Дорога в Царьград

Первое отделение морпехов, надвинув на глаза ноктоскопы, выскакивает из вертолета, и бесшумно разбегается по окрестностям, образуя периметр безопасности. С нами в город пойдут только четыре бойца, пятый - капитан Хон. А иначе это уже будет толпа, а не разведгруппа. Бойцы немного попрыгали на месте, проверяя, чтоб ничего из снаряжения не стукнуло и не брякнуло.

- Ритуал, - поясняю я удивленному майору, - последняя проверка того, насколько хорошо подогнана амуниция. В пути на них ничего не должно ни звенеть ни стучать. Будь перед нами, к примеру, не Ставка Государя, а лагерь какого-нибудь Измирского паши, то утром в этом лагере устали бы считать трупы турецких командиров и их аскеров.

- Свят, свят, свят... - Майор одергивает и поправляет свой щегольской костюм, потом крестится. - Ну, что-ж, Господа, с Богом, идемте...

В город мы вошли без проблем. Ну, разве же это препятствие - пикет из восьми солдат, сидящих у костра. Их глаза, ослепленные языками пламени, не заметили спецназовцев, проскользнувших мимо них на расстоянии всего десятка шагов.

Никакого уличного освещения, ни газового, ни электрического в Плоешти не было. Деревня, одним словом... О местонахождении дома, в котором остановился генерал-адъютант граф Игнатьев мы узнали у лакея одного из свитских, бежавшего по улице с запиской своего хозяина. Лакей оказался весьма осведомленным и разговорчивым. Он оживился, увидев в руке майора Леонтьева двугривенный, и довольно подробно рассказал, как добраться до дома "их сиятельства".

Получив монетку, он помчался дальше, а мы пошли вслед за майором, стараясь держаться в тени, и не привлекать ничьего внимания. У одного из внешне неприметных домиков он остановился, и постучал в дверь. Что-то негромко сказав вышедшему на стуке человеку, по внешнему виду - слуге богатого барина, он вошел в дом. Мы поняли, что именно здесь и остановился граф Игнатьев, генерал-адъютант царя, бывший посол России в Турции, и по совместительству - глава российской разведки на Балканском фронте боевых действий...

6 июня (25 мая) 1877 года. Вечер. Плоешти. Ставка русских войск. Генерал-адъютант граф Николай Павлович Игнатьев.

- Уф, только вчера я приехал в эту Богом забытую дыру, именуемую городом, а мне кажется, что я торчу здесь уже целую вечность. Перед этим почти две недели я ехал на поезде на юг с пересадками и приключениями. В вагоне моими соседями оказались генерал-адъютант, князь Борис Голицин, и еще дюжина человек из свиты Государя. Железная дорога, пыль и жара, невозможность как следует помыться, вызвали у меня раздражение кожи на голове и шее, так что по прибытию в Плоешти, я только и делаю, что моюсь с мылом и мажу кожу глицерином. Помогает мало, началось воспаление. Да и глаза опять стали побаливать.

Я расположился в предоставленной мне бедном румынском домике, и успел до вечера повстречаться со своими старыми друзьями-стамбульцами, дипломатами и не только. Ну, и переговорил кое с кем еще, чьи имена я называть не имею права, о тамошних делах. Информация, которую они мне сообщили, была весьма интересной, и я передам ее при первой же возможности Главнокомандующему, Великому князю Николай Николаевичу.

Как я узнал, наши войска уже в течение месяца готовятся к форсированию Дуная. Возможно, что это произойдет через какие-то десять дней, и начнется то, ради чего, собственно, мы почти год держим под ружьем огромную армию. Многие из царской свиты радуются, и считают, что мы разобьем неприятеля за две недели, максимум, за месяц. - Идиоты!

Хорошо зная турок, я предполагаю, что война затянется, как минимум, до осени, и будет стоить нам больших потерь. Господи, Спаси и Сохрани наших воинов от смерти, ран и болезней!

Царский и свитский обозы, отправленные еще две недели назад из Петербурга десятью поездами, прибыли только сегодня утром.

А вечером, часов в девять приехал и сам Государь. Встреча на вокзале была громкая, шумная и пыльная. Свитские так активно изображали восторг при виде Государя, что пыль стояла столбом. Я должен был возвращаться со станции зажмурив глаза, чтобы они окончательно не разболелись.

Кстати, я узнал, что из-за обилия шитых золотом мундиров и орденов, тех, кто на пушечный выстрел никогда не подходил к передовым позициям наших войск, называют "Золотой ордой". - Метко и хлестко!

Одно меня обрадовало - что, как только Государь и Цесаревич увидели меня в толпе, так сразу же приветствовали пожатием руки, и стали расспрашивать о моем здоровье, и здоровье моей дражайшей супруги. Помнят, значит, мои дела, и считают, что агентура, которую я в течение долгих лет создавал на Балканах и в Турции, принесла, и еще принесет нашему войску немалую пользу. Сейчас этими делами занимается полковник Николай Дмитриевич Артамонов, "штаб-офицер над вожатыми". Хитрое название. Вроде, звучит нейтрально, а по сути - главный, над шпионами. Вот, что входит в его обязанности: "заведовать собиранием сведений о силах, расположении, передвижениях и намерениях неприятеля". А так же: "опросом пленных и лазутчиков и составление из показаний их общих сводов". Надо обязательно повидаться с Николаем Дмитриевичем, тем более, что пришлось с ним вместе работать в бытность мою послом в Турции.

А на завтра я назначен дежурным генералом при Его Величестве, что меня сразу вводит в колею военную, не имеющую отношения к Министерству иностранных дел. Авось мне повезет, и я буду дежурным при переправе, потому что иначе мне не будет трудно попасть в зону боевых действий. Главная квартира может и отстать от войск, но дежурному генералу обязательно доставят средства передвижения, чтобы я мог поспеть своевременно туда, где будет Государь. А он, как мне сказали, не только хочет присутствовать на переправе, но и собирается перейти Дунай вместе с армией.

Если так, то это хорошо. Мне с моими людьми лучше встречаться подальше от свитских шаркунов и болтунов. И не только болтунов. Сдается мне, что среди лиц, отирающихся вокруг Государя и его штаба немало тех, кто не делает секрета из того, что им удается узнать. Иностранные наблюдатели, присланные в нашу действующую армию, хорошо известны мне, как опытные и толковые разведчики.

Сегодня же я узнал о формируемом болгарами вспомогательном войске. В болгарской бригаде волонтеров уже 3 600 человек, и ими все довольны. Хотя, конечно, могло бы их быть и больше. Посмотрим, на что способны "братушки", когда наша армия форсирует Дунай и вступит на территорию Болгарии.

Уже поздним вечером, усталый и грязный, я приехал на отведенную мне квартиру - домик на окраине Плоешти, и приготовился поужинать и лечь отдохнуть. Но мне не дали это сделать.

А произошло вот что. Ближе к полуночи слуга сообщил мне, что пришел некий респектабельный господин, который очень хочет со мной встретиться. При этом, жаждущий встречи человек просил отметить, что он "пришел издалека". Тут я сразу понял, что это, по всей видимости, один из моих агентов, который узнал что-то очень важное, и желает мне это сообщить с глазу на глаз. Велев слуге привести ко мне позднего визитера, я сел за стол, положив на всякий случай под скатерть взведенный револьвер "Смит энд Вессон".

Как я и предполагал, ночным гостем оказался мой старый знакомый - резидент нашей разведки в Стамбуле майор Леонтьев. Вид у него был такой взволнованный, что я сразу же подумал, что произошло нечто очень важное и необычное. И я не ошибся.

Майор снял шляпу и сел за стол напротив меня. Я обратил внимание на то, что он с трудом скрывает нетерпение, - Ваше Сиятельство, у меня к вам чрезвычайное известие... - Начал было он, но я сразу же его перебил, - дорогой Евгений Максимович, давайте без титулов, так нам будет проще и быстрее разрешить все наши дела... - Не так ли?

- Так точно, Николай Павлович, действительно, так будет проще... - Он вздохнул, и вытащил из кармана большой платок, которым вытер вспотевший лоб. - Действительно, вечер был очень душный.