорогая дамочка. Лежек поспешно перевел бинокль на виллу. Где же Кристиан, черт побери? Затем снова навел его на женщину, которая перешла улицу и приблизилась к машине. Вместо того чтобы обойти машину и сесть на пассажирское сиденье, она открыла дверцу со стороны водительского сиденья и привычно уселась за руль, положив сумочку рядом с собой. Лежек снова перевел бинокль в сторону виллы — Кристиана Ханке нигде не было видно.